Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Штемлер Илья Петрович - Страница 58

Потайной ход привел его в просторную остекленную теплицу, одним боком вплотную примыкающую к кирпичной ограде. За ней сразу начинался большой лес. Прикрытый разросшимися цветниками с гвоздиками, каллами и флоксами, Эссен, пригибаясь, посмотрел сквозь стеклянные рамы назад, в сторону виллы. Хотя счет шел на секунды, это было неодолимое желание — посмотреть назад. Он увидел одного V тотчас второго агента, снующих вокруг дома. Мгновение он глядел на них с ненавистью. Затем решительно повернулся к железной дверце в кирпичной стене.

Глава тринадцатая

— Ну что, Морис? Он пытался связаться с Лозанной или еще молчит? — спросил Бурже, сжимая телефонную трубку волосатой пухлой рукой.

— Нет, патрон, пока молчит. Прошло несколько вызовов в Лозанну и оттуда, но это другие абоненты. Вилла Кинкелей не выходила на связь.

— Спасибо, Морис. Будь внимателен.

Спокойствие и юмор покинули Бурже. Он нервничал: события, ломая его расчеты, начинали выходить из-под контроля. Казалось, все предусмотрено, операция развивается чисто, в хорошем темпе, но потом пошло. В 21 час 10 минут люди майора — Морис с помощником, дежурившие на бернской телефонной станции и прослушивающие все разговоры между резидентом и его агентами, — сообщили о звонке Гейнца. (Бурже связался с Морисом по автомату тотчас же после захвата автомобиля Магды.) Гейнц, возвращавшийся откуда-то после выполнения задания, увидел, как арестовали Адама, и сразу же известил резидента. По требованию Мориса телефонистка отключила аппарат на вилле резидента, но с опозданием. Спустя три-четыре минуты после разговора с Гейнцем сам резидент пытался связаться по междугородной с виллой Кинкелей — ему было отказано под предлогом неисправности телефонной линии.

Предупредив Мориса, чтобы он блокировал повторные попытки резидента соединиться с Лозанной, Бурже помчался к посту полицейской дорожной службы, где имелись надежные аппараты связи. В пути рация «Мерседеса» приняла доклад от Квадрата-три.

— Вексель! Вексель! Я — Квадрат-три. Слышите меня? — раздался в приемнике быстрый говорок.

— Я — Вексель! — живо схватив микрофон на шнуре, отозвался майор. — Слушаю, что у вас?

— Патрон, сообщаю… — Голос запнулся. — Наш «объект» исчез, патрон!

— Как это исчез?! Куда он мог исчезнуть? Где ваши люди?

— Мы проникли в дом, но никого не нашли. «Объект», похоже, бежал через люк в подполе кухни. Сейчас там взламывают доски, одновременно ведем поиск потайного хода вокруг виллы.

— Черт побери! Ищите хорошенько! Вы должны его найти!

Едва «Мерседес» подлетел к дорожному посту и Бурже, выскочив из машины, взбежал по ступенькам к распахнутым дверям будки, как его позвали обратно. Шофер протянул майору микрофон.

— Ну что, Жак, нашли его?

— Нет, патрон, — хмуро ответил старший агент Квадрата-три. — «Объекту», по-видимому, удалось бежать через подземный ход. Мои ребята прошли его до конца. Он начинается за подполом кухни и выводит в теплицу, теплица примыкает к внешней кирпичной стене — ограде участка. В этой стене, в теплице, — железная дверь. Была заперта, мы открыли ее. Сразу за оградой начинается большой лес, наверное, «объект» бежал в лес. Мы прочесали поблизости — ничего. Как быть, патрон?

— Втроем вам его в лесу не найти. Он уже далеко ушел… Прекратите поиск… Что нашли в доме?

— В комнатах разбросаны вещи и бумаги. Сейф открыт. Вероятно, ему удалось прихватить самое ценное. Мы сейчас роемся в бумагах, кое-что нашли… Полагаю, патрон, он не мог уйти очень далеко: вся наша операция заняла не более пятнадцати минут, ребята действовали быстро. Надо бы, патрон, я думаю, известить автодорожные посты и Дать его приметы, как вы считаете?

— Ладно, ладно, я подумаю… Вы там поройтесь как следует!

По требованию Бурже инспектор дорожной службы связался со всеми постами дачного района и сообщил приметы мужчины, которого надлежало задержать. Хотя майор не хотел широкого оповещения, к этому пришлось все-таки прибегнуть. С каждым шагом дело осложнялось, и обойтись силами только своих особо доверенных сотрудников Бурже уже не мог. Он не слишком рассчитывал, что полицейские посты сумеют схватить резидента: словесный портрет ненадежен, кроме того, тот может изменить внешность или пройти лесом подальше и спрятаться там до темноты. А пускать на поиск своих контрразведчиков, имевших фотокарточки резидента (скопированные с фото из досье этого господина в отделе полиции для иностранцев), — пускать их по многочисленным дорогам района в неизвестном направлении — было практически бессмысленно.

Поколебавшись, майор решился прибегнуть к помощи столичной полиции, с которой контрразведка имела постоянный контакт. По селектору поста дорожной службы Бурже связался с префектом полиции Берна, с которым был знаком лично, и, скупо информировав его о сути дела, попросил перекрыть этому швейцарскому подданному немецкого происхождения все транспортные каналы в городе и окрестностях: вокзалы, шоссе, аэропорты. Кроме словесного портрета резидента, майор обещал в течение двадцати — тридцати минут прислать префекту со своим агентом фотографию «объекта» и отдал по радио соответствующее распоряжение Квадрату-два, пока свободному от поисков.

Бурже понимал, что схватился с опытным противником, располагающим к тому же, без сомнения, разветвленными тайными связями. Резидент, если ему удастся миновать кордоны, вполне может затаиться на одной из своих конспиративных квартир, однако когда-нибудь он все же выйдет оттуда. Тут шанс был. Хуже, если тот изберет другой вариант побега — укроется в германском посольстве, чего никак нельзя исключать. Хотя префект также обещал, что его подчиненные заблокируют посольство, проверяя въезжающие туда частные машины, но ведь резидента может провезти немецкий дипломат в служебном автомобиле, который не контролируется полицией.

Пока же майору не оставалось ничего иного, как ждать, имея под рукой аппараты связи дорожного поста. А перед тем, как окунуться в это томительное, вязкое состояние ожидания, Бурже осуществил одну довольно рискованную проверку.

По плану операции, чтобы избежать вооруженного сопротивления, от которого пострадают жители соседних вилл и прохожие, Пауля и Франца на вилле Кинкелей решено было брать не в доме, а после того, как они погрузят спецаппаратуру в машину и выедут за пределы дачного поселка. Со слов Герды Фюбинг-Дижон, которая стала весьма говорливой и отвечала на любые вопросы, Анри знал, что, согласно приказу резидента, Франц и Пауль имеют задание под прикрытием темноты вывезти и захоронить в тайнике демонтированную подслушивающую аппаратуру. Еще при разработке плана Рокотов и Бурже сошлись на том, что в кульминационный момент операции профессора Кинкеля не должно быть в доме: любая непредсказуемая случайность поставит его жизнь под угрозу — немецкие агенты не стали бы церемониться. Поэтому, дабы покинуть виллу, Герберт воспользуется таким убедительным мотивом: поскольку семья надолго якобы уезжает в горный пансионат для лечения больной дочери, профессор должен сегодня же официально оформить свой отпуск в Лозаннском университете, где он преподает. И Кинкель по указанию резидента получил такое разрешение. После захвата Магды-Сюззи Вера Сергеевна подтвердила это, сообщив Бурже, что муж должен был уехать в университет сразу после того, как она отправится в Пайерн на свидание с Магдой. Герберт хотел подвезти ее до вокзала на своем «Ситроене», но немцы воспротивились. «Вы покинете дом порознь, — сказал Пауль, — так безопаснее».

Именно тревога за Кинкеля подтолкнула Бурже проверить, что происходит в Лозанне. Часы показывали без четверти десять, майское солнце уже село, сгущались сумерки, Морис на бернской телефонной станции соединил майора с Лозанной дважды, и оба раза мгновенно. Сперва Анри переговорил со служебной квартирой — со своим помощником Пьером и находящимся там Жаном Шардоном; от людей, наблюдавших за виллой Кинкелей, ничего чрезвычайного не поступало, беспокоило только молчание Герберта: он давно должен был позвонить Пьеру.