Охотники на Велеса (СИ) - Иванова Татьяна Всеволодовна - Страница 27

На открытое место перед капищем они не выходили.

— Наша цель — найти путь для воинов Ярослава, — тихо сказал Харальд, когда они углубились в лес, окружавший капище со всех сторон. — По обычной дороге муромцев конный воин не проедет. Мы должны найти другой путь.

— Эта залесина окружена со всех сторон болотом, — мрачно сообщил Добровит. — Муромские жители ходят через самое узкое место. В других местах пояс болот гораздо шире.

— Пусть Любава посмотрит, — непреклонно ответил Харальд. — Сначала ищем проходимый путь через лес к болотам.

— Грибы собирать можно? — не выдержала Любава.

Здесь было множество грибов, торчавших темными шляпками из опавшей хвои.

— Любава! — громким шепотом одернули ее сразу все ее спутники.

— Мы не должны оставлять следы, — важно проговорил Добровит.

— Обижаешь, — еле слышно хихикнула Любава. — Я бы бесследно собрала. А вечером бы похлебочку сварили. Нет? — она внимательно посмотрела на сурового Харальда и поняла, что грибы пособирать не выйдет.

Через несколько часов разведчики таки нашли проходимый для всадников путь через густой ельник и вышли к болотам. Солнце так и не выглянуло. Мрачный ельник вокруг капища остался позади. Далеко впереди чернел незнакомый лес. А прямо перед ними под серым небом изредка поблескивали открытой водой бурые, непроходимые болота.

Достойная задача, а Любава? — мягко спросил Творимир.

— Мне нужно походить, подумать.

— Не спеши, — буркнул Харальд, — дело важное. Негорад будет ждать нас хоть неделю.

Девушка медленно пошла вдоль кромки болот, пересекая кромку и возвращаясь. Надежного пути не было даже для пешего человека, что уж говорить о коннике. Время шло. Она услышала негромкий призывный свист и вернулась к своим спутникам.

— Добровит считает, что этим путем можно пройти, — сказал Харальд, внимательно на нее глядя. Любава посмотрела вдаль. Действительно, открытой воды в указанном направлении не было. И даже трава кое-где торчала, побуревшая. Но как-то это все…

— Мне не нравится. Почему — объяснить не могу.

И если Харальд, который сегодня явно не с той ноги встал, подумает, что это она сказала назло Добровиту, то как бы они тут не потопли всей своей мужской компанией. Харальд, видимо, подумал.

— Иди. Я за тобой, — тихо сказал он молодому следопыту.

— У тебя веревка далеко? — также тихо спросила Любава у Творимира. — Доставай. Я сбегаю, к той осинке привяжу.

Пока она бегала, шедший впереди Добровит провалился в трясину по колено. Харальд, попробовавший его вытянуть, провалился почти по пояс. Так они и застыли, понимая, что каждое следующее движение погружает их в топь все глубже. Любава протянула конец веревки Творимиру. Тот бросил его Харальду и потянул за свой конец.

— Я никак не могу допустить, чтобы ты тут утоп. Еще надеюсь увидеть твоих с Ростилой детишек, — он не спеша перебирал веревку.

Харальд мрачно усмехнулся, даже крепкие зубы оскалил в усмешке.

— Смотри, выживу, расскажу твоей Марьяне, как ты с Ростилой уединялся.

Творимир напряженно тянул веревку, но трясина держала мощного варяга. Добровит старался не шевелиться.

— Рассказывай. Она выбила у меня приглашение, приехать в Новгород, погостить, твоя предприимчивая Ростила. Держи, держи веревку-то. Ты вроде собираешься, как тебя ранят, так у меня поселиться. Вот тут Ростила и пригодится. А ждать ей, похоже, недолго. Стареешь, друг, хватку теряешь. Смотри, как в трясину сверзился.

Трясина всхлипнула, и Харальд начал потихоньку выбираться. Любава намотала кусок натянутой веревки на палку и начала закручивать. Сил у нее против Харальда с Творимиром не было никаких, но и сидеть неподвижно она не могла.

— Влюбил в себя девицу, упертую под стать себе, — продолжал Творимир, вытягивая веревку вместе с варягом. — И не какую-нибудь, а желающую побороться за своего милого… ты никак опять в трясину собрался, а, друг? Веревку-то тяни.

Харальд уже полулежал в болоте. Встать у него не получалось.

— Девица твоя увлечена сейчас мыслями о поисках милого Финиста, о походе за тридевять земель, истаптывании трех пар, если я правильно запомнил, железных черевичек и изнашивании трех железных посохов. Муромль, как я теперь понял, — столица сказочников.

— Это Ростила тебе все понарассказывала?

— А кому же ей это все рассказывать? Твоя Нежатовна осмотрела всю нашу честную компанию. Нашла слабое звено, меня, то есть. И рассказала мне, что без тебя ей, бедной, жизни нет. И она поедет или пойдет за тобой в Новгород, даже если ты ее тут бросишь.

Харальд издал радостный какой-то возглас, продолжая ползком выбираться из трясины.

— Дурак ты, друг мой, — неожиданно резко сказал Творимир, — чего зазря хорошую девку мучаешь?

Варяг нащупал твердое место и встал.

— Вовсе я не мучаю. Нам с ней хорошо. И как подумаю, что скоро расстаться придется, так хоть волком вой. Или что вот она себе другого нашла, так и убил бы…

— Вообще-то это нормально, но хорошо, что ты удержался.

— Но куда мне жениться…

Творимир только крякнул с досады на упрямство друга и перебросил конец веревки Добровиту.

— Здесь болота непроходимы, — признал Харальд, отмывая в чистой воде свои кожаные штаны и сапоги. Он так и не промок. Добровит вылез из трясины без сапог. К счастью, у него были запасные.

— Давайте, наконец, поедим, — попросила Любава.

Они поели, не разводя костра.

— Пойдем теперь в другую сторону, — снова прервала Любава мрачное молчание своих спутников. Впрочем, Харальд уже не выглядел мрачным. После откровений Творимира он повеселел.

Проход Любава нашла уже под вечер. Смеркалось. Туман потихоньку заволакивал болота. Внезапно разведчица увидела песчаную косу, прорезавшую болота насквозь. Чтобы выйти на сухую поверхность, предстояло преодолеть с десяток саженей по мелкой воде. Сопровождавшие дружинницу воины больше мокнуть не хотели. Они в два счета срубили три осины, положили их в воду и припорошили опавшими листьями. Все равно, дескать, скоро снег выпадет.

По песчаной косе разведчики шли уже в поднимающемся тумане. Оказавшись в ельнике на другой стороне болота, развели костер, поужинали и расположились на ночлег. С утра Добровит осмотрел то место, где коса подходила к ельнику, и с невольной досадой признал, что человеческих следов здесь нет. Они открыли новый проход через болото.

Харальд тоже не рос среди болот, как Любава, он тоже не сумел бы найти путь сквозь трясину, но смотрел на свою воспитанницу с гордостью. Она гораздо хуже мужчин стреляла из лука, в настоящем бою продержалась бы не более пяти минут, и то, если бы повезло, но в разведке Любава была незаменима.

— Если бы ты жила в моих родных местах, — сказал ей варяг с теплотой, от которой посветлели его обычно холодные глаза, — тебя бы называли Открывающей пути.

Девушка даже покраснела от радости. Харальд исключительно редко хвалил кого-нибудь.

— А теперь — последнее, — продолжил варяг. — Ищем проходимый для конников путь отсюда до дороги в Суждаль.

К вечеру они не только нашли проходимый путь, но и встретились с Негорадом, найдя друга по следам коней, которых тот выпасал. Посовещавшись, воины решили разделиться. Негорад возвратился обратно в Муромль для охраны маленького Дрозда. В его отсутствие мальчик сидел безвылазно на Новгородском дворе. Творимир с Добровитом направились для отчета в Суждаль. Потому как Муромль отдал себя под руку Черниговского князя Мстислава, а Суждаль по-прежнему подчинялся Новгородскому князю Ярославу. Недалеко от города находился детинец с воинами князя. Туда-то и надлежало доложить о проделанной работе. Харальд с Любавой остались в лесу, ждать возвращения своих спутников. Ну и охотиться на кабанов.

На кабанов охотиться Любава не любила. В осеннее время в стаде было множество молодых хорошеньких кабанчиков, которых было жалко. Но Харальд ее и не заставлял. Девушка сидела дни напролет в сооруженной Негорадом времянке и вяло наблюдала, как коптится в дыму костра кабанье мясо. Кабанов приносил Харальд. Певчие птицы лес уже покинули. Но зверье шелестело листьями и травой. Особенно по ночам. По веткам прибегали любопытные белочки, шуршали сухими листьями ежи и мыши, несколько раз в свете костра Любава видела зайцев. И даже лосиху видела.