Рождения Князя (СИ) - Беркут Сергей Владимирович - Страница 24

     Больше прошептать Гугуль ничего не успел, быстрый взмах тонкого самурая – и его голова отделилась от тела, которое ещё немного постояло и, неуклюже подкосив конечности под себя, словно это был паук каракурт, прильнуло к земле.

     Тёмная ночь…

     – А вы мой шлем не видели?

     – Где-то дальше проскакал!

     – А я так и не понял, это был мальчик или всё же девочка?

     – Эх… колдун Серыйгей… Да если бы я в дружине в детстве так копьё кидал, как ты… мне бы Люд давно руки повыдёргивал!

     – Фу! Пращуры неблагодарные!

     – Горя, а у тебя яблочка не осталось?

     – Нет.

     – Есть хочу…

     – Вот завтра выберемся на берег, счистим мечом с твоей задницы всех пиявок и уху сварим.

     – Ты точно дурак…

     – Хоть водицы чистой дай!

     – В болоте хлебни…

     – А что это за ворожба такая: «активируй»!..

     – Потом расскажу… Мне до кустиков срочно!

<p>

<a name="TOC_id20240428"></a></p>

<a name="TOC_id20240430"></a>Глава 4.

     - Ба, а ба! А любовь откуда берётся меж людьми?.. Ну, ба?! - ночную тишину словно клинок, вспорол мелодичный голос Хельги.

     - Чего орёшь, как оглашенная?! – из противоположного угла раздалось недовольное старческое сопение. - А я почём знаю? Спи уже, шельма такая…

     Хельга сразу представила, как бабка в темноте хмурит свои густые брови.

     - Сопли зелёные сначала пусть высохнут! – эхом пронеслось в избе.

     - Ну ба, расскажи, ну ба-а-а… – Хельга по детски канючила и не собиралась, видимо, сдаваться, немного поворочалась и специально громко, на всё помещения, обиженно засопела, шмыгнув своим носом.

     - Спи уже, сиська тараканья! Мала ещё про любовь знать… - Бабка, судя по звукам, перевернулась на другой бок, хрустнула под собой душистым луговым сеном и примолкла.

     - Ага, мала, как же… Уже восемнадцатое лето пошло! – из кромешной  темноты прошелестел звонкий голос внучки, словно стая летучих  мышей пронеслась над Ядвигой. Хельга завозилась под шерстяным одеялом и притихла, ожидая от своей бабки, хотя бы интересной и поучительной истории на сон грядущий.

     - Раскудахталась, как курица, сна ей нетути, свиристелка бестолковая. – Голос бабки отскочил от тяжёлого потолка и стукнул Хельгу по голове.

     - У курицы тоже петух есть! - ответила внучка, словно огрызнулась.

     - А вот как сейчас встану и не посмотрю, что ты девка толстожопая, оприходую тебя через всю спину вожжами! Не поленюсь… Кобыла необъезженная, любовь ей подавай. Ишь ты, срам-то какой удумала… - Бабка замолчала, вдохнула ночной прохладный воздух полной грудью и лёгкая улыбка тронула губы не по годам красивой ещё, весьма привлекательной женщины. Хельга обиженно отвернулась к стенке, что-то пробубнила себе под нос, чтобы бабка не слышала, закрыла глаза и как все молодые в этом возрасте, мгновенно провалилась в мир грёз, отправляясь в своих сновидениях в миры Нави, а может и Правь, кто знает, куда в этот раз занесёт её нелёгкая.

     - Ох-хо-хошиньки…, - выдохнула Ядвига, улыбнулась в тёмный угол избы, наблюдавшему за этим разговором с ярко жёлтыми глазами чёрному сгустку, отвернулась к бревенчатой стене, пахнущей можжевельникам и закрыла свои глаза, до самого возрождения Ярило бога.

     Утро Хельгу встретило дружным гомоном и пересвистом радужных птиц. Озорные лучи уже пробились сквозь еловые лапы, падая через небольшое окно дома на спящую Хельгу, заглядывая ей прямо в глаза и весело играя солнечными зайчиками на её ресницах. Рывком подскочив с постели, Хельга сладко потянулась и бросилась босиком прямо во двор, это было её самое любимое время, границы миров, рождения нового дня, хоть она и была жрицей самой матушки Марёны, но в самых ранних лучах солнца она растворялась, как утренняя дымка тумана над таёжным лесом, перед могучем Ярилой.

     Хельга потянула на себя утренний, ещё немного прохладный и влажный воздух, вдохнув полной девичьей грудью лесной первозданный аромат этого мира. Вскинула свои руки к кронам вековых елей, и её чарующий голос, мощно, нарастая с низких частот переходя на более высокие, взорвал всю округу, распугав всех неугомонных лесных пичуг на две версты вокруг дома. Малые птахи испуганными брызгами разлетелись в стороны.

     Закончив свои мантры, Хельга удовлетворённая собой оглянулась по сторонам, не напугала ли опять бабку Ядвигу, но бабки не было. Мда…, наверно, ушла в лес за ягодами, подумала Хельга, и потянулась так сладко, что хрустнули кости. Пахло прохладой, видимо, ночью прошёл небольшой дождик, и она понеслась сломя голову к ближайшему горному ручью, который журчал и серебрился, недалеко от её дома, весело перекатываясь с горы Мира и щедро делясь со всеми своей ледяной прохладой, в эти знойные жаркие дни.

     Исток Карачуна всегда её бодрил лучше, чем бабкины травы, Хельга присела, поводила ладонью по водной глади, немного зачерпнула хрустальной чистой водицы, она окатила себе лицо.

     - Бррр, хорошо-то как! -  огромные мурашки быстро-быстро побежали по её спине, опускаясь всё ниже и ниже, отгоняя всё дальше и дальше прилипшие за ночь душные грёзы и столь странные, увиденные в мире Нави на этот раз мрачные видения. Приснится же такое, гончие Одина…, она фыркнула. Это всего лишь, сон… И Хельга обтёрла прохладной ладонью лицо, отгоняя прочь, свои ночные кошмары.