Гробовщик. Дилогия (СИ) - "Горан" - Страница 52

Но с ним – потом, решил Баркас, глядя на то, как горе‑грабители бестолково толпятся у его вещей. Один уже расстегнул баул и шарил внутри, другой искал рожок от «калаша». Третий, типа прикрывал – целился из обреза в сторону леса, в который, как после короткого обмена репликами, решила эта гоп‑компания, сбежал лох, побросав шмотки.

Три головы – три выстрела. Три трупа. Подполз, откинул одного покойничка в сторону пока не изгваздал кровью баул. Воткнул в автомат обратно рожок с патронами. Лениво пошарил в карманах убитых. Наконец, услышал тихие шаги. Потом приглушенный голос:

– Пацаны! Где вы там зависли?

Баркас вытащил из ножен на левом запястье заточку. Замер, притворившись мёртвым.

– Эй! – уже совсем рядом. Баркас представил, как снайпер на карачках переползает дорогу, вытягивает шею, силясь заглянуть в кювет. Всё ближе, ближе…

– Ух, ё!

Пора!

Он резко открыл глаза и метнул заточку, казалось, прямо в расширившийся зрачок опешившего молодого балбеса в грязном «камуфляже». Расстояние было метра три, так что не промахнулся. Снайпер завыл от ужаса, бросил ружьё, поднёс руки к лицу…

Баркас не дал ему прикоснуться к заточке. Выстрел из «Макарова», который он сжимал в левой руке, и последний из бандитов рухнул на землю. Кончено. Вытер со лба проступивший пот.

– Фанфарон, – думал он про себя. – Выпендрёжник. Наркоман адреналиновый. Чего сразу не застрелил? А‑ну, как промазал бы заточкой? А пистолет заклинило или тоже бы промахнулся. Рука‑то – левая.

Так думал Баркас и улыбался. Потому, как помнил, помнил он всё. И как ножи метать, и как стрелять с левой руки. А ещё улыбался, потому, как только сейчас он в полной мере ощутил, что вернулся.

6. Привет из прошлого

– Ну, здравствуй, Копыто. Привет тебе от Кирова.

Услыхав такое обращение, Журавль вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

– Попутал ты что‑то, мил человек, – сказал он. – Нет тут никакого Копыта.

– Ты ещё забыл удивиться. Мол, неужто покойники научились с того света приветы передавать? Киров ведь уже лет десять, как мёртвый.

Говоривший был невысокого роста, худощавый в потрёпанной стандартной для этих мест ветровке с заплатой на левом рукаве. Нос у него был слегка задран кверху, над левым глазом чернела крупная родинка. Он зашёл в подвал где‑то час спустя, после того, как отсюда ушли Бек с Пыжом. Убедился, что никто не спускается по ступенькам за ним следом и только после этого начал негромкий разговор.

– Если бы это нужно было доказать кому‑то постороннему, я бы предъявил бы свидетелей, которые уверенно опознали бы в тебе бывшего смотрящего Западного лагеря. Того самого, который бросил своих людей на верную смерть, а сам пьянствовал в это время с покойным Кировым. Я бы предъявил и видеосъёмку, на которой ты с командой зачистки добиваешь раненых. Но сейчас это ни к чему. То, что ты и есть Копыто, знаю я, знаешь ты.

Что же касается смерти, то – эх, Копыто, человек жив, пока жива о нём память. А мы помним про Кирова. И про тебя – тоже. Так что давай, не будем тратить время попусту.

Пауза, в которой собеседники сверлили друг друга взглядами, продлилась недолго.

– Ты кто и чего тебе от меня надо? – сдался Журавль‑Копыто.

– Деловой разговор, – усмехнулся посетитель. – Зови меня, ну, например Клюква. А надо мне от тебя не так много.

Он почти вплотную приблизился к решётчатой перегородке и, ещё понизив голос, спросил:

– Сталкера по кличке Бек знаешь?

Журавль, молча, кивнул, но не стал говорить, что видел его всего час, как. Годы, проведённые в Зоне, научили его многому. Например, тому, что каждое слово имеет свою цену.

– Он сейчас где‑то здесь – в Южном. Нужно узнать все, что можно о его последнем походе. Особенно, начиная с момента, как его группа стала на последнюю ночёвку у Корогода.

– А они точно там останавливались? Сведенья точные?

Клюква поморщился. Вопрос был из разряда лишних.

– Я к тому, что ляпну, а окажется, что кто‑то из ваших дал недостоверные данные. Всё дело обломаю.

– Информация из серверного центра. Согласно засечённым сигналам ПДА, Бек, Король и Капрал прошлую ночь провели на западной окраине Корогода. Под утро что‑то произошло и «персоналки» Короля и Капрала перешли в стазис‑режим (в стазис ПДА переходил в случае смерти носителя или утраты с ним контакта). Бек же двинулся в Южный. Причём, пёр, будто по флажкам на лыжне. Без остановок и особо не петляя. Почти двадцать километров за дневной переход одолел. Это по Зоне‑то!

– Ну ладно, поспрашиваю, если увижу, – деланно равнодушно сказал Копыто‑Журавль.

– Чтобы придать тебе резвости, прими в качестве аванса.

С этими словами Клюква просунул сквозь решётку с десяток купюр.

– Как поговоришь с ним, отсемафорь мне по «персоналке», – продолжил он. – Тогда получишь вторую половину. А если постараешься – то и премию.

Не успели затихнуть шаги Клюквы, Журавль спешно подскочил со стула, на котором он сидел с безразличным видом, отпер зарешёченную дверь. Вышел из своей клетки и, зацепив специальным крючком, опустил на прилавок металлические жалюзи. Навесил на них замок, проверил. Следом он запер за собой дверь и медленно, но упорно захромал по лестнице, ведущей из подвала. Дверь наверху он тоже запер.

Через несколько минут он уже был в баре. Хромая сильнее, чем это требовалось, он медленно двигался через зал, внимательно рассматривая посетителей. Заметив Пыжа, он облегчённо выдохнул и, уже быстрее, направился к стойке.

– Опять рано закрылся, – хмыкнул Болек, увидев, как Журавль с трудом усаживается на круглый стул. – Вот узнает Загребайло, снова премии лишит.

– Да я так – горло промочить, – заискивающе улыбнулся старик. – Капни мне в стаканчик, сынок, как обычно.

– В долг больше не наливаю, – отрезал бармен.

– Зачем же – в долг? – Журавль положил на барную стойку одну купюру из только что полученных.

Болек взял, посмотрел на свет.

– Настоящая, – констатировал он. – Ограбил кого‑то?

– Ограбил – отвечу, – холодно ответил старик. – Ты наливай – не задерживай.

Болек снова хмыкнул, но поставил напротив небольшой стаканчик, в который нацедил какой‑то мутной коричневой дряни.

Журавль залпом выпил, причмокнул губами, пристукнул пустым стаканчиком:

– Повторить!

Повернулся влево, будто только что заметил Пыжа:

– А – это ты? А дружок твой где?

– Дружок скоро придёт, – ответил захмелевший Пыж. – Ты, дед, что – и вправду закрылся? А заказ наш как же?

– Неужто так срочно надо? – глаза Журавля внимательно изучали лицо собеседника. – До завтра не потерпит?

– Не – замотал головой Пыж. – Так не пойдёт. Завтра нас уже тут не будет.

Он икнул. Глупо хихикнул. Ему так хотелось показать всем, что он больше не изгой, не неудачник с дырой в кармане. Что нынче он крут, и напарник его крут, и идут они на крутое дело…

– Да, – подтвердил Журавль. – Бек – крутой сталкер.

Пыж заморгал растерянно. Он что всё это вслух сказал? А дед продолжил:

– Ты давно с ним пересёкся? Отмычкой у него служишь?

– Мы с ним, типа – партнёры, – не удержался и похвастался Пыж.

– Ты? С Беком? – расхохотался сталкер по кличке Окунь, сидевший слева от Пыжа. – Ты ври да меру знай. Нахрена ты ему. Ты ж ходячий балласт!

– Это ты – балласт, – возмутился Пыж. – А я ему, можно сказать, жизнь под Карагодом спас. Его слепые собаки уже на куски рвать начинали, когда я подоспел.

– Ты же говорил, что их «чернобыльский пёс» вёл, – напомнил Журавль. – И он тебя вот так просто подпустил?

– Э‑э‑э, – стушевался было Пыж, но тут же нашёлся. – Так я его первым и вальнул. Подкрался сзади почти вплотную и одной очередью из «Калаша»…

– Ой не могу! – заржал сосед слева. – Ты больше никому этих баек не рассказывай. Вплотную подкрался он. Ни один «Чернобылец» ближе двадцати метров человека не подпустит. Учует. И из «Калаша» его не взять. Ни с тыла, ни с головы. Потому как шерсть у него, что твоя колючая проволока. Саня Компот рассказывал, что он эту тварь только гранатой и смог завалить. Прямо под брюхо ей закинул – в единственное её слабое место.