Высшая степень обиды (СИ) - Шатохина Тамара - Страница 55

Может быть, какие-то личностные качества девушки и показались ему достойными уважения, привлекая внимание и вызывая неосознанный интерес… Но то животное сексуальное восхищение, которое подозреваете вы, очень редко сочетается с уважением, извините уж теперь вы, Зоя.

– Но это его слова, это писала не я!

– А совершенно потерявшийся, дезориентированный своими же действиями мужчина, который отчаянно и честно пытался передать то, что чувствовал и старался оправдаться, не отрицая при этом своей вины... Сложно даже на сторонний взгляд, правда?

Не всегда даже в спокойном и уравновешенном состоянии мы можем грамотно подобрать слова, описывая свои чувства и эмоции. А он две недели насиловал свой мозг, пытаясь вызвать почти убийственные для него затухающие воспоминания, чтобы разобраться в себе. Фиксировал это на бумаге, потому что разум не справлялся, отрицая известную физиологическую реакцию. Он искал себе оправдание, потому что не мог поверить, что сделал это сознательно – настолько это было противно его натуре. Я склонна думать, что сексуальный интерес был неосознанным, скрытым.

Женщина немного помолчала, давая передышку себе и мне тоже. Потом поинтересовалась моим самочувствием. И я соврала, сказав, что все в порядке, только участился пульс. Потому что болело сердце…

– Давайте заканчивать? – спросила она.

– Нет. Он написал, что, скорее всего, не остановился бы, если бы не я, – гнала я себя дальше.

– А вы сами как считаете? – нейтрально поинтересовалась она.

– Да – скорее всего. У него был… мутный взгляд.

– Это образное выражение. Глазное яблоко не выражает эмоции. Их выдает мимика, выражение лица... Быстро – каким оно было?!

– П-потерянным…? – выпалила я, даже не успев вызвать в памяти тот момент.

– Потерянным... Он, конечно, может говорить, что не остановился бы – его внутренняя вина безмерна и требует наказания. Я не психолог, Зоя, но такие выводы напрашиваются сами. И еще… возвращаясь с выхода, он спешил не так спасать вас, как спастись возле вас самому. И это звучит обидно только на первый взгляд. Я бы очень хотела быть таким спасением для сильного мужчины – безусловным и единственным. Остановился или нет...? Мое мнение не важно, свое оставьте себе... все равно мы никогда уже не узнаем... Это вопрос веры в человека или ее отсутствия, – слово в слово повторила она маму, – но после наших бесед у меня есть все основания верить в него.

– Есть еще один момент, Роза Давлятовна, который напрочь перечеркивает все ваши выкладки. Вы же хотели конструктива? – закрывала я для себя все вопросы.

– Я готова к диалогу, Зоя, – заинтересовалась она, и даже голос оживился.

– Тот самый интерес был неосознанным… хорошо.

– И? – не выдержала она ожидания, пока я мучительно формулировала в голове фразу.

– Но сам-то он в то время был вполне вменяем, просто подсознание шалило. Так же – по вашему мнению?

– Зоя, он и тогда был и сейчас вполне вменяем, просто вымотан до предела и настолько, что я опасаюсь не только за его психическое здоровье. Вы путаете психическое расстройство – невменяемость и временное отключение мозга в результате выброса особых гормонов. Это слепое жел...

– Тогда почему он никак не задумался о том, что его "неосознанным" влечением любуется весь гарнизон? – перебила я ее, выплескивая последнюю порцию обиды.

– Мы опять скатились к вашим семейным разборкам, и я еще раз повторяю, что не являюсь специалистом по семейным и личностным отношениям. Это психологи занимаются предотвращением психических проблем, психиатрия – лечением проблем уже состоявшихся. Но просто по-женски любопытно – почему ничего такого не знала я, хотя должна была находиться, можно сказать, в самых первых зрительских рядах? И с чего вы взяли, что эти несколько мимолетных встреч кто-то наблюдал?

– Саня Силина сказала, что Сысоева хвасталась всему коллективу… делилась подробностями того, как идет охота на Усольцева.

– Ну, если сказала Саня… что могу сказать я? Не слышала… хотя с этим самым коллективом регулярно общаюсь накоротке. И почему-то не думаю, что Алина стала бы так рисковать, зная отношение Павла Антоновича к подобным вещам. Это было бы глупо, а она девочка очень продуманная. Сильная, целеустремленная, профессионально грамотная. Интеллект, правда, хромает, и принципы морали извращены, но это издержки нынешнего образования, жизни в интернете и нелюбви к чтению – общая беда сейчас. Но рисковать работой и репутацией просто для того, чтобы похвастаться еще не достигнутым результатом было бы слишком глупо даже для нее.

– Вы хвалите ее…

– Я говорю правду.

– Но Виктор отзывался о ней… в уничижительной форме.

– Мы не обсуждали подробностей их общения. Ну... значит, у него есть на то причины, неизвестные мне. Может, потому он и не верит в возможность сексуальной подоплеки, что считает объект недостойным такого внимания… Я в сложной ситуации, Зоя. Можно сказать – совершила наказуемое должностное преступление. Потому что Усольцева нельзя было выпускать в море.

Я не поняла тогда сути случившегося – посчитала, что имела место банальная интрижка… ну и раскаянье – глубокое чистосердечное раскаянье. На этот случай помощь ему была оказана своевременно – он успел пройти краткий курс медикаментозной психотерапии, медик на лодке наблюдал его состояние и регулярность приема препаратов. Но я не имела права!

Потому что сразу определила классическую шоковую «травму наблюдателя», видела, что включился один из трех механизмов реагирования – борьба. Не ступор и не бегство. Он, как мог и умел, боролся за вашу жизнь. Это моя врачебная ошибка, Зоя, – я не поняла сути и масштаба случившегося. Может быть, и даже – скорее всего, сказалось мое личное отношение к изменам, я позволила ему влиять... это моя вина. В общем… травматическая ситуация не закончилась для него до сих пор. Нужен целый комплекс противошоковых мероприятий, в том числе – работа с психологом.

– С плавсоставом точно все? – осторожно уточнила я.

– Да… скорее всего, потому что подвижек никаких – причина в его самоедстве. Ему нужно оправдание, а того, что он сочтет приемлемым для себя, просто нет. Все-таки это было его ошибкой – включиться в эту игру, а последствия получились страшными – и для вас и для него.

– Послушайте… доктор, да – я пострадала не меньше, чем он. Прошла по краю, можно сказать. Как и вы (я так понимаю вашу позицию) в полную его безвинность я не верю. Где-то он заигрался… и что-то неудачно совпало. Но в том, что того, что сейчас делается с ним, он не заслуживает, вы убедили даже меня. Просто поговорите с ним вот так же, как сейчас со мной – не щадите. Я знаю, что ему проще, когда все прямо и честно, даже если больно… – выдохнула я и продолжила:

– Роза Давлятовна, хотя бы завтра еще не говорите ему о мед.отводе – всего один день. И поговорите с Павлом Антоновичем. Тоже так, как со мной – он почти наша семья, с ним можно. Вы сказали – опасаетесь за физическое здоровье… это же, наверное – сердце? Он никогда не жаловался, но все бывает первый раз, так может его нужно в госпиталь? И проверить на всякий случай?

– Я могу не говорить… – задумалась она и прикинула: – Сколько…? У них корабельный ремонт… без дока, правда – мелкий, но в море точно пока не пойдут. Значит – неделя-две. Дня три могу потянуть, потом нужно докладывать, чтобы решали с замещением.

– А вы ведете историю болезни?

– Конечно. Но для всех… мы распиваем чаи. У него трудный период, а у меня неудачный опыт семейной жизни. Два неудачника. А что даст нам это время?

– Есть мысли. Я еще обдумаю и обязательно скажу вам. Спокойной ночи... а препараты? Вы назначили ему снотворное?

– Да, – вздохнула она, – и не только. Пытаюсь исправить… Но просто медикаментозного лечения недостаточно.

– Спасибо за разговор. Отдыхайте. Уже поздно.

Время приближалось к десяти. Пашка сова и спать ложится поздно. Значит, у меня еще было время покопаться в интернете и поискать хотя бы что-то о состоянии психологического шока и путях выхода из него. Часа через два я выпила таблетку дополнительно, потому что голова гудела и пухла… и если все, что было в прочитанных статьях – правда, то проблема Усольцева еще глубже, чем описала мне Роза. Или она специально щадила меня? Потому что описание воронки травмы вырубило мой мозг на несколько минут. Пялилась в стену, а мыслей не было – только тоскливое отчаяние, нахлынувшее слишком сильно и полно… Я верила публикациям и вместе с тем не могла представить в роли такой жертвы Усольцева. И на этой мысли попустило – решила, что многое должно зависеть от личности. Явно же у сильной личности намного больше шансов благополучно выбраться из этой воронки. А если немножко помочь…