Меньшее зло (СИ) - Красников Андрей Андреевич - Страница 26

– Спасибо. Так и сделаю. Но свой дом все равно хочется.

– С жильем сейчас плохо, смирись.

Когда пришла моя очередь получать паек, дождь начался снова. Я обменял пластиковую карточку на аккуратную коробку с едой, отошел в сторону, а потом замер в растерянности. Обедать на виду у всех не хотелось, подходящих мест рядом не было…

– В парк иди, – посоветовал кто-то из очереди. – Там никто не косится.

– Спасибо…

Уже через сутки я смог более-менее адаптироваться к местному обществу, разобраться в негласных правилах поведения и как следует изучить центр города.

Пришла пора сделать следующий шаг.

– Гражданским нельзя, – невнятно произнес дежуривший возле дверей комендатуры солдат, тщетно пытаясь удержаться от зевка. – Жалобы на дебоширов принимаются в городской администрации.

– В смысле? Вы не поняли, я завербоваться хочу. На службу.

Мои слова вызвали не совсем однозначную реакцию – часовой хохотнул, осмотрел меня с головы до ног, после чего сочувственно вздохнул:

– Парень, тепленькие места давно закончились. Получай талоны, живи и радуйся, что полный набор все еще не объявили.

– Мне деньги нужны.

– Что, больше жизни?

– Хочу купить дом.

Солдат закатил глаза, душераздирающе вздохнул, а потом обреченно махнул рукой:

– Жди.

На прием я попал буквально сразу же – судя по всему, этой армии очень сильно требовались добровольцы, но жители страны предпочитали игнорировать свой гражданский долг и отсиживаться в тылу. У нас такого не могло быть в принципе, но здесь…

– Проходите. Ваш идентификатор, пожалуйста.

Совсем еще молодой капитан засунул мою карточку в сканер, около минуты рассматривал появившуюся на экране информацию, а затем недоверчиво хмыкнул:

– Вы чудом выжили во время ядерной бомбардировки, но все равно хотите служить?

– Так точно, господин капитан.

– Вы понимаете, что мы отправим вас на фронт?

– Да. Там ведь хорошо платят?

Офицер откинулся на спинку кресла, сцепил на груди пальцы и уставился на меня испытывающим взором:

– В вашем досье много странностей. Зачем вам деньги? Для чего на самом деле вы хотите попасть на фронт?

– Я не хочу жить впроголодь и спать в приюте, господин капитан. Я хочу купить дом. У меня ничего не осталось, но я хочу заработать и купить дом. А Джейк сказал, что заработать можно только в армии.

– Дом? Джейк?

– Я видел картину с домом, когда лежал в госпитале. А Джейк – бывший солдат, мы вместе получаем еду.

На этот раз в глазах собеседника проскользнуло откровенное подозрение, он всерьез о чем-то задумался, после чего отрывисто бросил:

– Ждите за дверью. Я вас вызову.

Гулять по коридору мне пришлось долго, минут десять. Но результат того стоил – когда капитан снова пригласил меня в кабинет, то выглядел гораздо спокойнее, чем раньше.

– Я проверил ваши слова, господин Фишер. Ваш лечащий врач подтвердил, что соответствующая картина в госпитале есть, а также рассказал кое-что о вашем самочувствии.

– Надеюсь, мне можно…

– Он сообщил, что на фоне серьезной амнезии у вас могут развиваться навязчивые идеи, основанные на самых незначительных впечатлениях. Вы это осознаете?

– Э… а что я должен ответить?

– Доктор Льюис заверил меня в том, что идеи, подобные вашей, не несут прямой угрозы обществу. Более того, они способны стать очень серьезным мотивирующим фактором. Однако вам желательно учитывать этот диагноз во время принятия жизненно важных решений.

– Господин капитан, мне просто хочется иметь свой дом. Я готов к службе.

– Хорошо. Вы обладаете какими-нибудь полезными навыками?

– Не знаю, господин капитан.

– Хорошо. У нас есть много запросов из прифронтовой зоны. Обеспечение, охрана…

– Туда, где больше платят.

Не успевший договорить офицер бросил на меня недовольный взгляд, но кивнул:

– Значит, охрана. Контракт рассчитан на пять лет. Расторжение контракта возможно только с разрешения армии. Вас это устраивает?

– Полностью, господин капитан.

– В таком случае, завтра в восемь утра вы должны быть здесь. Ясно?

– Так точно!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Поступить на службу оказалось достаточно легко. Следующим утром я заполнил все необходимые бумаги, получил новый идентификатор, забрал со склада комплект серо-коричневой формы и ботинки, отчитался о готовности, дождался идущей в нужном направлении машины…

– Забирайся, боец.

Внутри транспортного отсека сидели еще трое солдат – молодых, но явно опытных, в потертом и запыленном камуфляже. Впрочем, оружия ни у кого из них при себе не было – как я уже успел узнать, правом его ношения в городской черте обладали только сержанты и офицеры.

– Привет всем.

– Садись, – один из рядовых подвинулся, освобождая мне место. – В нашу часть распределили?

– Наверное. В триста пятнадцатую роту охраны.

– Значит, точно к нам. Меня зовут Юрий, это – Чеслав и Джон. А ты?

– Алекс. Алекс Фишер.

– Немецкие корни? – внезапно оживился Чеслав. – У меня тоже немецкие. Ты откуда?

– Я не знаю. Память взрывом отшибло.

– Уже был на фронте?

– Нет, в Никосии.

– А, вот оно что…

За время поездки мне удалось получить достаточно много бесполезной информации – я узнал, что наша часть считается хорошей, что во время обстрелов можно ничего не бояться, так как снаряды падают слишком далеко, что в лесу растут большие вкусные грибы, считающиеся настоящим деликатесом, что возглавляющий роту майор Хант повернут на дисциплине, что кормят солдат с каждой неделей все хуже и хуже, что мясо кантра съедобно, однако воняет тухлятиной…

– Не слушай его. Если выварить часа два, а затем как следует посолить – самое то.

– И грибов добавить.

– Точно. Грибы положить отдельно, бульон слить, кантра выкинуть на помойку – тогда все идеально.

– Да ну тебя…

Настолько тесно общаться со своими врагами было довольно странно. И неправильно. Конечно, я уже разговаривал с Марией, время от времени беседовал с доктором Льюисом, но все это являлось жизненной необходимостью. А сейчас, в совершенно необязательной ситуации…

– Не трусь, Фишер, сразу не убьют.

– Он уже не Фишер, а самый настоящий Счастливчик. Лаки, одним словом. Я слышал, что в Никосии выжило всего несколько сотен…

– Закрой хлебало, Джон.

– Э… а, понял. Извини, Алекс, не хотел бередить.

Я машинально кивнул, чувствуя глупую благодарность к оборвавшему товарища Юрию, но испытывая по этому поводу серьезные угрызения совести – погибшие в городе люди ничего для меня не значили, бомбардировка осуществлялась силами моей страны, однако проявленная забота относилась ко мне лично и это было неожиданно приятно.

Базовая человеческая реакция, чересчур глубокое погружение в выбранную роль или опасный самообман, ведущий к предательству?

Пока я обдумывал свои эмоции и корректировал будущее поведение, машина свернула с шоссе на узенькую дорогу, проехала мимо чахлой рощицы, а затем остановилась на контрольно-пропускном пункте.

– Ну все, – вздохнул погрустневший Чеслав. – Конец свободе.

– И не говори…

Мое появление в части не стало хоть сколько-нибудь заметным событием. Командир роты новым подчиненным не заинтересовался, другие офицеры – тоже, а встретивший меня интендант Гарсон ограничился тем, что выдал комплект постельного белья и винтовку без патронов, после чего бодрой руганью проводил в казарму:

– Бегом, молокосос! Занял койку, доложился сержанту, прошел инструктаж! Бегом, я сказал!

– Так точно!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Все мое обучение у сержанта свелось к нескольким базовым принципам обращения с оружием, зато служба началась уже вечером – меня вместе с Чеславом и еще тремя солдатами отправили нести дежурство рядом с расположенной в нескольких километрах от части артиллерийской батареей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

К сожалению, возможностей для бегства мне так и не предоставилось – вокруг закопавшейся в скалы техники было организовано несколько защитных ярусов, почти всем заправляли автоматические системы, а живые солдаты являлись чем-то вроде последнего рубежа обороны. Мы сидели в маленьком темном помещении, таращились в мониторы с данными, вполголоса разговаривали…