Гильдия - Диксон Гордон Руперт - Страница 20

– Ну, ну, что из этого? – сказал солдат. – Я капрал Ибан. Где твои манеры, Марло? Пригласи этих добрых друзей Ниер войти!

Он отступил от двери назад.

– Я Коррин, – повторила Аманда, когда они вошли в маленькую комнатку, которая одновременно служила кухней, столовой и гостиной. – Моего брата зовут Каспар.

Водопроводная раковина, кухонная плита и шкафы занимали угол направо от двери. А на столе стояла бутылка с бесцветной жидкостью, на три четверти полная, рядом – полупустая стопка. Кроме этой мебели в комнате находилось еще несколько стульев, а также скамья со спинкой. На сиденье скамьи лежали подушки, явно самодельные.

– Ну, Коррин, ты действительно лилия калла, – сказал Ибан. Он оглядел Аманду и слегка усмехнулся. – Это цветок, который растет на Земле. Я видел его на картинке, и ты в точности на него похожа.

Он широким жестом указал в сторону стола.

– Усаживайтесь, – предложил он, и сам сел на стул, уже стоявший у стола. – Берите себе стулья. Давайте знакомиться.

Марло поспешила им на помощь.

– Я не говорил, что тебе можно сесть! – Голос Ибана внезапно сделался неприятным, а глаза уставились на Марло.

Хэл почувствовал, как внутри него разгорается маленький уголек гнева. Возможно, он мог больше не считать себя дорсайцем; но тем не менее в нем еще осталось достаточно силы и умения, чтобы разделаться с этим наглецом с дряблыми мускулами…

Хэл сумел справиться с собой. Такой способ не годился. Он понял это давным-давно.

– Я только хотела помочь.

– А, тогда все в порядке. Да, помоги. Давайте выпьем. Принеси рюмки, женщина!

Марло поспешила достать еще две стопки.

Ибан рассмеялся и выпил, а затем снова рассмеялся. Увидев, что на столе теперь стоят еще две стопки, он понемногу налил в каждую. – Пейте.

Аманда сделала из своей крохотный глоток и снова поставила ее.

– Это крепкое, – сказала она.

– О да, это крепкое, – подтвердил Ибан. Хэл попробовал определить, откуда тот родом. Он явно не был ни экзотом, ни квакером, ни дорсайцем, или же каким-то гибридом любых из этих субкультур. Недостаточно образованный, чтобы оказаться жителем Кассиды или Ньютона. Он, возможно, уроженец Новой Земли или Сеты. Внезапно Ибан повернулся к нему.

– Ты, Каспар! – резко бросил он. – Пей!

Хэл поднял свою стопку и проглотил немного налитой туда жидкости. Это был напиток большой крепости, чуть-чуть слишком мягкий на вкус, чтобы его мог произвести какой-нибудь самогонщик. Хэл подумал, что если у Ибана возникло желание поразвлечься, наблюдая, как незнакомец опьянеет (поскольку алкоголь был непривычен большинству экзотов), он очень ошибался. Хэл совершенно не пил спиртного в течение трех лет, но на Коби он обнаружил, что для того, чтобы напоить его, потребуется большее количество алкоголя, чем для обычных людей.

– Каспар, – сказал Ибан. Он налил в стопку Хэла чуть большую порцию. – Каспар – собачье имя. Каспар хороший. Вылакай это, Каспар.

Хэл поднял стопку.

– Я сказал: «Вылакай это!» – рявкнул Ибан. – Не пей, Каспар. А вылакай!

– Мой язык слишком короткий, – мягко ответил Хэл и засунул свой язык в стопку, чтобы показать, что не может достать им до жидкости внутри ее.

– Ты! – не поворачивая головы, скомандовал Ибан Марло. – Принеси блюдце!

Марло повиновалась и поставила блюдце на стол перед Хэлом, не дожидаясь команды Ибана.

– Вылей это в блюдце, Каспар, – приказал Ибан. – Вот так. А теперь – на колени, как подобает хорошей собаке…

Ибан внезапно оттолкнул свой стул назад, так что его ножки заскрипели по голому полу, и встал.

– И на случай, если ты не умеешь лакать, я тебя научу, – солдат вышел в соседнюю неосвещенную комнату и исчез из вида. Его голос донесся к ним из дверного проема. – Знаешь, это – штука полезная для такой собаки, как ты.

Ибан вернулся, в руке он нес энергетический пистолет. Усевшись на прежнее место, он положил толстый черный ствол пистолета на край некрашеного стола, направив дуло, в которое мог бы пролезть большой палец, прямо на Хэла.

– Значит, вот как мы это делаем, – начал он. – Я говорю: «лакай», а ты нагибаешь голову и начинаешь языком слизывать жидкость с блюдца, пока не закончишь. Готов? Теперь лакай!

Хэл наклонился и начал лакать. Это был неудобный способ пить, но в конце концов он проглотил большую часть жидкости.

– Теперь начисто оближи тарелку. Вот так. Подними голову. – Ибан налил в блюдце большую, чем раньше, порцию. – В прошлый раз у тебя получилось не слишком хорошо, так что мы попробуем снова.

– О, не заставляйте его снова пить, – попросила Аманда.

Ибан уставился на нее.

– Наш брат Корт выпил однажды вот такого, – продолжила Аманда, – и ему стало ужасно плохо!

Она могла бы, подумал Хэл, чуть больше верить в его здравый смысл. Едва ли он собирался отобрать у этого человека оружие и сломать ему шею – прямо здесь в доме, где тот находился на постое, несмотря на свою неожиданную вспышку ярости. Потом он понял, что смысл ее намека был другим. Она хотела, чтобы кто-то из них двоих нейтрализовал Ибана, не прибегая к насилию, и давала ему возможность первым попытаться это сделать – тем способом, каким он хочет.

– Ну, ему следовало попробовать снова, лилия, – усмехнулся Ибан. – В этом все дело. Чтобы научиться таким вещам, надо упражняться и упражняться. Ну мы же не хотим повторить ту же ошибку с Каспаром, ведь так?

Он довольно долго пристально разглядывал Аманду, затем позволил своему небритому лицу расплыться в новой ухмылке.

– Но, конечно же, лилия, если ты не хочешь, чтобы братец полакал еще, то я не стану тебя огорчать. Я не буду этого делать. Ты довольна?

– Спасибо. Большое спасибо, – ответила Аманда.

– Конечно. Все, что угодно, лишь бы доставить тебе удовольствие. Потому что я хочу доставить тебе удовольствие, ты это знаешь? – Ибан наклонился в ее сторону и, обнаружив, что ему мешает стол, поманил ее. – Переставь свой стул сюда, поближе ко мне.

Аманда повиновалась.

Хэл позволил себе слегка нахмуриться.

– Оставьте мою сестру в покое, – сказал он Ибану. – Если вы этого не сделаете, то знайте, что у меня дурной глаз. Вы пожалеете.

– Дурной глаз? – рассеянно отозвался Ибан, даже не взглянув на Хэла. Он смотрел в глаза Аманды, которые были теперь меньше чем на четверть метра от его собственных. Потом слова Хэла, казалось, дошли до него. И он перевел на того взгляд. – Дурной глаз! Что это за глупое суеверие?

– Если я посмотрю вам в глаза, вы пожалеете. Мои глаза съедят вас.

– Да ну, в самом деле? – Ибан повернулся и уставился прямо в глаза Хэлу. – Его собственные были грязно-коричневого цвета, а белки налились Кровью. – Ладно, я смотрю тебе в глаза. А теперь тебе лучше съесть меня – или ты пожалеешь, что сказал подобное. Ну, чего ты ждешь? Давай, ешь меня!

– Милосердие являют без принуждения, – произнес Хэл негромким голосом, который, однако, отчетливо доносился до Ибана, – оно нисходит подобно нежному дождю с небес…

– Что?

– …на землю. И это свойство быть милосердным сильно в тебе, Ибан, душевностью ты превосходишь любого нормального человека. Ты широк, щедр, и сострадателен; и считаешь своим долгом поступать так, чтобы все другие люди знали это и отдавали тебе должное.

Хэл продолжал говорить – тем же мягким, убеждающим тоном, пока наконец не остановился. Когда это произошло, Ибан по-прежнему сидел, пристально уставясь в глаза Хэлу. Даже когда Хэл откинулся на спинку стула и повернулся к Аманде, взгляд Ибана остался устремленным туда, где раньше находились глаза Хэла.

– О, – удивился Хэл. – Я и на Марло сумел подействовать. – Чуть в стороне, в паре шагов позади стула Ибана, стояла Марло – также неподвижно и с тем же немигающим взглядом.

– Марло, – резко сказал Хэл. – Нет! Не ты! – Пожилая женщина замигала и пошевелилась. Она посмотрела на остальных троих.

– Что?.. – спросила она.

– Экзотка, а восприимчива к таким гипнотическим штукам, – пожал плечами Хэл. – Стыдно. Меня этому обучил экзот; а один наполовину экзот однажды попытался испробовать то же самое на мне.