Садовник (СИ) - Гавриленко Василий Дмитриевич - Страница 13

Очевидно, что так называемые неандертальцы, которые на самом деле являются такими же людьми, как мы, верили в единого Бога и в воскрешение.

Еще раз повторюсь, братья и сестры, научным образом объясняется каждая строчка из Библии.

Да, вот, например, возьмем историю пророка Ионы во чреве кита. Многие высказывали сомнения, что такое возможно. Однако, не далее, чем в 1891 году британский матрос Джеймс Бартли с китобойного судна «Звезда Востока» был проглочен кашалотом у Фолклендских островов. Кашалота в тот же день поймали и, разрезав ему брюхо, обнаружили Джеймса. Мистер Бартли скончался лишь в 1902 году в возрасте 32 лет.

Таким образом, мы можем смело утверждать, что описанное чудо пророка Ионы никаким чудом не является, это вполне себе объяснимое с научной точки зрения явление. Не воспринимайте Библию как набор сказок, воспринимайте Писание исключительно как практическое пособие и набор жизненных правил, непременных к соблюдению, ежели мы хотим войти в царствие небесное.

Помолимся, братья и сестры.

Прихожане встали со своих мест, принялись молиться. Мы с Лестрейдом тоже были вынуждены подняться, но в молитве не участвовали в связи с отсутствием религиозных убеждений.

После молитвы верующие начали друг за другом подходить к падре, целовать крест и получать благословение. Наконец, настала и наша с инспектором очередь.

- Весьма интересная лекция, преподобный, - вполне искренне похвалил я.

- Храни вас Господь, сын мой, - сказал Холидей, улыбаясь. – Не видел вас здесь раньше, сэр.

- Меня зовут Джон Ватсон, а это – Грег Лестрейд.

- Мы из Скотленд-Ярда, - уточнил инспектор.

Улыбка сошла с лица викария, он нахмурился.

- Что понадобилось лондонской полиции в Олбери? Здесь случилось что-то, о чем я не знаю?

- Нет, преподобный, что-то случилось в Лондоне, и след, возможно, тянется в вашу деревню. А если быть точнее, то прямо к вам, - жестко заявил Лестрейд.

- Ко мне? – удивленно протянул викарий. – Что вы имеете в виду?

- Не могли бы мы поговорить в другом месте? – предложил я, оглядываясь на любопытных прихожан.

- Конечно, конечно, - заторопился викарий. – Мы вполне можем поговорить в моем доме.

Мистер Холидей жил в большом доме неподалеку от церкви. Ему прислуживала пожилая женщина, возможно, его мать.

- Прошу, - викарий пригласил нас в свой кабинет.

- Мы не займем много времени, преподобный, - пообещал я.

Холидей уселся в кресло за дубовым столом, мы примостились рядом на софе.

- Итак, джентльмены, я слушаю.

- Вы бываете в Лондоне, мистер Холидей? - начал я.

- Разумеется.

- По церковным делам или по личным?

- И по церковным, и по личным. Но больше, конечно, по церковным.

- На чем вы добираетесь?

- На лошадях, сэр, - улыбнулся преподобный, поправляя очки. - Церкви принадлежит дилижанс, такой роскоши, как автомобиль, мы пока не можем себе позволить, в отличие от Скотленд-Ярда.

- Когда в последний раз вы были в Лондоне?

- Вчера, сэр. Я ездил в столицу по делам епархии. Но, джентльмены, позвольте поинтересоваться, почему вы задаете мне эти вопросы? Почему вы вообще здесь?

- Вы слышали про убийство двух девушек в Лондоне? – спросил я.

- Да-да, я читал об этом в «Таймс». Мрачное проявление инфернальной стороны души человеческой. Но, я все еще нахожусь в недоумении, почему именно я вызвал ваш интерес?

- Вы ведь посещаете Лондонскую библиотеку?

- Конечно, сэр. И регулярно. Чтение – это одно из немногих истинных удовольствий, доступных человеку.

- И какие отделения библиотеки вы посещаете?

- Самые разные, - улыбнулся викарий. – Как вы могли понять из моей, как вы изволили выразиться, лекции, я интересуюсь не только богословием. Я читаю и естественнонаучные книги, и философские труды, и медицинские трактаты, и художественную литературу. Мне многое интересно, знаете ли.

- А поэзия?

- В том числе.

- Не буду скрывать от вас, преподобный, мы изучили ваш библиотечный формуляр. Должен признаться, ваши вкусы в поэзии несколько странные для священника.

- Что вы имеете в виду, мистер Ватсон?

- Декадентство и христианство – как-то это не слишком сочетается, не находите? Древнейшее учение о бессмертии души и воскрешении из мертвых и современное увлечение суицидальной молодежи.

Викарий снял очки, задумался.

- Знаете, сэр, я не думаю, что пропасть между этими двумя явлениями столь обширна, как представляется. Если поразмыслить, поэзия символистов о том, что все земное – тлен, мираж, привидевшийся страждущему в пустыне. Для христианства земной путь человека значим лишь с точки зрения грехов и добродетелей, которые будут свойственны христианину на этом пути. Основа же – в жизни будущего века, то есть, в том, что будет после воскрешения.

- Но декаденты не верят в воскрешение. Они просто очарованы смертью как явлением.

- А вы ею не очарованы? – неожиданно спросил викарий.

Я замешкался, вспомнив на мгновение тот страшный миг, когда Аделаида вырвала у меня из рук револьвер.

- Нет, преподобный, я не очарован.

- Мы боремся со смертью, преподобный, - горделиво вставил Лестрейд.

- И это похвально, - сказал викарий, протирая очки носовым платком. – Смерть – это обратная сторона жизни, господа. Как бы вы не любили жизнь, рано или поздно вы встретитесь со смертью, и, если вы заранее полюбите смерть, и встретите ее, как друга, вам будет гораздо легче. Именно этому и учит нас христианское учение. И в этом оно полностью совпадает с, как вы выразились, суицидальным увлечением современной молодежи.

- Вы встречали когда-нибудь эту девушку?

Я протянул ему фотографию Ирэн Вулф. Викарий взял снимок, покачал головой.

- Нет, сэр. Я так понимаю, именно эта девушка была убита?

- Да, и она была посетительницей того же отдела библиотеки, что и вы.

- Ясно, но я ее там не встречал, - он вернул мне фотографию. – Бедное дитя.

- А других девушек вы видели в отделении французской поэзии?

- Однажды я видел рыжеволосую девушку с весьма запоминающимися зелеными глазами, -ответил викарий. - Очень любознательная юная леди.

- Беатрис Пройслер, - сказал Лестрейд с нажимом.

- Имени ее я не знаю, - отозвался Холидей. – Но постойте! Не та ли это девушка, про которую писали в газетах, первая жертва этого чудовищного убийцы?

- Это она, - проговорил я, напряженно размышляя (мне все казалось, что я упускаю некую важную деталь). – Вы сказали, что она была любознательной, с чего вы это взяли? Вы говорили с ней?

- Да, сэр. Она заинтересовалась тем, что священник читает стихи символистов, мы разговорились.

- О чем же?

- Примерно о том же, о чем и с вами, мистер Ватсон. О парадоксальном, казалось бы, сходстве декадентства и христианства.

Вошла экономка Холидея, осведомилась, что подавать на обед. Викарий попросил бобовой похлебки.

- Какой Беатрис показалась вам в общении? – спросил я.

- Как я уже сказал, очень любознательной. Она задавала много вопросов.

Викарий задумался: на его высоком лбу появились глубокие морщины.

- Мистер Холидей?

- Один вопрос мне хорошо запомнился и теперь, в связи с произошедшим, я подумал, не связан ли он как-то с трагедией, произошедшей с Беатрис.

Мы с Лестрейдом подались вперед, напряженно внимая.

- Девочка спросила, как церковь относится к самоубийству, - будничным тоном произнес викарий.

- И что же вы ей ответили? – спросил я.

- А что я должен был ей ответить? Я сказал, что церковь порицает лишивших себя жизни, и таких покойников хоронят за церковной оградой.

Я пристально смотрел на Холидея, пытаясь увидеть хоть какие-то движения на его лице. Едва заметное подергивание глаза или дрожание уголков губ, заметное только человеку, изучавшему медицину и психологию. Никаких движений не было.

- Это все, мистер Ватсон? – устало спросил викарий. – Мне пора обедать, а потом я желал бы немного поспать.