Император под ведьмовским соусом (СИ) - Суботина Татия - Страница 44

А я что? Мне просто стало любопытно разузнать степень морального падения императора.

— Можешь говорить прямо, не бойся, — сказала я, взглядом вынуждая служанку ответить.

— Я даже не знала, что ваше императорское величество знает о нашем существовании…

Понятно. Генрих не только озабоченный кошак, но еще и гордец?

— Мариос! — шикнул на нее Камил.

Я приструнила камердинера лишь взмахом руки, покачала головой и отпустила служанку.

На полусогнутых девушка послушно упорхнула по делам.

Я вернулась за стол.

И знаете что? Почувствовала облегчение. Хоть со служанками это озабоченное императорское тело не крутило! Брезговало, да?

Теперь понятна его реакция на мое предположение о статусе Беллы в резиденции.

Ух, котяра! Надеюсь, тебе там хорошо икается и несладко живется!

Позавтракали мы с Зорусом в молчании. Камил так и не присоединился. К концу трапезы он согласовал с лекарем план на императорский день и ускакал отдавать распоряжения. Совет пришлось перенести на позднее время, жаль, что совсем избежать не получится.

Маг ушел забрать какие-то свои талмуды и зелья. Мы сговорились встретиться в коридоре через несколько минут. А дальше мне предстояла настоящая пытка какими-то проверками в лаборатории. Что-то насчет моих магических потоков и причин потери воспоминаний. Я уже и не рада была, что прикрылась этим!

На выходе из спальни я столкнулась с огромным брюнетом в черной хламиде-плаще. Он ворвался в комнату, словно вихрь. Как только с ног меня не сбил?!

Удар получился существенным, но я устояла. Даже не шелохнулась!

Вот это силища оборотня! Все время забываю, что у меня теперь совершенно другие возможности.

— Эй!

Брюнет поднял голову и осмотрелся по сторонам. Я же не могла глаз отвести от его мощной фигуры, резких, грубых черт, волевого подбородка и уродливых шрамов, словно от ожога, что пересекали всю правую сторону лица.

— Бурная ночка выдалась? — подмигнул он мне.

И эти колдовские зеленые глаза… Жуть!

— Э-э-э…

А ведь незнакомец на самом деле совсем таковым не являлся. Хоть лично мы с ним представлены не были и дружбу не водили. Но в седьмом королевстве этого мужчину знал едва ли не каждый встречный.

С утра пораньше к императору явился верховный маг. Легендарный, жестокий и вредный до колик Ниарон!

— Впрочем, у тебя других и не бывает. Рих! — пророкотал этот ужасающий тип. — Так где мой глас истины?!

ГЛАВА 47

Генрих

Свет раздражал, голова гудела, в ушах стоял противный звон, а во рту, точно стая гиен нагадила. И это с самого утра! Настроение у его императорского величества было соответствующим. Лучше, чтобы никто под руку не попался. И где запропастился Камил? Он смекалистый слуга, по одному взмаху ресниц поймет, что стоит приглушить свет и дать настойку от похмелья. И надо было вчера так надраться?

Как? С кем?

Оборотни вообще редко пьянеют.

А вот тут, надо же, угораздило.

Самое противное, что память слушалась плохо. Все никак не выдавала подсказок о вчерашнем. И Генрих вместе с раздражением от плохого самочувствия испытывал смятение. Совсем несвойственное ему чувство. А еще странную боязнь, совсем на периферии сознания, будто случилось что-то ужасное, непоправимое и уже не исправить…

Мужчина открыл глаза, опять тут же зажмурившись от яркого света, и застонал.

— Проснулась? — раздался совсем рядом знакомый голос. — Как ты, милая?

Генрих содрогнулся, резко распахнул глаза, плевать на неприятные ощущения! И… застыл, словно окаменел разом.

Совсем рядом, на расстоянии с две ладони, был его главнокомандующий стражами. Друг, соратник, как оказалось, дракон и новоиспеченный супруг одной проблемной ведьмы.

Как бы близки они ни были, сколько бы битв не прошли, сражаясь плечом к плечу, это не объясняло появление Лукаса в его постели. Обнаженного по пояс.

Память возвращалась вяло. Какими-то урывками.

Генрих нахмурился, подыскивая причину столь странного пробуждения, но тут его добило другое… Лукас нежно провел ладонью по монаршей щеке, склонившись ближе:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— У тебя что-то болит? Позвать лекаря? — проворковал он и, пока император недоуменно таращился в ответ, впился поцелуем в губы.

Генриха словно молнией прошило от макушки и до пят!

Да как! Да он! Шкуру снять! Сгноить в темнице!

Гнев так и рвался из императора, но вместо того, чтобы оттолкнуть наглеца, он смог лишь упереться тому в грудь. А вот отодвинуть Лукаса и на полногтя не получилось! Словно все силы кто выкачал из тела.

Что за насмешки высших?

Генрих зарычал, но на деле вышел какой-то придушенный писк.

Он попробовал призвать боевой пульсар, чтобы отрезвить взбеленившегося главнокомандующего. Ладони оставались прохладными, а вот магия взбунтовалась! Вместо удара по врагу, она смерчем пронеслась по телу носителя, словно вознамерилась вывернуть того наизнанку!

От резкой боли Генриха выгнуло дугой и откинуло назад.

Приземлился он жестко, у стены, хорошенько приложившись затылком и копчиком.

— Ниэла!

С этим криком, как-то неожиданно, вернулись воспоминания. Все. Сразу. Одним махом.

И здесь император тут же пожалел, что сетовал на беспамятство…

Разговор с Лукасом, приезд в особняк, уроки ведьмочки под личиной графа Варга, прием, прогулка, рабыня, место силы, богиня… и наказание, хуже которого не придумаешь!

Он часто был внутри женщины.

Только вот еще ни разу таким образом. Это оказался просто непередаваемый опыт.

Еще в миг появления Луноликой, Генрих насторожился. Всеблагая мать не спускается к своим творениям просто так. Он ожидал чего угодно, но не обмена телами с ведьмой!

Смотреть на свое же тело со стороны было… непривычно, а ощущения в чужом, что обострились до предела стоило прийти в сознание после свершившегося наказания, и вовсе оглушали!

Так и вышло, что Генрих остался растерянным наблюдателем, когда в пещеру заявился Лукас. Пылая праведным гневом, дракон кинулся к нему, а с женой, оказавшейся в его теле, повел себя грубо.

Объяснения Ниэлы закончились плачевно, ведьма отключилась. Генрих ее подвиг повторять не спешил. Все думал, что умнее, сможет договориться с Лукасом, как-то подскажет ему кто он на самом деле, и обойдет запрет богини!

Он даже, сжав зубы, решил перетерпеть, когда Лукас схватил это тело на руки. Все равно ведьминские ноги пока не шли, а в голове было пусто и соображалось туго. В спальне четы Дэ Кадари, Генриха заботливо уложили в кровать, сам Лукас стал хлопотать над женой, как курица-наседка.

Во что превратился этот гордый воин? Все мозги у него размякли от любви! Тьфу! Противно!

Правильно мудрые мужи говорят, все проблемы в этом мире от женщин!

Императору оставалось кривиться от брезгливости, да помалкивать, придумывая план дальнейших действий. Как рассказать правду и обойти запрет Луноликой? Что сможет помочь? Артефакт? Сильный маг? Может, попробовать темные чары?

От чашки бодрящего травяного настоя с медом Генрих не отказался. Как и от подушек, заботливо подоткнутых под спину, открытого окна — впустить свежий воздух, и обтирания лица влажной тряпицей.

Это тело бил озноб от пережитого потрясения, забота о нем не входила в императорские обязанности, так что он благосклонно разрешил хлопотать дракону.

Думать под стук зубов ведьмы оказалось невыносимо сложно! А отыскать решение нужно было быстро! От него зависела судьба империи, эту ответственность нельзя переложить на чужие плечи! Тем более на те, чья хозяйка совсем недавно умудрилась наложить проклятие невезения на весь мужской род и совершенно случайно едва не устроила конец света!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Недаром Генрих захотел ее проверить на вшивость. Он априори ведьмам не доверял, когда-то из-за одной из них погибла его мать. И будущий император навсегда запомнил, ведьмы — лживые, эгоистичные, себялюбивые и продажные сук… существа.

А тут друг женился на ведьме, едва не развалившей защитную стену мира хаоса. Другого за такое уже бы вздернули, вспороли бы от челюсти и до паха или хотя бы изгнали в чужой враждебный мир, лишив магии. Этой же сошло все просто так. Лукас Дэ Кадари объявил ведьму истинной половинкой, и пылинки вознамерился сдувать, холить и лелеять. Не шутка ли?