Возвращение короля - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 46

Мерри схватил его руку и поцеловал ее.

— Мне страшно жаль, — сказал он, — что вы уже уходите. С той самой ночи в Пригорье мы были для вас лишь помехой. Но мой народ привык в таких случаях говорить меньше, чем чувствует. Мы боимся громких слов.

— Я хорошо знаю это, иначе не имел бы с вами дела, — сказал Арагорн. — Пусть всегда царит благополучие в Уделе! — Поцеловав Мерри, он вышел, и Гэндальф вышел за ним.

Пиппин остался.

— Есть ли кто подобный ему? — спросил он. — Конечно, кроме Гэндальфа. Мой дорогой осел, твой мешок лежит у постели. Когда я нашел тебя, он был у тебя на спине. Арагорн, конечно, все время видел его. К тому же у меня есть немного зелья. Это лонгботтомский лист. Набей трубку, пока я посмотрю насчет еды. И давай немного отвлечемся. Мы, Туки и Брендизайки, не можем все время оставаться на таких высотах.

— Да, — сказал Мерри. — Я не могу. Пока не могу. Но теперь, по крайней мере, Пиппин, мы можем их видеть, эти высоты, и их почитать. Лучше вначале полюбить то, что ты способен любить, я думаю: нужно где-то иметь прочные корни, а почва Удела глубока. Но все же есть вещи глубже и выше; и никакой садовник не может спокойно ухаживать за своим садом, зная о них. Я рад, что теперь я о них знаю немного. Но не понимаю, почему я говорю это? Где лист? И достань мою трубку из мешка, если она цела.

Арагорн и Гэндальф отправились к главе домов излечения и сказали, что Фарамир и Эовин останутся здесь, и их нужно будет еще лечить много дней.

— Леди Эовин, — сказал Арагорн, — пожелает скоро встать и уехать, но ей нельзя позволить этого, по крайней мере не раньше, чем через десять дней.

— А что касается Фарамира, — добавил Гэндальф, — то он скоро узнает о смерти своего отца. Но всю правду о безумии Денетора ему нельзя рассказывать, пока он окончательно не выздоровеет и не займется своими обязанностями. Проследите, чтобы Берегонд и Периан, остающиеся здесь, не говорили с ним об этом.

— А что с другим Перианом, Мериадоком?

— Вероятно, он сможет ненадолго встать уже завтра утром, — сказал Арагорн. — Пусть встает, если хочет. Он может немного погулять под присмотром своих друзей.

— Замечательный народ, — сказал глава домов, качая головой. — Очень крепкий по характеру.

У дверей домов излечения собрались многие, чтобы посмотреть на Арагорна; и они ходили за ним следом. Когда Арагорн поел, его стали упрашивать, чтобы он вылечил раненых, лежавших под черной тенью. Арагорн послал за сыновьями Элронда, и вместе они проработали почти всю ночь. И по городу прошла весть: король действительно вернулся. И назвали его эльфийским камнем из-за зеленого камня, и так имя, которое давно было предсказано, дано было ему его собственным народом.

И когда он не смог больше работать, он набросил на себя плащ и выскользнул из города, добрался на рассвете до своей палатки и немного поспал. А утром из башни выплыло знамя Дол Амрота — белый корабль, подобный лебедю, на голубой воде, и люди глядя вверх, гадали, не был ли приход короля всего лишь сном.

Пришло утро после битвы, и оно было прекрасно, легкие облака двигались на запад. Леголас и Гимли встали рано и попросили разрешения отправиться в город: им хотелось увидеться с Мерри и Пиппином.

— Хорошо знать, что они живы, — сказал Гимли, — мы очень переживали за них по пути через Рохан.

Эльф и гном вместе вошли в Минас Тирит, и народ видевший их, бросал удивленные взгляды на таких друзей: Леголас был прекрасен лицом и пел ясным голосом песню на языке эльфов, а Гимли шел с ним рядом, поглаживая бороду и глядя по сторонам.

— Хорошая работа по камню, — сказал он, посмотрев на стены, — впрочем, можно было сделать и получше, да и улицы не мешало бы усовершенствовать. Когда Арагорн возьмет власть, я предложу ему услуги горных мастеров, и мы сделаем город таким, что им можно будет гордиться.

— Они больше нуждаются в садах, — сказал Леголас. — Дома мертвы, и слишком мало тут растительности. Когда Арагорн возьмет власть, народ леса принесет ему поющих птиц и неумирающие деревья.

Наконец они встретили принца Имрахила, и Леголас, посмотрев на него, низко поклонился: он увидел, что в жилах принца наполовину течет эльфийская кровь.

— Привет, повелитель! — сказал он. — Уже давно народ Нимроделя покинул леса Лориен, и однако до сих пор видно, что не все уплыли из гавани Амрота на запад.

— Так говорят в преданиях моей земли, — ответил принц, — но никого из прекрасного народа не видели у нас на протяжении многих лет. И я дивлюсь, видя его представителя среди печали и войны. Что вы ищите?

— Я один из девяти товарищей, вышедших вместе с Митрандиром из Имладриса, — сказал Леголас, — и с этим гномом, моим другом, мы прибыли с лордом Арагорном. А теперь мы хотим повидать своих друзей, Мериадока и Перегрина, которые, как нам сказали, теперь в городе.

— Вы найдете их в домах излечения, и я отведу вас туда, — сказал Имрахил.

— Достаточно, если вы дадите нам проводника, повелитель, — сказал Леголас. — Арагорн посылает вам сообщение. Он не хочет снова входить в город. Но есть необходимость, чтобы все капитаны посовещались, и он просит, чтобы вы и Эомер роханский как можно скорее явились в его палатку. Митрандир тоже там.

— Мы придем, — сказал Имрахил, и они с вежливыми словами расстались.

— Какой прекрасный и могучий повелитель людей! — сказал Леголас. — Если даже в дни упадка у Гондора есть такие люди, как велика была его слава в дни рассвета!

— И, конечно, работа по камню сделана в старину, при основании города, — сказал Гимли. — Со всеми людскими начинаниями бывает так: либо заморозок весной, либо молния зимой, и они отказываются от своих замыслов.

— Но их посевы редко пропадают зря, — сказал Леголас. — Семя лежит в пыли и грязи и ждет своего часа. Дела людей переживут нас, Гимли.

— И все же в конце концов, они ни к чему не придут, мне кажется, — сказал гном.

— На это эльфы не знают ответа, — сказал Леголас.

Подошел слуга принца и отвел их к домам излечения; они нашли своих друзей в саду, и встреча их была веселой. Некоторое время они прогуливались и разговаривали, наслаждаясь коротким миром и отдыхом высоко на верхних кругах города. Потом, когда Мерри устал, они сели у стены, где за их спинами была лужайка домов излечения. Перед ними виднелся Андуин, блестящий на солнце, текущий туда, где даже зоркий глаз Леголаса не мог разглядеть широкие равнины и зеленые поля Лебеннина и южного Итилиена.