Воспитательные часы (ЛП) - Ней Сара - Страница 47

― Так что же нам делать, пока они готовятся? ― Он не может смотреть мне в глаза.

Что нам делать? О, парень, у меня есть несколько идей…

― Я наполню стаканы водой, а потом, может, ты хочешь посидеть на веранде, пока мы ждем?

― Звучит неплохо.

Снаружи передвигаю несколько стульев, волоча два так, чтобы они стояли бок о бок, лицом к воде. Лицом к закату. Сияющий горизонт, солнце исчезает в ночи, несколько звезд выглядывают из сумрака.

Раздвижная дверь открывается и закрывается.

― Я выключу свет, чтобы не привлекать жуков.

Ретт садится рядом со мной в зеленое садовое кресло, протягивает стакан, раздвигает ноги и смотрит вдаль. Несколько блаженных мгновений мы молчим.

― Это здорово.

Моя голова откидывается на спинку деревянного стула.

― Я определенно могу к этому привыкнуть. ― Вода в озере ударяется о стену разлома вдоль берега. Свежий, наполненный соснами воздух. Шелест деревьев. Потрескивающие остатки от углей заброшенного каменного очага.

Сидеть здесь, рядом с Реттом…

Из моих легких вырывается глубокий выдох. Глаза закрыты, ресницы лежат на скулах.

― Думаешь, они тебе завидуют? ― Вопрос, который не приходил мне в голову до этой секунды, слетает с моих губ, прежде чем я успеваю подумать.

― Кто?

Я открываю глаза и поворачиваю голову, чтобы встретиться с его карими глазами.

― Твои товарищи.

― Завидуют? Мне?

Тихо смеюсь.

― Почему это такое чуждое понятие?

― Чему им завидовать?

Я сидя, поворачиваюсь в кресле, чтобы встретиться с ним лицом.

― Потому что ты лучший борец в команде. Ты пришел из ниоткуда переводом, и опозорил их личную статистику, или я ошибаюсь в этом?

Лохматые волосы Ретта развеваются, пока он качает головой.

— Ты хороший парень, и это, наверное, тоже сводит их с ума. Плюс, ты встречаешься со мной.

Он фыркает.

― Из всех людей, с которыми могла бы встречаться, ожидаешь, что люди поверят, что ты выбрала меня?

― Я имею в виду, ты не хочешь? Попробовать?

― Это не то, что я имею в виду.

― А что ты имеешь в виду?

― Ты хочешь встречаться со мной? ― Его левая бровь приподнята. ― У меня нет опыта с…

Он пытается сказать мне, что он девственник? Я придаю лицу выражение, чтобы глаза не вылезли из орбит.

― Ты никогда не…

Я делаю движение рукой возле промежности, надеясь, что он поймет, что я имею в виду секс.

― Черт, нет. Я не девственник. Имею в виду, что я не трахаю новую цыпочку каждые выходные, как некоторые люди. ― Лицо Ретта становится красным. ― Я имел в виду, что у меня нет опыта общения с такими, как ты.

Мое сердце проваливается в пустоту в животе.

― Что это значит?

― Я не…

Как один из его горячих товарищей. Как Тэд, у которого больше внешности, чем настоящий талант, данный Богом. Как те самоуверенные парни из братства, которые всегда ко мне клеятся. Как и любой стереотипный спортсмен, о котором вы читали, создающий нереалистичные ожидания для женщин и, по-видимому, мужчин.

Мы снова замолкаем, звук моторной лодки на заднем плане, несущейся по воде, отражаясь в темноте.

― Может, именно это мне в тебе и нравится. ― Я делаю большой глоток воды, покачивая лед. ― Мне трудно поверить, что ни одна женщина никогда не хотела быть твоей девушкой. Может, ты просто не дал никому шанса.

Мои мысли возвращаются к Монике, и я хмурюсь.

Ретт смеется, и его смех эхом разносится по лесу.

― Поверь мне, не то чтобы я не хотел, особенно в те годы, когда мои гормоны бушевали.

Я с интересом наклоняюсь вперед.

― А сейчас они бушуют?

― О да, конечно. ― Парень снова расслабленно смеется. ― Сильно.

Он такой милый, когда улыбается.

Сексуальный.

Таймер на его телефоне отключается, уведомление раздражает, в сочетании с вибрирующим тональностью. Мы встаем. Направляемся в дом, где нас приветствует запах пиццы.

В животе урчит.

― Хочешь посмотреть кино, пока мы едим?

― Конечно.

― Ты устроишь, пока я подготавливаю все?

Он кивает.

― Да, думаю, я смогу разобраться с этим дерьмом. На что ты настроена?

Что-то, что потребует, чтобы мы выключили свет и сели поближе.

― Хм, неважно. Выбирай ты.

Я слоняюсь по кухне, достаю обе пиццы из духовки и кладу их на гранит, чтобы остыли. Разрезаю, кладу на две тарелки по куску и исподтишка наблюдаю, как Ретт возится с пультом в гостиной.

Включает телевизор. Выключить его.

Наклоняется, чтобы повозиться с кабельной коробкой.

Я сдерживаю улыбку, ожидая, пока он найдет фильмы по запросу и начнет прокручивать наши варианты, останавливаясь на некоторых, чтобы прочитать их описание и рейтинг. Останавливается на девчачьем фильме, который я видела не менее двадцати раз, но посмотрела бы снова. Французский документальный сериал о короле.

Ретт смотрит на меня через плечо, останавливаясь на старой комедии.

― Как насчет этого?

― Ты хочешь посмотреть «Super Перцы»?

― Только если ты хочешь посмотреть «Super Перцы».

Я знаю, что моя улыбка огромна.

― Обожаю этот дурацкий фильм.

― Здорово. Я тоже.

Фильм такой чертовски глупый и веселый. Не видела его много лет.

Я приношу пиццу в гостиную с несколькими салфетками, оглядываю диван, стратегически пытаясь найти лучшее место. Ставлю тарелки на кофейный столик. Пододвигаю его поближе, чтобы мы тоже могли поставить на него ноги.

― Я чувствую себя виноватой, когда ем в чужой гостиной. Моя мать бы убила меня, ― смеюсь. ― Буду молиться и надеяться, что ни на одну из этих подушек не попадет соус.

Ретт сочувствует:

― Нам не разрешалось есть нигде, кроме стола, если только у нас не было друзей, но, с другой стороны, у меня два брата, так что…

Я плюхаюсь на диван, скрестив ноги.

― Бедная твоя мама.

― Моя мама офигенная, ― он смеется, отрывая зубами кусок пиццы. Пицца рвется пополам, с него свисает липкий сыр — и по какой-то причине я нахожу все это безумно эротичным. Особенно, когда Ретт высовывает язык, чтобы поймать каплю соуса. Облизывает губы.

― Я должна прекратить кормить тебя этим мусором. Это плохо для тебя.

Он задумчиво наклоняет голову.

― Почему ты кормишь меня только пиццей? Пытаешься заставить меня медленно начать набирать вес во время матчей? Знаешь, мне нужно его держать.

Его шоколадные глаза сверкают.

Ха!

Мой взгляд блуждает по его торсу; держу пари, у него нет ни унции жира, и я искренне надеюсь, что увижу его позже без рубашки.

― Сомневаюсь, что у тебя проблемы с поддержанием формы.

Он отрывает еще кусок от пиццы. Жует.

― Только потому, что я постоянно работаю.

― Какой вопрос чаще всего задают, когда узнают, что ты борец?

― Это легко: нравится ли мне кататься по полу с другими парнями.

Да, даже я слышала это, при том, что почти ничего не знаю о борьбе.

― Что ты на это отвечаешь?

Его плечи безразлично двигаются вверх и вниз.

― Это не такая уж большая чертова проблема.

― У меня к тебе еще один вопрос: ты собираешься стоять здесь всю ночь или будешь сидеть рядом со мной и смотреть фильм?

― Дерьмо. Подвинься.

Я подвигаюсь к краю дивана, прислоняюсь к подлокотнику, лицом к Ретту, ноги вытянуты передо собой, пальцы шевелятся.

Он подражает моей позиции.

Я сгибаю колени, дотрагиваюсь своими пальчиками ног его пальцев и слегка толкаю.

― Теперь мы можем играть в ножки (прим.: дотрагиваться ногой до ноги представителя противоположного пола, сидящего за столом напротив, с целью показать сексуальную заинтересованность).

― Что это такое? ― Он смотрит на наши соединенные ноги.

― Буквально. У тебя ведь нет никаких фобий ног?

― Нет.

― Я жила с Алекс на первом курсе. У нее фобия ног. Я слезала с нашей койки и однажды утром случайно наступила на ее подушку. ― Беру кусочек пиццы. ― Она испугалась.