Вернуть мужа. Стратегия и Тактика (СИ) - Володина Жанна - Страница 15

Я, конечно, гуманитарий, но не идиотка. Вместо двойки по физике вполне могу получить и три, даже четыре. Но тут такое дело... За полгода до окончания девятого класса учитель по физике стала прикреплять к слабым ученикам сильных, чтобы они в паре отрабатывали пробелы в знаниях последних. В случае удачной пересдачи подопечного наставнику ставили две пятерки в награду за эффективную опеку.

Лучшими в нашем классе по физике были Быстров и Сашка Тимофеева. Но Сашку уже назначили "буксиром", следующим в группе свободных наставников был Макс. И его подопечной должна стать я. И да. Вовка прав. Я получаю двойки специально, но никому и ни за что в этом не сознаюсь. Но учительница с невероятным упорством продолжает в меня верить и после очередной двойки просто говорит:

- Дымова, соберись. Ты можешь исправить положение.

Вот если "соберись" и "ты сможешь", то зачем родителей в школу?! Просто надо поручить Быстрову меня подтягивать. Что может быть проще?!

- Не куксись! - грея мою ладонь дыханием, бодро говорит Вовка. - Загляни-ка в мой карман.

- В который? - спрашиваю я. Вовка в куртке со множеством карманов.

- В любой! - он подмигивает мне и тянет мою левую руку к верхнему карману.

В нем оказывается большая шоколадная конфета в яркой красной обертке.

- А если бы я выбрала другой карман? - улыбаюсь я другу, чувствуя, как настроение заметно улучшается.

- Выбирай! - загадочно сияет Вовка.

Обыск обогащает меня сказочно: у меня в руках целая горсть шоколадных конфет, самых разных, ни одной одинаковой.

- Спасибо! - прижимаюсь к Вовке в порыве благодарности, дрожа от холода. Сегодня я в тонких колготках, было лень надеть утром что-то потеплее. Кто ж знал, что физичка так коварно поступит, и я, вместо того чтобы сидеть в теплом кабинете, буду мерзнуть в заснеженном парке? А казалась такой приятной, хоть и строгой женщиной.

Обожаю конфеты. Иногда это мой завтрак или ужин, а то и обед. Если, конечно, меня пытается кормить Рита. У бабы Лизы не покапризничаешь, все по полной программе: суп, второе и компот. И долгие чаепития с компании с соседом Михаилом Ароновичем.

- Пошли греться! - Вовка тянет меня к "Пельменной" в глубине парка. Мы часто сидим в ней после уроков всей компанией и болтаем. Иногда Игорь кормит всех нас вкусными пельменями. Он всегда при деньгах, может позволить себе кормить нас ежедневно. Но нам неловко быть нахлебниками, и мы часто отказываемся от угощения. Игорь смеется над нашим смущением и заявляет, что если захочет, то родители купят ему и саму "Пельменную". В его семье вообще все очень интересно устроено: родители развелись, у каждого теперь своя отдельная семья, но Игорь - единственный ребенок на толпу взрослых.

- У меня две матери, два отца, четыре бабушки, четыре деда и ни одного брата или сестры! - рассказывает нам Игорь в восьмом классе. - Не то, чтобы мне хотелось их иметь, но слишком много взрослых на меня одного. Да еще деньгами откупаются. Сколько попрошу - дают. Даже уже и просить неинтересно.

- Не проси, - наставляет Максим. - Они же реально откупаются. Им стыдно, что лишили тебя семьи.

Игорь досадливо морщится, но ничего не отвечает. Игорь - человек праздник, веселый, компанейский, но не откровенный. Чаще отшучивается. О своих проблемах почти ничего не рассказывает, впрочем, и в чужие не погружается.

В кафе тепло, даже жарко. Мы забираемся в дальний угол за двухместный маленький столик к угловой батарее. Вываливаю конфеты на стол. Вовка приносит горячий чай, и мы долго пьем его, поедая конфеты. Кожа ладоней, согретая чашкой, начинает топить шоколад. Мы смеемся, показывая друг другу испачканные руки.

И в это время в кафе приходит Максим. Он с порога безошибочно определяет направление и идет к нашему столу. Внимательный и какой-то странно грустный, даже усталый взгляд Быстрова медленно переходит с разбросанных по столу фантиков сначала на наши довольные лица, потом на шоколадные ладони.

- Глупо бегать от проблем, Дымова, - говорит он, глядя не на меня, а на Вовку.

- Мои проблемы - хочу и бегаю, - беззлобно огрызаюсь я. Внутренности ошпаривает волна кипятка - и это не чай, а радость от того, что он пришел. И я сразу придумываю себе, что из-за меня, ради меня.

- Сейчас принесу салфетки, - Вовка встает и проходит по залу, выискивая стол с вазочками для салфеток. Таковых не оказывается, и он идет к раздаче.

Максим садится на стул рядом со мной.

- Сейчас остальные подтянутся, - сообщает Макс и вдруг разворачивается ко мне всем корпусом вместе со стулом. Близость юноши оказывает на меня парализующее воздействие. Я глупо хихикаю и киваю ему в ответ.

- Зря ушла, - говорит Максим и смотрит на мои шоколадные пальцы.

Я снова киваю, заглядевшись на его строгие черты лица, тонкий нос, шевелящиеся губы. Он говорит что-то еще, а я смотрю на его рот и продолжаю кивать, не слыша слов.

- Чего киваешь? Меня к тебе прикрепили, слышишь? Заниматься надо. Прямо сегодня начнем, - разбираю я наконец.

Меня? К нему? Прикрепили?! Вау! А говорят еще, что я безмозглая кенгуру. Папа говорит, когда мы с Мышильдой начинаем носиться по квартире и я сшибаю очередные вазу, чашку, стул. Моя стратегия сработала! Теперь главное - не умнеть как можно дольше, чтобы растянуть время совместных занятий.

- Да я и сама могу, - неискренне сопротивляюсь я, прекрасно зная, что Быстров никогда не откажется от поручения, если уже согласился его выполнять. Человек с гиперответственностью. Спасибо ему за этот недостаток! Хочется кричать от радости и прыгать! Но нельзя этого показать. Вскакиваю со стула, уронив его на кафельный пол с громким стуком:

- Пойду Вовку с салфетками поищу или руки помою, - еле сдерживаясь, чтобы не расплыться в улыбке Чеширского Кота, бормочу я, не разжимая зубов.

- Иди, - говорит Максим и не двигается с места, чтобы пропустить меня, но другим путем мне из угла не выбраться.

Дальнейшее остается в памяти на всю жизнь и становится одним из моих любимых воспоминаний.

Максим не поднимается сам и не поднимает упавший стул, он берет мои запястья в кольцо своих рук и притягивает к своему лицу. Я стою, беспомощно глядя на него, а он (о боже!) наклоняется и смотрит на мои ладони, как тогда, три года назад, в день первой встречи. Медленно достает из кармана куртки носовой платок и, не поднимая к моему лицу головы, начинает вытирать мои пальцы.

- Я лучше вымою, - шепчу я, краснея и бледнея одновременно. Как говорится, то в жар, то в холод. Ноги дрожат - сейчас сяду на пол от переизбытка чувств и бешеной радости ожидания чего-то, что сейчас непременно случится. Я чувствую. Я знаю. Вот-вот...

Максим поднимает голову, фиксирует на мне взгляд серо-голубых глаз, удерживает мой ответный, не отпуская ни взгляда, ни рук, и кладет мой испачканный шоколадом мизинец левой руки на свои губы.

Мои глаза распахиваются настолько широко, что поднятыми бровями я чувствую кудряшки на лбу. Сейчас... Сейчас случится что-то необыкновенное, что навсегда изменит меня и его. Нас. И оно случается. Максим берет мой мизинец в рот и облизывает шоколад, не отпуская моего ошарашенного и сумасшедше счастливого взгляда.

Первое эротическое испытание в моей жизни заканчивается с приходом Вовки.

- Пойдем лучше руки вымоем, - говорит мне Вовка, с недоумением глядя на сидящего Максима, стоящую меня и лежащий стул.

- Пойдем! - почти кричу я, прижимая к короткому зимнему пальтишку вырванные у Максима руки.

- Пальто! - одновременно восклицают Максим и Вовка. Поздно! На голубом кашемире остаются шоколадные следы.

- Ерунда, - говорю я, когда Максим наконец встает и пропускает меня. Несусь в туалет. Да это пальто теперь мой очередной экспонат в музее имени ЕГО. Ни чистить, ни носить не буду!

Это шоколадное воспоминание заставляет меня расплываться в довольной "чеширской" улыбке уже много лет при одном взгляде на конфеты.