Самое трудное испытание (СИ) - "Elle D." - Страница 39

В том-то и заключалось принципиальное противоречие между Аурелио Мерекайей и Гуча-Валуной: один хотел остаться в море, другой — идти вглубь материка. Аурелио считал это самоубийством. Самоубийством это и было.

Но зеберийцев было больше, и голос Гуча-Валуны оставался решающим. Зеберийцы завели в бухту свои маленькие юркие корабли, облепив причал, и высыпали на берег. Аурелио же, поколебавшись, решило не рисковать всей армадой (которая на тот момент насчитывала более тридцати пиратских кораблей, в основном галеонов и бригов), и завел в бухту только один корабль, «Святую Юстину», на которой ходил с тех самых пор, как морская братия избрала его своим предводителем. Он бы с радостью доверил управление «Святой Юстиной» кому-то другому в тот день, но, на свою беду, слишком любил свой корабль — почти так, как Фернан Риверте любил Уилла Норана, о чем, разумеется, Аурелио Мерекайе неоткуда было знать.

Бухта перед Килхасаром была небольшой, удобной, с трех сторон огороженной скальным берегом, в ней часто находили приют суда во время штормов. Проводя «Святую Юстину» сквозь узкий пролив между скалами, Аурелио вновь ощутил смутное беспокойство. В точности как Уилл Норан месяц назад, он облизнул пересохшие губы и проговорил, ни к кому определенному не обращаясь: «Слишком легко…»

И едва он сказал это, как «Святая Юстина» села на риф. Раздался оглушительный скрежет, корабль дёрнуло вперед, так, что стоящие на палубе люди покатились кубарем. Но откуда здесь рифы?! Бухта всегда была безопасной, да и корабли зеберийцев на глазах Аурелио беспрепятственно прошли к берегу и знай себе покачивались у причала!

Но однако же это был именно риф. Аурелио перегнулся через борт и увидел нечто, напоминающее железный зуб, торчащий из воды на полфута. Сама вода внизу помутнела и потемнела, словно под ней скрывалась целая подводная скала. Откуда?

И пока матросы носились по палубе, пытаясь выправить крен севшего на мель судна, Аурелио понял. Этот железный зуб было вовсе не зубом, а частью корабельного бушприта. Вход в бухту преграждал затопленный корабль — специально затопленный, вне всяких сомнений. Зеберийцы не заметили его, поскольку их суда имели намного меньшую осадку и прошли над «рифом» беспрепятственно. Но мощная, крепкая «Святая Юстина», насчитывающая двадцать два фута от палубы до киля, пропорола затопленное судно брюхом и встала намертво.

Аурелио оглянулся на свои корабли, оставленные на лиге позади. Его осмотрительность сыграла с ним дурную шутку. Он велел подать сигнал о сближении, но прежде, чем юнга успел взобраться на бизань-мачту с сигнальными флажками, с берега раздался грохот и отдаленные вопли.

Аурелио, забыв о своих кораблях, метнулся к борту, повернутому к гавани, и увидел дым. Столбы черного дыма поднимались над городом то тут, то там, а по белоснежным домикам плясало пламя. Зеберийцы вопли, некоторые уже бежали к лодкам, но и лодки горели, пламя обхватило их в один миг. Проклятый Фернан Риверте бросил Килхасар, но по всему городу расставил ловушки с порохом. Особенно в богатых кварталах, куда немедленно ломанулись пираты, едва ступив на берег. Взрывы раздавались один за другим, всего Аурелио насчитал больше десятка всего за какие-то две минуты, и волосы у него на затылке и руках встали дыбом. Не прошло и четверти часа, как Килхасар запылал, словно факел в ночи, и из этого пламени доносились мучительные вопли тех, кто не успел добраться до берега — а таких оказалось большинство.

Воистину, не зря порох называют «вальенским адом».

Корабли Аурелио не успевали подойти близко, да он теперь и не желал этого — он не сомневался, что за первый ударом последует следующий. И не ошибся: с берега громыхнул пушечный залп, но не со стороны покинутого форта (ведь его-то разведчики обыскали в первую очередь!), а с противоположного конца бухты, укрытой густыми зарослями. Пушечное ядро, прилетевшее с той стороны, просвистело прямо над головой Аурелио, едва не задев плюмаж на его шляпе, и начисто снесло голову боцману, стоящему у него за спиной. «Святую Юстину» посадили на риф ровно на таком расстоянии от берега, которое соответствовало дальнобойной силе вальенских пушек.

Матросы лихорадочно пытались столкнуть судно с мели, но Аурелио, уже поняв, что попал в ловушку, кинулся к спасательным шлюпкам. Там он с нарастающим ужасом обнаружил, что все шлюпки продырявлены — все, кроме одной. В ней могло уместиться десять человек, однако на судне оставалось сто шестьдесят матросов, и не было времени спасать всех — за первым ядром над палубой уже просвистело второе, третье… Аурелио выбрал из своих людей одного и, спустив шлюпку на воду с его помощью, отчалил от застрявшего на искусственном рифе корабля. Когда матрос, едва отойдя от шока, зароптал и сказал, что негоже бросать на застрявшем судне товарищей, Аурелио вынул кинжал, зарезал своего помощника и столкнул в воду. Потом налег на весла, гребя к той стороне бухты, что находилась как можно дальше от горящего города и плюющихся ядрами зарослей. Нужно было добраться до берега как можно быстрее…

Но на берегу Аурелио Мерекайю уже ждал Фернан Риверте, на большом прибрежном камне, о который разбивались волны. Риверте стоял, чуть согнув ногу в колене и небрежно оперевшись о неё локтем. Морской бриз рвал полы его плаща и черные волосы, зимнее солнце играло на камнях, украшающих ножны меча и щегольской костюм, точно господин граф явился не на войну, а в светский столичный салон.

За спиной у него виднелся отряд из пятидесяти воинов, по правую руку горел город, а по левую с криками метались под пушечным обстрелом покинутые на «Святой Юстине» пираты.

— Сир Мерекайя, насколько я могу судить, — заметил Риверте, когда шлюпка приблизилась к берегу и перед Аурелио Мерекайей встал мучительный выбор: оказаться в руках врага или броситься в воду и попытаться спастись вплавь. Но куда ему было плыть? Взгляд Мерекайи метнулся в сторону моря, и Риверте крикнул, перекрывая шум волн:

— Не делайте этого, сир! Или делайте, что вам влезет, но только сперва выслушайте моё предложение! Честное слово, хуже вам уже не будет.

Аурелио Мерекайя был острожным, опытным, ловким и дерзким пиратом. Но он также происходил из хорошей, богобоязненной вальенской семьи. К разбою его привело стечение обстоятельств, и, устрашая моря, он втайне мечтал совсем о другой жизни.

Совсем о другой.

— И что вы ему предложили? — с любопытством спросил Уилл.

Внимая рассказу Риверте, он заслушался, подперев щеку кулаком, хотя и подозревал, что граф существенно сгущает краски, а кое-что и вовсе бессовестно приукрашает — в особенности то, что касалось его собственной великолепной фигуры в сверкающих, как драгоценные камни, брызгах воды. Уилл на миг подумал, что смог бы взять часть этих ярких образов для своей книги, но потом, поморщившись, отринул эту идею — уж слишком театрально получалось, а он старался писать беспристрастно.

Риверте, утомленный собственным красноречием, откинулся на спинку кресла с бокалом вина. Они сидели, для разнообразия, не за походным столом в палатке, а у затопленного камина в большом теплом доме. И не было нужды ставить у дверей зоркого капитана Ортандо в качестве стража, когда им приспичивало броситься друг на друга. Теперь это происходило часто.

— Я предложил, — ответил Риверте, — то, чего он желал всем сердцем.

— А откуда вы узнали, чего он желает всем сердцем?

— Потому что все люди такого рода хотят одного и того же. Не просто богатства и власти — для этого достаточно быть заурядным пиратским капитаном и грабить торговые корабли, упиваясь страданиями своих жертв. Но Мерекайя пошел дальше: он встал во главе пиратской армады, сумел сплотить пиратов и зеберийцев. И хотя зеберийский военачальник задвигал его на вторые роли, наш славный капитан мечтал когда-нибудь стать настоящим адмиралом. Именно это я ему и предложил.

— Сталь адмиралом? — удивлённо моргнул Уилл, и Риверте степенно кивнул.

— Первым в истории адмиралом Вальенского флота. Правда, есть небольшая заминка с тем, что флот как таковой отсоветует. Не в последнюю очередь стараниями сира Мерекайи, он почти полностью уничтожен. Но теперь, после этой войны, ни у кого нет никаких сомнений в том, что флот нам необходим. Я уже набросал для Рикардо примерный план действий. В ближайшие недели начнут возводить новые верфи, а на них — новые корабли. Зимой даже зеберийцы воюют без особой охоты, а к весне, я надеюсь, у нас появится новый флот, и, что куда более важно, человек, способный им управлять.