Ребенок от Деда Мороза (СИ) - Лаванда Марго - Страница 38

— И начала с запугиваний? — кривится Герман.

— Я нахожусь в глубоком шоке, дорогой. Сама не знаю, что говорю.

— Почему? Ты настолько не хочешь внуков? Вчера я привез эту девушку в твой дом, представил как свою невесту. Так с чего тебе переживать, даже если уже наступила беременность?

— Герман, милый, ты ведь знаешь, что я очень хочу внуков! Но в то же время, я… слишком плохо знаю эту девушку…

— Мама, оставь пожалуйста меня наедине с Настей, — ледяным тоном просит Самойлов.

Глава 21

Антонина Григорьевна смотрит на сына как побитая собака, открывает и закрывает рот, но так ничего и не произносит. Идёт к выходу, опустив голову, явно раздавленная произошедшим. Мне даже становится жаль ее. Но гораздо сильнее в моих эмоциях сейчас превалирует страх. Я не готова остаться с Германом наедине! Я должна была сделать все по-другому, должна была сообщить ему новость спокойно и рассудительно. Сейчас же, ни о какой рассудительности не идёт речи, меня колотит, я всё еще возбуждена и нервозна после едкого диалога с мамой босса.

— Может быть поговорим потом? — предлагаю робко, когда остаемся наедине. — Я сейчас немножко на взводе…

— Я тоже, — признается Герман неожиданно для меня, вздыхая. В его голосе мне чудится отчаяние. — Настя… Я могу понять, почему ты скрывала от меня это. В принципе, ничего другого я от тебя и не ждал. Ты с самого начала сторонилась меня, как прокаженного. Уж не знаю, чем я тебе так не угодил в ту ночь….

— Что? Я не…, - открываю рот и закрываю, смотрю на Германа изумлённо. — Дело не в том…

— Ты не хочешь моего внимания, ты сбежала вчера с вечеринки, не хочешь, чтобы я присутствовал в жизни моего ребенка… Интересно, в чем же может быть дело? Думаю, только в том, что я неприятен тебе физически. Может, ты даже считаешь это насилием?

— Что? Нет конечно же…

Насилием? Боже, это была самая прекрасная ночь любви! Если Герман и насиловал, то только мой мозг… Потому что…

Внезапно понимаю, что я сама во многом была неправа… Да, Самойлов тоже фрукт и бабник, но мозги мы делали друг другу мы оба. Потом вспоминаю, как он вчера с Ликой целовался… Меня снова охватывает негодование! Нет уж, не поддамся на эту удочку, чуть ли не жалеть его высочество начала! Бедный несчастный принц страдает от деревенской фурии!

— Ночь была давно, и не имеет никакого значения! После ночи много всего произошло! Ваша мама, босс, меня ненавидит и в невестки не примет, и ребенка от меня не захочет. Я не обижаюсь. Понимаю, что не такую она вам видит пару… Ну а если б даже любила меня Антонина Григорьевна, то я ни за что не стану парой тому, кто называет меня невестой, а потом обжимается с другой! А ребенка… Когда родится — решим, подпишем контракт, соглашение, не знаю что, установим график посещений… я не против. Только без инсинуаций и оскорблений!

— Что ты несешь, Настя? — рычит Герман. — Какой еще график?

— Это если захочешь, — снова перехожу на «ты». Если нет…

— Я никогда не откажусь от своего ребенка!

— Ты так уверен, что он твой? — выдаю самую банальную в мире фразу, произносимую, наверное, миллион раз до меня.

— Абсолютно. Врать ты не умеешь. Значит так… Мы поженимся, Синичкина. Прямо сейчас.

— Что? Так, фальшивой невестой я уже была. Теперь предлагает еще поактерствовать?

— Настя… — в голосе Германа звучит мука.

— Понимаю, что это неприятно, когда секретарша смеет отказать. Ведь она должна в рот заглядывать и терпеть все на свете, даже когда ее унижают, заставляют творить бог знает что! Но с меня хватит, Герман! Я больше не позволю мной командовать. С данной минуты я увольняюсь! Уверена, Вера может приступить к своим обязанностям, она вчера на вечере это продемонстрировала. Извините, босс, но я не хочу иметь больше ничего общего с вами и вашими играми.

— И не хочешь выслушать моё мнение? Что я думаю ребёнке?

— Вы все сказали… Спектакль со свадьбой мне не под силу.

— Ты ведешь себя как дурочка… Я не позволю тебе уволиться…

— Ты не можешь заставить меня силой работать на тебя.

Герман смотрит на меня таким взглядом, что удивляюсь, как не вспыхиваю сиюминутно факелом.

— Я многое могу

— Не сомневаюсь. Но все это будет насилием, принуждением. Как я уже сказала, с завтрашнего дня меня не будет на вашей фирме. Я даже сама позвоню Вере, чтобы вы не утруждались. Могу, если хотите, даже Вике Фроловой позвонить! Пора уже и ее осчастливить, и мама твоя будет довольная.

Понимаю, что меня несет, что говорят гормоны, что я опять вскипела на ровном месте. Может надо было выслушать? Может Герман и правда хотел на мне жениться?

Но это брак ради ребенка! Без уважения, без любви разве можно построить что-то путное? Нет конечно, это путь в никуда, это лишь способ разрушить друг друга…

Я не хочу разрушать… Я мечтаю о настоящей любви.

Похоже Германа добила моя фраза про Вику. Я уже сама пожалела, что ее ляпнула. Босс разворачивается, и покидает приемную, громко хлопнув дверью.

Остаток рабочего дня, постоянно шмыгая носом и сдерживая слезы, собираю свои вещи. Чтобы не оставить даже скрепки. С завтрашнего дня начну поиск новой работы.

Вечером набираю номер Веры и сообщаю ей новость о том, что я больше не секретарша Германа Самойлова, да и вообще больше не сотрудник его фирмы.

— Боже мой, Настен, что опять произошло? — встревоженно вопрошает Вера. — Вы поругались? Это я виновата! Ох, такой дурой себя чувствую, извелась просто! Не знала как тебе позвонить, повиниться. Ну как я могла так громко разговаривать! Зачем я это ляпнула! Ты должна была сама сообщить эту новость Герману, а не так как вышло… То есть, я хочу сказать, Мегера Григорьевна точно молчать не будет, все сыну выложит, да еще в самых отвратительных эпитетах! Представляю, каково тебе… Когда ты потом пропала резко с вечеринки, я места себе не находила, и дозвониться не могла. Решила, что ты больше не желаешь со мной общаться, — чуть ли не плачет, судя по голосу, Вера.

— Ну что ты такое говоришь, Вер. Ты же не нарочно! Я что, дура винить тебя в том, в чем сама виновата? Надо было самой сказать. Мне просто не хватило времени. Все так завертелось… Я не видела пропущенных… У меня разрядился телефон, когда я уехала с праздника. А сегодня, даже минутки не было заглянуть туда. Такой насыщенный день, — вздыхаю. — Я на тебя не держу никакого зла или обиды, даже не думай. Прекрасно знаю, что ты мне только добра желала. Я сама виновата во всем…

— Камень с плеч, честное слово, — всхлипывает Вера. — Но моя дорогая, себя тоже не вини. Это стечение обстоятельств!

— К сожалению… Давай больше не будем об этом. Так что? Выйдешь на работу завтра? Или мне попросить Фролову? Думаю, прискачет радостно.

— Ты уверена, Насть? Может на эмоциях решила? Герман… он так расстроился, когда ты исчезла на празднике. Тоже звонил, психовал. Потом узнал, что ты уехала с Игорем. Почему, Насть?

— Почему с Игорем? Он предложил подвести. Я не хотела ждать… Точнее, не могла, — добавляю тихо. — Извини пожалуйста.

— Да я-то что… Но Герману это точно не понравилось. С Игорем у них отношения не очень. Они не нравятся друг другу, несмотря на то, что Самойлов когда-то собирался жениться на Лике.

— Почему они не нравятся друг другу? Насколько я знаю, Игорь сейчас приступил к работе, по спасению фирмы от краха, — говорю удивленно.

— Да… Он хороший специалист. Но кобель тоже знатный, — голос Веры звучит осуждающе.

— Ясно. Не могут поделить звание первого красавца на деревне?

— Возможно…

— Как это глупо.

— Но тебе все равно лучше держать этого парня на расстоянии.

***

Договорившись обо всех рабочих моментах с Верой, вздыхаю с облегчением. Упаковываю свой нехитрый скарб и тащу большую коробку к лифту, пыхтя и потея, но упрямо продолжая движение. Я хочу уйти отсюда раз и навсегда. Чтобы не было возвращений за ручкой, блокнотом или зонтиком. Отрубила раз и навсегда. Прощай босс-Дед Мороз…

— Настя? Тебе помочь? — раздается удивленный голос. Поднимаю голову — Игорь.