Возвращение короля - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 40

Денетор, как будто проснувшись, вздрогнул, огонь в его глазах погас, он заплакал и сказал:

— Не отнимай у меня сына! Он зовет меня.

— Он зовет, — сказал Гэндальф, — но вы не можете еще прийти к нему. Вначале его нужно вылечить у самого порога смерти. Это может и не удастся. А ваше дело — участие в обороне города, где, может быть, вас ждет смерть. Это вы знаете в глубине своего сердца.

— Он не проснется, — сказал Денетор. — И битва проиграна. Зачем нам жить? Почему бы не умереть вместе, рядом?

— Вам не дана власть, наместник Гондора, распоряжаться часом своей смерти, — ответил Гэндальф. — Только языческие короли под владычеством темной силы поступают так, убивая себя в гордости и отчаянии и убивая своих родственников, чтобы облегчить себе смерть.

И, пройдя через дверь, он вынес Фарамира из дома смерти и положил его на носилки, на которых его принесли и которые стояли у порога. Денетор последовал за ним и стоял дрожа, глядя на лицо сына. На мгновение, пока все молчали и неподвижно смотрели на Денетора, тот заколебался.

— Идем! — сказал Гэндальф. — Вы нужны еще там. Предстоит много сделать.

Неожиданно Денетор рассмеялся. Он стоял высокий и гордый; быстро отступив к столу, он поднял подушку, на которой лежала его голова. Подойдя к двери, откинул завесу, и вот! В руках его был палантир. И когда он поднял его, всем показалось, что внутри шара зажглось пламя, так что худое лицо повелителя озарилось красным огнем, оно было как бы высечено из твердого камня, изборожденное черными тенями, благородное, гордое и ужасное и глаза его сверкали.

— Гордость и отчаяние! — воскликнул он. — Ты думаешь, что глаза Белой башни слепы? Нет, я вижу больше, чем ты подозреваешь, серый дурак! Твоя надежда объясняется невежеством. Иди и лечи! Иди и сражайся! Но тщетно.

Ты можешь отвоевать немного места, на день торжествовать победу. Но ту силу, которая теперь поднялась, победить невозможно. К городу протянулся лишь один палец. Весь восток пришел в движение. И даже сейчас ветер твоей надежды обманул тебя, он несет к Андуину флот с черными парусами. Запад проиграл. Для тех, кто не хочет быть рабами, настало время уходить.

— Такие мысли сделают победу врага несомненной, — заметил Гэндальф.

— Тогда надейся! — смеялся Денетор. — Я разве не знаю тебя, Митрандир?

Ты надеешься править за меня, стоять за каждым троном на севере, на юге и на западе. Я прочел твои мысли, понял твою политику. Разве я не понял, почему ты приказал невысоклику молчать? Что ты привел его, чтобы он шпионил за мной? И все же в нашем разговоре я узнал имена и цели всех твоих спутников. Да! Левой рукой ты используешь меня как щит против Мордора, а правой приводишь сюда следопытов с севера, чтобы вытеснить меня.

Но говорю тебе, Гэндальф Митрандир, что я не буду твоим оружием! Я наместник дома Анариона. И не хочу стать управляющим, стоящим у трона выскочки. Ну и что с того, что он происходит от Исилдура? Я не желаю кланяться последнему представителю дома нищих, давно лишившихся власти и достоинства.

— Что же вы бы сделали, — спросил Гэндальф, — если бы могли? Чего вы хотите?

— Я хочу, чтобы все шло так, как во все дни моей жизни, — ответил Денетор, — во дни жизни моих предков: я хочу быть повелителем города и оставить этом место своему сыну, который был бы хозяином самому себе, а не учеником колдуна. Но если судьба отказывает мне в этом, я не хочу ничего; ни низкой жизни, ни половинной любви и не униженной чести.

— Мне не кажется, что наместник, выполнивший свой долг, лишается чести или любви, — сказал Гэндальф. — И уж во всяком случае вы не должны убивать своего сына, пока его смерть под сомнением.

При этих словах в глазах Денетора снова вспыхнуло пламя; взяв камень под мышку, он выхватил нож и двинулся к носилкам. Но Берегонд встал между ним и Фарамиром.

— Вот! — воскликнул Денетор. — Ты уже украл половину любви моего сына. Теперь ты крадешь сердца моих рыцарей. Но ты не помешаешь мне исполнить свою волю. Я сам распоряжусь своим концом.

— Сюда! — позвал он слуг. — Идите, если вы не изменники!

Двое слуг побежали по ступенькам к нему. Он выхватил из рук одного из них факел и устремился в дом. Прежде чем Гэндальф мог помешать ему, он швырнул факел в дрова, которые немедленно с треском и ревом загорелись.

Денетор прыгнул на стол и, окутанный дымом и пламенем, поднял посох наместничества, лежавший у его ног, и переломил его о колено. Швырнув обломки в огонь, он лег на стол, сжимая в руках палантир. И впоследствии, когда люди смотрели в камень, если только у них не хватало силы использовать его по своей воле, они лишь видели в нем две старческие руки, охваченные пламенем.

Гэндальф в горе и ужасе отвернулся и закрыл дверь. Некоторое время он стоял в задумчивости, а изнутри доносился рев пламени. Затем Денетор испустил громкий крик, и больше никто из смертных его не видел.

— Так уходит Денетор, сын Энтелиона, — сказал Гэндальф. Он повернулся к Берегонду и слугам наместника, пораженным ужасом. — И так уходят известные вам дни Гондора; для добра или для зла, но они кончились… Злые дела совершались здесь; но теперь отбросьте всякую вражду, потому что она вызвана врагом и служит его целям. Вы пойманы в сеть противоречивых поступков, которую сплели не вы. Но подумайте, вы, слуги повелителя, слепые в своем повиновении, что если бы не Берегонд, Фарамир, капитан белой башни, уже сгорел бы.

Унесите из этого несчастного места своих погибших товарищей. А мы унесем Фарамира, наместника Гондора, туда, где он сможет спокойно спать или умереть, если такова его судьба.

Гэндальф и Берегонд подняли носилки и понесли их к домам излечения, а Пиппин пошел за ними с опущенной головой. Но слуги повелителя стояли, ошеломленные, и смотрели на дом мертвых; и не успел Гэндальф дойти до конца Рат Динон, как послышался громкий шум. Оглянувшись, он увидел, как треснул купол дома, и из него вырвались клубы дыма, затем с громом и грохотом он обрушился, и пламя высоко поднялось над облаками. Тогда в ужасе слуги побежали вслед за Гэндальфом.

Наконец они снова подошли к двери наместников, и Берегонд с сожалением взглянул на привратника.