Сказка старого эльфийского замка (СИ) - Морецкая Анна - Страница 23

Были в то лето и походы в лес за ягодами-грибами, были и вылазки в луга за маленькими, пестренькими, безумно вкусными, но такими несытными, потому что их вечно было мало на такое количество детворы, перепелиными яичками. Были и уроки раскидывания силков от Верба — на рябчиков и зайцев в лесу, и на тех же перепелок в лугах. Были походы на прогревшееся уже озеро — купаться, и лазанье по полуразрушенным крепостным стенам и башням в поисках тайных ходов. Что, кстати, было категорически запрещено, как и Лиссе Корром, так и деревенским ребятам их родителями.

Еще одним из полюбившихся развлечений в то лето, доступное в основном только их неразлучной троице: ей — Лиссе, Вербу и Дымянке — это осмотр тянувшихся к замку обозов и наблюдение за продвигающимися работами в доме. Нет, конечно, телеги полные кирпичей и бочек с глиной, а также выкладка этих самых кирпичей и замазка трещин в стенах этой самой глиной, ребят ни в коей мере не интересовали. Но вот, например, повозки груженые металлическими полыми… как бы бревнами, никак не могли их не привлечь. А уж сами гномы, сопровождающие этот странный груз, и того больше. Ну, и конечно, мимо занятого своей работой мага, которого нанял Корр сначала для предупреждения дождя, а потом задержал и для других работ, дети пройти не могли точно.

В общем, к первым дням осени, когда восстановленное крыло замка было готово к заселению, Лисса совсем ужеоправилась от своего горя, окрепла, вытянулась и… довольно сильно одичала.

Они шли по новому дому, и Корр показывал ей, как теперь все изменилось в нем. А Лилейка и дина Клёна, продвигаясь за ними в нескольких шагах позади, поглядывали на девочку жалостливо, между собой переглядывались виновато, а тихие переговоры их звучали досадливо.

Они то, две клуши глупые, все гнездышко вили для своего птенчика, а на самого птенчика и не смотрели. Нет, они про нее ни на день не забывали — каждое утречко, и каждый вечер, Лилейя и Клёна, как и положено было им, наведывались в дом старосты. Но, вот беда, по большей части подопечная их или — уже, или — еще, спала. А они, выслушав дину Ледяну, что, дескать, госпожа кушает хорошо и гуляет много, в общем — здорова, весела и бодра, довольные отправлялись в замок наводить порядки. И вот…

Госпожа их шла сейчас перед ними, сверкая грязными заскорузлыми пятками, а одежда на ней, хоть и чистая, все же жена старосты, что могла — то делала, но какая-то обтрепанная. И длинные волосы ее, забранные в ни первого дня плетения косу, перемежались светлыми, выгоревшими на несколько оттенков, прядями. Женщины шли следом, разглядывая девочку, и причитали потихонечку, перечисляя то, что по их недогляду приобрела за лето госпожа: цыпки на руках и черные обломанные ногти, крестьянский загар и россыпь веснушек на носу, притом, что у темноволосой девочки их, вроде, и быть не должно.

А что опекун? Ну-у, пока он вел себя сдержано… но вот на его спокойном лице желваки под скулами ходили ходуном…

А дом ожил и, казалось, даже заулыбался — чистыми окнами, пускающими разноцветных зайчиков витражными вставками по отполированным плитам пола, светлой свежепобеленой штукатуркой стен и резвым радостным огнем в восстановленных каминах.

Осмотр дома они начали сверху. Первое, что бросилось в глаза, пока они поднимались по лестнице, это отсутствие завалов из тех проемов, что когда-то вели в основную часть замка. Теперь о них напоминали только оставшиеся фигурной кладки арки, а сами проемы были заложены кирпичом.

На неожиданно большой, в отсутствии каменного завала под самый потолок, площадке третьего этажа нынче находилась крепкая дубовая лестница на чердак и пять дверей в комнаты.

— Места у нас мало, поэтому я посчитал правильным разделить проходные покои на отдельные помещения. Здесь, я решил, будешь жить ты, — сказал девочке Корр, открывая центральную — двустворчатую дверь перед ней.

— Угу, — буркнула Лисса в ответ. Ей-то что? Решил, так решил. Ай, нет!

— Это твоя спальня, — меж тем обвел рукой опекун, открывшуюся взгляду комнату.

Девочка оторопело окинула взглядом помещение. Большая кровать под малиновым балдахином, собранным в складки и украшенным розовыми бантами и оборками из кружев. Такого же дико-насыщенного оттенка портьеры на окнах, тоже в изобилии обвешенные якобы красивыми изысками, и в тех же тонах еще и цветочки, раскинувшиеся по обивочной ткани на стенах. Мебель же напомнила девочке подвыпивших гуляк, которых она видала не раз в праздничные дни, бывая с отцом в столице — идут себе такие по мостовой, а ноги у них заплетаются. Нездорово гнутые формы были и у пары стульев, стоящих у стены, и у столика под зеркалом. И даже у тяжеловесного комода ножки оказались хоть и толстенькими, но изощренно выгнутыми. Ну, а про кровать, с ее стойками, и говорить не приходилось — казалось, что ни одной прямой линии в ее корпусе вообще не было.

А еще… главное — эта комната неприятно напомнила Лиссе спальню мачехи.

— Не-ет! Я здесь жить не буду! — воскликнула она, пятясь спиной к двери.

— Как так?! Вроде все, как положено женской спальне. Ты же девушка… будешь скоро… — от такого категорического неприятия его стараний Корр даже растерялся. Он, вроде, столько женских спален видел… что даже особо и не задумывался, когда обставлял комнату воспитанницы.

— Господин, оно может и к лучшему, что наша девочка тут жить не хочет. Это ж раньше гостиная в покоях была — размером большая, а камин всего один. Зимой-то здесь, скорее всего, прохладно будет, — всунулась в недоуменную речь опекуна дина Клена, подталкиваемая чувством вины перед подопечной.

— Ладно, — как-то сразу согласился мужчина, видно в растерянности сбившись с мысли. — Бери тогда правую гостевую спальню, но учти, там все просто, — толкнул он дверь в указываемую комнату.

Тут действительно было все просто: беленые, а не затянутые тканью стены, обычная без балдахина кровать, шторы на единственном окне из темно-зеленого сукна, а не бархатные. Но, так же имелся стол, стул, шкаф под вещи и простой без вензелей комод. В общем, действительно просто, но все необходимое и в этой комнате имелось. А за легкой, почти незаметной дверкой припрятаны были даже удобства, столь привычные Лиссе, выросшей в хорошо обустроенном замке.

— Левую-то занял уже я… там — все также, — зачем-то пояснил опекун. Лиссу то и эта комната устраивала.

В маленьких же комнатушках, определенными ими с Корром в первый раз, как чуланчики, заселились Лилейка и Дубх — глухонемой парнишка, который после спешного выезда из Вэйэ-Силя, числился вроде как камердинером при опекуне. Тут было все еще проще: кровати совсем узкие, столов не имелось, под вещи были прибиты крючки на стене, а шторы, закрывающие окна, явно из домотканого полотна.

Вот, собственно, и весь третий этаж. На втором, ожидаемо, ничего не изменилось, и они спустились на первый.

В самой большой комнате за лестницей уже вовсю обживались дина Клена и ее супруг дин Керн, который получил должность мажордома и был теперь главным над всем их новоприобретенным хозяйством. Оставшиеся две маленькие комнатушки разделили так — одна под туалетную, а другая под кладовую.

Потом они спустились в подвал, вход в который находился прямо под лестницей, и осмотрели его. Он, кстати, оказался и не подвалом вовсе, а вполне полноценным цокольным этажом, небольшие высоко задранные окна которого, просто занесло землей за те годы, пока замок стоял заброшенным. Их отрыли и отмыли, а в дальних помещениях обустроили холодную кладовую. Кстати, это над ней так долго приезжий маг и трудился. В ближней же части подвала соорудили мыльню. Впрочем, она когда-то тут и была.

Одну из больших комнат первого этажа пришлось отдать под кухню, так как оказалось, что это столь важное хозяйство и разместить-то больше было негде.

Вторая же комната, что находилась по левую руку от входной двери, вместило в себя и трапезную и гостиную. И было здесь, особенно после загроможденной кухни… как-то пустовато.