Безумные (СИ) - "Anyuta" - Страница 65

— Каролина, успокойся, — говорит Макс низким голосом и медленно приближается ко мне. — Я не умираю.

— Ага! — восклицаю я, подняв на него голову. — Этого еще не хватало!

— Ты бы расстроилась?

— …Что?

Максим останавливается напротив меня и склоняет на бок голову. Футболка на груди все еще мокрая.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?

— Не знаю…

— Я обещал тебе этого не делать.

О чем мы говорим? Прочищаю горло, заглядываю в пакет и достаю пакетик с лекарственным порошком.

— Сейчас выпьешь и ляжешь спать, а наутро проснешься новым человеком.

Снова хмыкаю, резко разворачиваюсь и делаю шаг в сторону кухни. Нога поскальзывается и я, как полнейшая идиотка, плюхаюсь на пол; мандарины рассыпаются, упаковка капель для носа залетает под диван, а блистер с таблетками от боли в горле (зачем их купила?!) под стеклянный столик.

— Забыл предупредить, пол чертовски скользкий! — говорит Макс, помогая мне подняться. — Сильно ушиблась?

Встаю на ноги и тут же замираю. Наши лица так близко друг к другу, что его горячее дыхание обжигает мои губы.

— …Все в порядке.

— Уверена?

— Угу.

Его глаза опускаются к моим губам, потом медленно ползут наверх.

— Мне очень хочется нарушить обещание, Каролина. Очень, — повторяет он, напряженно пробегая глазами по моему лицу. — Но я хочу выздороветь.

То, что делают его руки — необъяснимо. Одна осторожно касается моей спины, а другая бережно убирает прядь волос с лица и отбрасывает её за плечо. Все это — по-настоящему. Наши лица не скрывают маски, и от этого я чувствую себя точно обнаженной. Не могу позволить себе коснуться его даже кончиками пальцев.

— Тебе не стоило приезжать. Так мне никогда не станет лучше.

— Я лишь хочу помочь.

— А выходит все совершенно наоборот.

Еще секунду мы глядим друг другу в глаза, а потом его руки медленно опускаются. Макс выпрямляется, бросив затяжной взгляд в сторону кухни.

— Раствори этот пакетик в стакане теплой воды и ложись под одеяло. Завтра тебе станет лучше.

Хватаю шубу и сумку, сую ноги в сапоги и выхожу из квартиры. Лифт попрежнему на семнадцатом этаже, так что ждать не приходиться. Пока спускаюсь вниз, раздумываю над его словами и с каждой секундой их истинный смысл становится для меня понятен. Как будто собираю огромную картинку из тысячи пазлов. И когда последний прочно встает на свое место, мои губы растягиваются в победной улыбке.

Я нравлюсь Максиму. А это совершенно не нравится ему.

28

Поклонник Милы подарил ей на Новый год шарм на браслет (что когдато подарил я!) из белого золота с розовыми кристалликами и красной висюлькой в виде сердца.

— Прелесть, правда, Макс?

— Розовая банальщина, — киваю я, обгоняя сонную «Волгу».

— А вот бабушке подарок понравился.

— Как его зовут?

Мила складывает руки на груди:

— Забыл о нашей договоренности? Всему свое время, братец.

— Надеюсь, оно не наступит, когда ты уже будешь с пузом ходить и плакать, что этот крендель тебя бросил?

— С ума сойти, да у нее железные нервы! Я бы ни за что с таким как ты не замутила.

Бросаю на Милу раздражительный взгляд:

— У кого?

— Пф-ф. У Каролины твоей ненаглядной. И как она только терпит это вечное «бу-бу-бу»? Наверное, и впрямь влюбилась.

— Мы с ней работаем вместе и все.

— Ты её хочешь.

— Что?! Мила!

— Чего запаниковал так? — хмыкает сестра. — На дорогу смотри, я в школу хочу без происшествий добраться.

— Тогда молчи и слушай музыку!

В последнее время я стал чересчур восприимчивым и нервным. Шуточки сестры, что раньше могли только улыбнуть, теперь поджигают во мне буйство таких неординарных чувств, что хочется кулаком стену пробить. Да, черт возьми,

ДА! Я хочу Каролину! Слышишь, сестрица?! И я не просто хочу оказаться в ней, зарывшись лицом в её шелковые волосы, мне нужно нечто большее… Я не знаю, что именно. Разговоры, просто лежание и ничегонеделание или прогулка по городу — НЕ ЗНАЮ! Но, когда она рядом, я чувствую себя слабым. Сильным и одновременно слабым. Я вижу её почти каждый божий день, стараюсь держаться подальше, говорить лишь «привет, как дела?» и мгновенно ретироваться, но все равно не могу заставить себя не смотреть в её сторону, не наблюдать за тем, как она задумчиво грызет карандаш, объясняя что-то рабочим… Я вообще не могу не смотреть на нее.

Высаживаю Милу возле школы и созваниваюсь с водителем грузовой машины, что должен забрать стеновые панели со склада магазина и привезти их на объект. Сам направляюсь туда же, чтобы забрать бумаги для бухгалтерии, и гадаю, что было бы, поддайся я в тот вечер воле собственных желаний? Я думал, что сплю, ведь Каролина не могла стоять на пороге моей квартиры и так улыбаться. Но это была она. Девушка, что порушила мои наполеоновские планы по ликвидации всяческого к себе интереса. Да у меня и температура подскочила только потому что рядом была она! Уже второй раз (БОЖЕ!) второй раз я собственноручно пристегиваю себя наручниками к батарее, заклеиваю скотчем рот и делаю вид, что мне все равно. Мир сошел с ума или я? Как можно не заключить в объятия девушку, увидев которую сердце тает, как кубик льда в горячем чае? Элементарно! Спросите у меня, научу.

Есть такое угнетающее и тяжелое чувство, называется совесть. Голосок у этой дамочки — так себе. Как будто с жесткого похмелья. Видит, что меня тянет к девушке и начинает причитать:

«Что, Макс, собираешься в кои-то веки развлечься с девушкой здесь? В реальности?»

«Пошла к черту!»

«О, Макс, неужели тебе не стыдно? Бедная девочка знать не знает, что ею играет один и тот же человек. Только представь, как она возненавидит тебя, как же неловко ей станет, зная, что её заказчики играли с ней в глупые взрослые игры. Особенно ты».

«Ничего она не узнает!»

«Тебе видней, Матвей! Ах-ха-ха! Ахха-ха!»

Если у меня когда-нибудь будет сын, ни за что не назову его этим именем. Уже в печенке оно сидит.

Останавливаю машину рядом с грузовой, в которую и погрузят стеновые панели. Удивительно, что водитель приехал раньше меня, обычно ждешь его полдня. Захожу в магазин, здороваюсь с молодой девушкой, что консультирует двух мужиков и останавливаюсь у темного стола с огромным монитором.

— Тук-тук?

Из зала выходит женщина, что была здесь в прошлый раз, когда мы часа два не могли определиться с выбором. На ней леопардовый пиджак и черная узкая юбка; помню когда-то Мила говорила, что такая расцветка — знак того, что у женщины давно не было секса.

— О! Здравствуйте, Максим! А я вас уже заждалась.

— Добрый день. Машина у склада, готовы получать.

Она улыбается мне, оголив идеально ровные и белые зубы. Наверняка, виниры.

— Конечно, сейчас только распи́шитесь в акте и я отправлю вас на пункт выдачи.

— Спасибо.

Сажусь на стул. Расписываюсь, где надо, ставлю печать и складываю наши документы в черную папку, чтобы потом передать их Кириллу.

— С этой бумажкой на склад, — говорит блондинка, не отрывая от меня глаз.

— Благодарю. Всего хорошего.

— И вам!

Деланно улыбаюсь и направляюсь к выходу, по пути бросив взгляд на таких же, как и мы, мужиков, что никак не могут остановиться на одном варианте стеновой панели. Как вдруг, в голове что-то щелкает. Клянусь, самый настоящий щелчок, точно ктото нажал на старинный выключатель.

Останавливаюсь у самых дверей и медленно разворачиваюсь. Блондинка в «хочу секса» пиджаке, складывает бумаги в большую зеленую папку и, заметив меня, расплывается в кошачьей улыбке. Возвращаюсь к ней.

— Что-то забыли?

— Да… Мм, когда я пришел к вам, вы ведь назвали меня по имени, верно?

Явно смущенная и непонимающая в чем дело, она хлопает ресницами и неуверенно кивает.

— А что-то не так? Я ошиблась?

— Нет. — То есть, я не уверен. — Как вы меня назвали? — интересуюсь с улыбкой.

— Максим. И все же я ошиблась, да?

— Нет, все в порядке. А откуда вы знаете, как меня зовут? Точно не из документов, ведь главный директор в них значится Данил.