Гробовщик. Дилогия (СИ) - "Горан" - Страница 51

Все пять столиков были заняты. У двух даже было поставлено по дополнительному стулу. И всё равно, остались те, кому не хватило места. Они, кто стоял, кто сидел на высоких стульях у видавшей виды стойки, над которой возвышался бармен. Нынче это был Болек.

Гомон, смех, выкрики, невнятный бубнёж «попсы» из двух небольших колонок под потолком. А так же клубы табачного дыма, резкий запах пролитого алкоголя и прогорклого масла…

И так хотелось присоединится к этому застолью, выпить залпом грамм полтораста дряни, которую здесь называют водкой, заказать отбивную размером с ладонь Болека, а пока готовят, закурить толстенную сигару да поговорить за жизнь со знакомым бродягой. И в кои‑то веки не считать зелёные бумажки, не ковырять на ладони звонкую мелочи, да не волноваться: хватит ли расплатиться за заказ…

Но – нет. Двинулись Бек с Пыжом в сторону от веселья. В коридор справа, что вёл к лестнице в подвал. Туда где, за перекрытым толстенной решёткой прилавком, дремал бывший сталкер по кличке Журавль. Абсолютно лысый, с длинной и неопрятной седой бородой, услышав шаги, он поправил на криво сросшейся переносице очки и отложил журнал сканвордов в сторону.

– Бек! – узнал он одного из сталкеров. – Как сходили? Давно вернулись?

Бек не ответил. Подошел к прилавку, взял квадратный листок бумаги, ручку, прикованную к кольцу на решётке тонкой цепочкой, и стал писать заказ.

– Король? Капрал? – спросил всё понявший Журавль.

Бек отрицательно покачал головой.

– Как? Где?

– Слышь, дед, – подал голос вместо Бека Пыж. – Для чего ПДА носят? Все, кто хотел знать, уже сутки в курсе, что полегли Король и Капрал под Карагодом и что виной тому – стая слепых собак, ведомая «чернобыльским псом».

Журавль глянул на него поверх очков.

– Сам‑то без ПДА ходишь, – отметил он.

Пыж покраснел. Свою «персоналку» (ПДА – карманный персональный компьютер. От Personal Digital Assistant) через два дня после покупки «искупал», провалившись в болото неподалёку от Замошни. Не смотря на надпись, гаранитирующую водонепроницаемость, ПДА в тот раз так нахлебался воды, что погас навсегда. А на покупку нового денег вечно не хватало. Стоили они недёшево.

– Ты меня поучи, поучи, сопля зелёная, – продолжил Журавль, заводясь. – Ты еще в памперс гадил, когда я здесь уже тропу топтал. Без ПДА ваших и без датчиков аномалий. И до сих пор – живой. А вашего брата из каждого поиска хорошо, если половина приползает.

– Нашёл, чем гордится, – фыркнул Пыж. – Жил в каменном веке и гордишься, что с каменным топором бегал.

– Дурак, – сплюнул Журавль. – Вы ж почему мрёте, как мухи? Не только Зона вас в повидло перетирает, а сами вы друг дружку по засадам караулите. И ПДА эти вам первые помощники. А я, хоть и не вижу никого, так и меня никому не видно. Или, к примеру, датчики аномалий. Какие же они датчики, если что ни день, а кто‑нибудь из вашего брата в «колючую лужу» втопчется или на «Карусели» прокатится. Мы веточкой ольховой, да самолётиками бумажными обходились. И жили при этом поболее некоторых из вас, что приблудами обвешались, да за ними и тропы не видят.

– Так ты, дед – старожил, – хохотнул Пыж. – Может ты и Гробовщика застал?

Журавль в момент посерьёзнел.

– А ты с какой целью интересуешься? – спросил он.

Пыж только рот открыл, а локоть Бек уже вонзился ему в бок.

– Вот список, – сказал он, протягивая листок сквозь решётку. – Когда соберёшь?

Старик отвел пристальный взгляд от Пыжа, вгляделся в листок, зашевелил губами. Потом захромал, припадая на протез между стеллажами, вчитываясь в этикетки и заглядывая в картонные ящики.

Вернувшись, Журавль бросил список на стол, снял очки. Потёр переносицу.

– Галет нет. Рябой позавчера вымел всё подчистую. Тушняк две недели, как срок годности вышел. Свежее нет. Но я проверял – съедобный. Не веришь, можешь вскрыть одну для пробы. Батарейки остались малазийские и китайские. Других – нет. Патронов к «Макарову» только пять коробок. А так, – он ещё раз перечитал написанное. – Часа через два зайдите. И триста «гринов» с вас, примерно. Готовьте.

Бек кивнул, ещё раз ткнул Пыжа локтем, мол, уходим, и первым направился к лестнице.

– Ещё раз не по делу рот откроешь – убью, – прошипел он, поднимаясь по ступенькам.

– Так я ж по делу, – зашептал Пыж в ответ. – Если он такой аксакал, может про Гробовщика что знает…

Бек ткнул в сторону Журавля, потом отчётливо постучал по деревянным перилам.

– Мне покойный Саня Зелёный рассказывал, – в полголоса сказал он. – А он стукачей нюхом чуял.

Они поднялись по лестнице, остановились у недлинного прохода, который вёл в бар.

– Я наверх, – сказал Бек, доставая пачку денег и начиная отсчитывать купюры. – Сниму стресс, всё такое. Если успею, потолкаюсь среди знакомых, разживусь новостями.

– А я у стойки посижу, – сказал Пыж, следя за действиями Бека. – С Лёликом побакланю, может, про Гошу Дикого что‑нить узнаю.

Бек поморщился. Среди серьёзных сталкеров за Гошей давно закрепилась репутация пустобрёха и разводилова для лохов. Потом пожал плечами. Кивнул. А почему – нет? Порадуем девку сказками про Гробовщика, типа, гляди, красавица, как пашем ударно.

Протянул деньги Пыжу.

– Тут полторы сотни, хватит?

Тот кивнул, суетливо спрятал купюры в карман. Заулыбался в предвкушении.

– Да не напейся, – хмуро сказал Бек.

– Слушаюсь, папочка, – щелкнул каблуками его напарник, и двинулся было в сторону веселья, но Бек поймал его за плечо, развернул, посмотрел в глаза.

– И язык попридержи, – сказал он. – Спалишь – убью.

Улыбка сползла с лица Пыжа. Он заморгал, несколько раз кивнул и осторожно высвободил плечо.

– Встречаемся у стойки через два часа, – сказал Бек.

Они повернулись спинами друг к другу, и каждый пошел в свою сторону.

Интерлюдия два – Возвращение.

Баркас глубоко вдохнул, вытирая пот. Улыбнулся. Вот теперь он по настоящему почувствовал, что вернулся.

Нет, когда микроавтобус с зарешёченными окнами проехал под шлагбаумом, у которого скучал солдатик с карабином на плече, тоже шевельнулось что‑то в душе. Пахнуло будто бы корбидом и горелой изоляцией, накатила волна страха, что вот‑вот, сейчас, ка‑а‑ак… А что как? Непонятно. Но памятно. Вот так же он почувствовал себя… Сколько же лет прошло? Три он отсидел, да ещё два, да плюс ещё… Ну, да неважно. Кто в Зоне годы считает?

И когда высадили его прямо в чистом поле, тоже шевельнулось что‑то в душе у Баркаса. Что‑то забытое, тревожное. Приятное. Он взглянул на погрызенный временем и непогодой асфальт, на остатки бетонной коробки на месте бывшей автобусной остановки, на какую‑то развалюху без крыши с выбитыми окнами у обочины метрах в двухстах далее по ходу движения, и всё это под ласковым летним солнышком… Еле сдержался, чтобы не развести руки в стороны, будто бы для объятий с давним приятелем.

Прапор из сопровождения, помнится, вытащил из багажника здоровенный баул, положил на него «Калаш» с отстёгнутым пустым рожком, ПМ, с такой же пустой обоймой, рядом – цинк и несколько бумажных, похожих на детские кубики, коробок с патронами. Поочерёдно ткнул пальцем:

– Шмотки, стволы, ПДА, патроны, пайка на два дня.

Порылся во внутреннем кармане, достал небольшой кошелёк и, бросив его Баркасу, продолжил:

– Сто «гринов».

Протянул папку с распечатанным списком и шариковую ручку:

– Распишись.

Баркас пробежал глазами, улыбнулся.

– Двадцатку накинь, – потребовал он. – А‑то я ведь пересчитаю.

Прапор фыркнул презрительно и сам накарябал неразборчивую подпись внизу листка. Потом, не говоря ни слова, запрыгнул в микроавтобус и умчался по поросшей травой асфальтовой дороге туда, откуда они приехали.

А часа полтора спустя, когда Баркас, уже переодевшись и снарядив оружие патронами, двигался в сторону «Яслей» (так на карте, забитой в ПДА, назывался лагерь сталкеров‑новичков) в кустах слева у поворота дороги он увидел какой‑то проблеск. Не успел ещё мозг понять, что так бликует оптический прицел, как тело его уже упало в кювет справа. Гораздо позже, секунду, а‑то и полторы спустя, по тому месту, где он стоял, щёлкнул выстрел. К этому моменту Баркас уже быстро полз в лес. Там он затаился за сосной, что шагах в пятнадцати от дороги лежала на боку, и стал ждать. Баул и автомат с отстёгнутым магазином были намеренно оставлены в кювете, и его приманка сработала. Три головы, одна метрах в десяти справа, две другие на таком же расстоянии – слева, почти одновременно появились над дорогой, и тут же три фигуры с оружием наперевес метнулись к месту, где он упал. У одного был двуствольный обрез, у другого – что‑то укороченное, вроде чешского «Скорпиона». Третий держал наготове пистолет Стечкина. Был ещё четвёртый – горе‑снайпер, чья оптика предупредила Баркаса о засаде.