Амброзия (СИ) - Билык Диана - Страница 39

– Ты навеки будешь заперта в исходном коде. О тебе никто не вспомнит, потому что некому. Власов вернется домой, к жене с ребенком, а ты останешься песком. Здесь!

Кубики заплясали, сошлись в силуэт, разлетелись, будто дразня, а потом Темная уверенной походкой пошла к мареву.

Лина боролась с болью и ползла. Стирала ладони, колени и уже не чувствовала тела. Будто она превратилась в песок, рассыпалась на мелкие частицы и потерялась в этом бесконечном красном сухом море.

Стало пусто и холодно. Оттого, что Темная права. Кому она нужна? Кириллу? Тому, кто выпил ее без остатка ради себя и будущего с другой? Тому, кто говорит, что нужна, но нужна ли на самом деле? Или только тело, что может его накормить? Это сможет сделать и ее отражение.

«Не сдавайся!» – взорвался со всех сторон голос Кирилла.

– Я больше не могу, – прошептала Лина и упала в песок, провалившись в него с головой. Крупинки забили горло и насыпались в нос. Какое-то время Кэйса боролась и пыталась выбраться, но потом отпустила себя и пошла на дно.

Красная муть быстро сжималась в черную точку.

Крепкая рука пробила чернь и, схватив Ангелину за плечо, потащила вверх, вырывая ее из плена живого песка. Не хватало воздуха, грудь сдавило острым спазмом. Губы раскрылись и выпустили не то крик, не то сип.

Ангелина распахнула глаза и уперлась в непривычную темноту.

– Все… Все хорошо. Тише-тише… – Кирилл притянул ее к себе и поцеловал в лоб. – Ты молодец!

Глава 41. Это всего лишь сон

Когда вернулся в дом, Ангелина сначала дрожала, а потом ее начало колотить. Так сильно, что она слетела с кровати и ударилась рукой об угол. Перемотал ушиб, сорванные ожоги сукровицей промочили бинты, и подложил с краю кровати подушки, чтобы Лина снова не свалилась. Долго сидел рядом и смотрел на измученное худое лицо. Какая она чистая и нежная, и столько бед выпало на одну душу.

– Ты очень нужна мне, – прошептал, зная, что Лина не слышит. Но услышит ли когда-нибудь? Амброзии больше нет в доме, но девушка не просыпалась, будто что-то или кто-то держит ее во сне. В болезненном сне.

Опустил голову и прижался к ее груди щекой. Маленькое сердце билось слабо и едва слышно. Хотелось рыдать, как мальчишка. Когда болела Настя было так же больно, словно что-то лопалось под ребрами, будто тело разрушалось и изламывалось на сегменты. Он виноват во всем.

– Лина, очнись… Ты нужна мне, слышишь? – вцепился в ее хрупкие плечи и немного встряхнул. – Не потому, что голоден, нужна… Я просто люблю тебя…

Лина дернулась, и в дверь громыхнуло что-то тяжелое. С улицы донеслось рычание и вой. Похоже, хищники ждали, пока они истощат силы и не смогут защищаться. Вовремя решили напасть.

Дерево за окном захрустело, старая штукатурка просыпалась на голову и украсила черные волосы девушки мелом, будто снегом.

Ее подкинуло с неведомой силой. Она выбросила руку и оттолкнула Кирилла к шкафу. Перевернулась на постели, как юла, и замерла. Власов подвинулся ближе и опешил от звериного взгляда, что уперся в переносицу. Это не она!

– Вот и встретились, красавчик.

– Где Лина?

Кулаки сжались, кожа натянулась. А грохот и вой на улице повторились.

– О, Наум вернулся? Расходный материал, – ехидный голос пропорол гул.

Девушка приподнялась немного, но внезапно рухнула назад от слабости. Кирилл воспользовался моментом, ринулся быстро вперед и пережал ей горло локтем, а затем перехватил руками. Тонкие пальцы прокололи кожу, отталкиваясь, и Оборотная Лина зарычала и показала острые клыки.

– Я же тебя левой пяткой! Дай только силы восполню… – она захрипела.

– Не успеешь, тварь! Верни ее! Сейчас же!

– Поздно. Ее клеточки уже жрут наниты, – она отпустила хватку и слащаво улыбнулась. – А ты что? Влюбился? Такие, как ты, любить не умеют. Кирилл умеет только убивать. Кирилл умеет только пить: большими глотками без остатка. Особенно с наслаждением ты выпиваешь своих прирученных женщин. Лина знала, что ты не остановишься!

Он сильнее сдавил тонкую шею. Позвонки захрустели, а Темная захрипела. Край губ украсила капелька крови.

– Я люблю ее и не отдам тебе, – сжал сильнее руки до хряскающего под пальцами звука. – Отпусти же! Сука! Отпусти ее, сейчас же! Ангелина, не сдавайся!

Девушка замахала руками, будто пытаясь ухватиться за что-то в воздухе. Нащупала его плечи и потянула на себя: казалось, что она вырывалась из зыбкого песка или спасалась от утопления. Черные зрачки сузились, раздались в ширину и выпустили наружу голубой, настоящий цвет ее глаз. И Кирилл отпустил пальцы.

Лина высоко закричала и бросилась к нему.

– Все… Все хорошо. Тише-тише… – Кирилл притянул ее к себе и поцеловал в лоб. – Ты молодец!

***

Темнота и тишина разбавлялась одинокими ударами в дверь. Снаружи что-то было. Лина прижалась к Кириллу, но сказать ничего не смогла. Шею и горло обжигало, будто ее из петли достали.

– Нам нужно спрятаться, – очень тихо произнес Кирилл. Посадил ее и убедился, что Лина не упадет.

Штукатурка отваливалась пластами с потолка и падала на голову от толчков с улицы. Затем что-то юркнуло мимо стекла. Большое и лохматое.

– Здесь некуда, – просипела Лина и обхватила рукой горло. – Воды…

– Потерпи немного, – шепнул Кирилл и подхватил ее на руки.

Перенес в еще более густую темноту. Грохот отдалился, но участился.

– Это Наум? – прошептала Лина и дернулась, когда удар оказался над головой.

– Дом ветхий. Не выдержит, – Кирилл говорил тяжело и прошел еще немного. В самый дальний угол второй комнаты. Здесь пахло известняком и глиной. – Прижмись ко мне сильней, обхвати ногами бедра и держись крепко за шею.

Лина не переспрашивала, вцепилась в мягкую ткань его футболки и неосознанно задержала дыхание. До ушей долетала возня на потолке, крошки и пласты штукатурки разрывались и оголяли деревянные балки исполосованные шашнем.

Вниз опускались медленней, чем хотелось. Кирилл перебирался, ступая на перекладины, и все равно старался поддерживать Ангелину. Слабость рук давала о себе знать – она едва чувствовала пальцы и все время срывалась, но Власов своевременно подхватывал и прижимал ее к себе.

На стене горел фонарь на солнечной батарее. Он очертил ровный квадрат и выудил из темноты полки, врезанные прямо в грунт. Лина успела рассмотреть пустые банки и бутылки с высоким горлышком. Здесь было пронизывающе холодно и жутко.

Кирилл опустил Ангелину на узкий топчан покрытый мешковиной, а сам метнулся наверх и захлопнул крышку подвала. Железный грохот оглушил и заставил Лину перевалиться набок и накрыть голову. Раны на теле горели, словно ее всю облили кислотой, а в горле колючий комок перекрывал дыхание. Лина дернулась в сторону и согнулась от приступа рвоты. Ее мутило и плавило, а ничего не выходило – желудок был пуст.

– Пей, – настойчиво произнес Кирилл и приставил к губам флягу. – Только глоток. Много нельзя. Вот так…

Влага скользнула по глотке и согрела желудок.

– А теперь еще, – Кирилл поил ее маленькими подходами, а через долгое время, что им пришлось сидеть в подвале, протянул сухую лепешку и два желатинистых шарика. – Это вернет силы, но хорошо пережевывай.

– Сколько я провалялась? – еле шевеля челюстью, спросила Лина.

– Около недели, – проводник поправил ее волосы и помог прилечь ему на колени. – Прости меня…

– Не нужно.

– Нужно, – Власов опустил глаза. – Я потерял контроль. Очнулся, но было поздно.

– Переста…

Новый удар вогнул крышку подвала и просыпал на них комья сухой земли. Лина вздрогнула и, подавшись к проводнику, спряталась под его руками.

– Он давно приходит?

– Впервые, – Кирилл спокойно глядел в потолок и ни один мускул не дрогнул на его усталом лице. – Но подвал сделан на славу, выдержит. Видно, хозяева его строили именно для таких целей. Смотри, – он повернул фонарь на боковую стену и отодвинул плотную, трухлявую штору. Взору открылась широкая комната с добротной кроватью из грубого дерева, резным столом в углу и вентиляцией на стене. Сейчас лопасти замерли, будто время в этом месте тоже остановилось.