Ловец душ и навья невеста (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 61

— Подождешь меня здесь? — интимным шепотом попросил Олаф, снова поворачиваясь к нему, а потом резко завел руки Рихарда назад, выворачивая локти, и пронзил его ладони когтями, прибивая к стволу дерева.

Рихард вскрикнул от боли, стиснул зубы, глотая рвущийся стон.

Олаф поднял перед его лицом ладонь, белые пальцы без ногтей пошевелились, как черви на речном дне, а потом на них появились серые наросты, которые быстро вытягивались и заострялись, пока не стали длинными когтями.

— Как удобно, — прошипел Рихард сквозь зубы.

Олаф прочертил на его щеке длинную царапину, поймал пальцем кровь и сунул его в рот. Рихарда невольно передернуло от этого жеста, но ладони прошило болью, и он замер, стараясь не делать лишних движений.

— Я скоро вернусь, — пообещал Олаф, улыбнулся, показав окровавленные зубы, и так стремительно исчез, что у Рихарда взметнулись волосы от ветра.

Он откинул голову к дереву, закрыл глаза, собираясь с духом. Рвануться разок — и свободен. Ладони порвутся в лоскуты… Дерево склонило над ним ветки, так что красные листья коснулись щеки, горящей то ли от царапины, то ли от мерзкого ощущения, которое оставил язык навки.

— Помоги мне еще немножко, — тихо попросил Рихард. — Еще чуть-чуть.

Лес согласно зашумел, а ловец вдруг почувствовал, что когти, оставленные в его руках, будто что-то выталкивает. Медленно, осторожно, дерево выталкивало навь из своей коры, а заодно и из мужских ладоней.

Правая рука освободилась быстрее — когти упали на мягкий мох, и тот расступился, поглотив их. С левой пришлось подождать, но Рихард был рад этой передышке: к нему возвращались силы, а заодно и надежды. Он рванул рубашку, оголяя грудь, и принялся выписывать знак на собственном теле. Раны, оставленные когтями навки, кровоточили все медленнее, но вскоре освободилась и другая рука — со свежими ранами. Он довершил знак, выводя последнюю линию, и тот вспыхнул, обжигая. Рихард быстро повернулся к дереву и, опершись на него ранеными ладонями, постоял еще немного, переводя дыхание. Теперь Олафу будет очень, очень больно к нему прикасаться, и он несколько раз подумает — стоит ли вообще это делать.

Потом он подбежал к фонтану, осторожно перебрался через бортик, чтобы не размазать свежий знак, но все равно едва не упал, поскользнувшись на склизком дне. Вода доходила до бедер и продолжала прибывать, но темная струя, бьющая из фонтана, отклонилась, словно боясь прикоснуться к знаку.

Найдя кинжал, Рихард спрятал его за пояс и, выбравшись из фонтана, побежал к смятым кустам. След, оставленный Уго, напоминал хорошую тропу. Оставалось надеяться, что оборотень, напуганный выстрелом, быстро успокоился и отправился туда, куда манило его животную суть — за желудями к красному дубу.

***

Гектор начал сиять еще задолго до Серебряного моста. Карна вытащила его из-за плаща, и теперь их путь освещали два белых луча, струящихся из глазниц черепа. Луна щедро изливала на спящую Рывню холодный свет, словно соревнуясь с Гектором, туман тек по воде, а лес впереди казался совсем черным и пах так одуряюще, что хотелось забыть о цели их прогулки. Тем более дама рядом была так загадочна и прекрасна.

— Смотрите в оба, — прошептала Карна, — и приготовьте оружие. Навь где-то близко.

— Стесняюсь спросить, чему вас учили в институте благородных девиц? — Зейн не стал спорить и вставил в арбалет болт с тяжелым серебряным наконечником.

Карна покосилась на него и не ответила. А потом им и вовсе стало не до разговоров, потому что из тьмы выпрыгнула гигантская черная кошка и зашипела, выгнув спину и впиваясь когтями в доски моста, так что те затрещали.

Болт вжикнул мимо плеча Карны и вошел точно между черных глаз нави. Кошку отбросило, она взвыла, извиваясь на спине. Зейн быстро перезарядил арбалет и, подскочив к навке, выстрелил еще раз — в грудь.

Кошка дернула лапами, ударила хвостом и застыла.

— А когда Рихард убивает навь, та превращается обратно в животное, — заметила Карна, осторожно подходя к навке. — И еще из нее вытекает какая-то дурно пахнущая черная гадость.

— Я не Рихард, как вы могли заметить, — ответил Зейн, снова заряжая арбалет и изо всех сил стараясь не показать, как дрожат у него руки. — Позже навку доставят в крематорий и сожгут, не вынимая серебра из тела. Для низших навок этого достаточно. Однако смею заметить, что ваш, кхм… фонарь не гаснет. Значит ли это, что рядом еще какая-то тварь, либо же он так реагирует и на убитую навь?

— Возможно, вы ее не добили, — сказала Карна. — Вы уверены, что сделали все как надо?

Зейн едва сдержался, чтобы не закатить глаза, однако заметил движение за плечом Карны и, бесцеремонно нажав ей на голову и заставив пригнуться, выстрелил снова.

— Вы испортили мне шляпку! — возмутилась она, выпрямляясь. Сдернув шляпку, гневно посмотрела на сломанное перо, а потом на Зейна.

Повернувшись, она направила Гектора туда, куда стрелял Зейн, однако не увидела ничего, кроме слегка шатающихся кустов.

— Испортили мне шляпку и еще и промахнулись, — проворчала она, а Зейн про себя удивился тому, что совсем недавно завидовал ловцу.

— Давайте постоим здесь немного, — предложил он.

— А Рихард?

— А люди? — ответил он вопросом на вопрос. — Если мы уйдем с моста, то навь переберется в Рывню.

— Где же ваши патрули? — едко спросила Карна. — Где хваленая безопасность?

— Отчего вы не спросите у начальника полиции? Ах да, вы же его убили…

— Не я, а мой покойный муж, — возразила Карна и вдруг насторожилась. — Вы не слышали?

— Что? — буркнул Зейн, оглядываясь по сторонам.

Он слышал тихий шум реки и шелест леса, и дыхание Карны. Она, конечно, волновалась, и грудь ее так вздымалась, что он едва заставил себя отвести взгляд.

— Под мостом, — прошептала она, посмотрев на Зейна и расширив глаза.

Он глянул вниз. Между досками кое-где были щели, через которые виднелся туман, но вот одну из них закрыло тьмой.

Зейн прижал палец к губам, сделал шаг назад, и доска под его ногой скрипнула.

— Чудесная ночь! — громко объявила Карна, отчаянно сигнализируя о чем-то бровями. — Какие звезды! Отчего не поют соловьи?

— Может, оттого, что под мостом ползет навь? — предположил Зейн. — Что вы несете? Навки все равно не понимают речь.

— А вот и понимают, — возразила Карна.

— Нет.

— Да!

— Спросим у Рихарда.

— Если он доживет до этого момента. С вашим-то темпом. Дайте пистолет, — потребовала Карна.

Вздохнув, Зейн подал ей оружие рукояткой вперед, и Карна, сняв его с предохранителя и зажмурившись, всадила все шесть серебряных пуль через доски моста. Внизу что-то пискнуло и грузно плюхнулось в воду.

— Вот так, — сказала Карна, возвращая ему пистолет. — А теперь в кусты.

Она подняла череп над головой и решительно направилась к зарослям, в которых Зейн уловил движение. Поломанное перо подпрыгивало в такт ее шагам, а сияние становилось все ярче.

— Вы невозможная женщина, — сказал он, догоняя ее и заряжая арбалет.

— Спасибо, — ответила Карна.

57.

В кустах прятались две навки, похожие на волков-переростков, с вытянутыми клыкастыми мордами и на длинных костлявых ногах, в которых они путались, как щенки, прячась от света Гектора. Первую навку Зейн подстрелил удачно, и та заскулила, завертелась на месте, хватаясь зубами за торчащий из бока серебряный болт. Навья шерсть, и без того облезлая, от света задымилась и стала сходить лоскутами вместе с кожей. Второй болт лишь порвал острое ухо, а вот третий вошел в грудину, и навка, опрокинувшись, загребла лапами по красным листьям и затихла.

— Неплохо, — сказала Карна, меняя руку, держащую череп. — Знаете, если бы вы потренировались, то могли бы ходить на навок с ловцом.

— Спасибо, — ответил Зейн и, вскинув арбалет, выстрелил во второго волка. Однако тот оказался хитрее и припал к земле, рыча и скаля клыки.

— Странно, что он не убегает, — заметила Карна. — Как будто его что-то держит, или ему приказали.