Тени за холмами (СИ) - Крейн Антонина - Страница 65

— Погоди извиняться! — остановила блондинка, когда мой рот уже приготовился к залпу оправданий. — Я не в обиде. Но вот что я тебе скажу.

Стражница взяла паузу. Она потрепала волка по холке, шепнула ему что-то, и Снежок, коротко тявкнув на прощанье, убежал обратно в лес.

Подружка вздохнула:

— Тинави, я вчера проделала тот старый ритуал с ногами в реке. Проделай я его раньше — может, и не дошло бы до позора в «Полете бражника». Как по мне, так тебе тоже пора сунуть ступни в воду. Да пошустрее.

— «Ноги в реку!» — ахнула я. — А я и забыла об этом!

— Оно и видно.

«Ноги в реку» — это был один из наших ритуалов времен наставничества.

Никакой магии. Только болезненное и опасное, но чаще — вдохновляющее вглядывание в себя.

Ритуал заключался в том, что магистр Орлин отправлял тебя, босого, к реке и наказывал не возвращаться до вечера. Ты садился на берегу, опускал ноги в воду и, глядя на то, как течение огибает и обхватывает твои ступни, размышлял о том, кто ты, и где сейчас находишься в своей жизни. Не отклонился ли ты от выбранного курса? А если отклонился, то почему: ошибся? Или тебе уже не нравится то, куда ты раньше шел — и пора осознанно сменить направление?

— Непоследовательность! — помню, возмущалась я. — Выбрал — иди до конца! В этом суть успеха!

— Нет, — терпеливо отвечал наставник. — Ты путаешь темы. Конечно, препятствия не должны отворачивать нас от мечты. Но. Мечты иногда уходят. Нет ничего хуже, чем насильно держать себя в старых рамках, если душа требует обновления. Это приводит к всякого рода деформациям, болезням. Слушайте себя. Слушайте свое сердце. Если оно начинает биться иначе — не сдерживайте его из упрямства. Не становитесь себе врагом. Перемены — суть жизни. Если вода в реке остановится — она загниет.

Я задумчиво поболтала ступнями под дождём.

— А что ты поняла про себя на ритуале? — спросила я Кадию.

Она запустила пятерню в волосы и с хрустом почесала затылок:

— Честно? Что я больше не хочу агрессивно делать карьеру. Не хочу идти по головам, гордясь этим. Не хочу путём пахоты и интриг добиваться кресла Военного Советника. Вообще не хочу это кресло.

Она вздохнула:

— Оказывается, мне нравилось работать с гномами. Наша команда: то, что они полностью принимали меня, пусть я человек и женщина. Меня оценивали только по поступкам — и никак иначе. Мне нравилось то, что мы всегда были "в поле", на передовой, и я видела результат своих действий. И мне нравилось, что командор Груби даби Финн напоминал нам, как важно иметь жизнь и за стенами департамента. "Вы больше, чем ваша работа!" — говорил он. И поначалу это звучало дико, а потом я… Поверила. Да, перспективные "кабинетные" должности в человеческих департаментах куда престижнее, но… Зачем мне этот престиж, если вдуматься? Когда мне предложили повышение, я почувствовала замешательство. Пришлось напоминать себе: Кэйди, это ж мечта с детства, ау! Соберись, тряпка! Ну я и собралась… В "Полет бражника". Якобы отпраздновать. Хотя, идя туда, я в глубине души уже подозревала, что сделаю что-то такое, что наутро меня погонят прочь. И даже хотела этого. Потому что сама я не смогла бы отказаться — это казалось слабостью, предательством себя. То, что всё обстоит с точностью наоборот, я поняла, только проделав «ноги в реку». И думаю, Тинави, тебе тоже надо разобраться. А то твои желания очевидно тянут тебя в разные стороны, а ты лишь отворачиваешься с воплями «чур меня!». Лучше сядь и прими это. Сядь и подумай, как всё объединить. Где что выбрать. Потому что иначе… Я боюсь однажды получить от тебя записку в духе: «Кад! Ты — я — пошло все к праху. Прилетай на планету «Срыв Башки», где я уничтожаю свою жизнь вместо того, чтоб принять её новые правила».

Едва Кадия умолка, как раздался лёгкий свист.

На влажной земле появилась цепочка лошадиных копыт — сразу вся, от набережной и до крыльца, будто шлёпнули типографским прессом. Не успели мы осознать этот факт, как воздух задрожал и у крыльца затормозила серая в яблоках лошадь — невидимая до того. Кобылка Димпл — а это была она — уныло заржала, как всегда, неправдоподобно спокойная после Скольжения, и тотчас потянулась бархатными губами к вьюну, народившемуся у крыльца.

С лошади спрыгнул взъерошенный, пахнущим миндальным мылом Полынь в свеженькой атласно-черной хламиде. Судя по всему, ташени нашла куратора в ванной. Его острые скулы были неожиданно розовыми: обычно-то Ловчий похож на восставшего мертвеца. Амулеты и обереги висели на шее одним пудовым, спутанным хомутом. Влажные волосы были свёрнуты в огромный звенящий клубок — всем кошечкам Шолоха на развлечение.

— Вы в порядке? — полуутвердительно спросил Полынь, и, не дожидаясь ответа, запрыгнул на дождевую бочку, стоявшую под высоким окном пещеры.

Он обслюнявил палец и нарисовал на стекле какие-то закорючки. Чернота недобро скалилась на Ловчего изнутри. Полынь пробормотал заклятье и сплел кисти хитрой фигурой: клочок света сорвался с его пальцев и с тихим звоном всосался в окно — отправился на разведку.

Полынь следил за его траекторией, приложив руки к стеклу. Потом Ловчий слез на землю, шугнул унылую лошадку от вьюна. Мы с Кадией смотрели на него выжидающе, боясь вякнуть.

Полынь скрестил руки на груди и кивнул:

— Дахху всё правильно сделал. Уложил их и лег сам; повысил влажность; запечатал окна, чтоб зараза не вышла, но создал воронку Жинда, чтоб воздух в помещении очистился быстрее. Мне нечего добавить. Завтра можно будет войти в пещеру. Жертвы «Ф.Д.» очнутся через месяц.

— Через… месяц?! — сдавленно ахнула я, а Кадия просто замерла с отвисшей челюстью.

Куратор невесело кивнул и сел на крыльцо, втиснувшись между нами. Огромная капля тотчас шлёпнулась на его аристократичный нос. Полынь рассеянно посмотрел на подтекающее небо, на мокрых нас — и по щелчку оградил всех троих антидождевым куполом.

Димпл ревниво заржала вовне. Куратор и кобылку укрыл заклятьем. Из-за клумбы душистого табака тотчас с надеждой выглянул садовый тролль, по чьей зеленой коже капли стекали, будто роса. Но ему не хватило наглости намекнуть об услуге, а Полыни — хватило прагматичности не разбазаривать силу на тех, кто лишь молча надеется на чудеса. Тролль лупоглазо таращился на нас секунд пять, а потом бесшумно исчез в темноте.

Я всё никак не могла поверить в огромную цифру:

— Месяц!…

— А если мы позовём лекарей? — Кадия нахмурилась. — Они могут вылечить ребят от этой… напасти?

— Нет, — Полынь покачал головой. — «Ф.Д.» — то есть фейкин дурман — не яд и не болезнь. В Лазарете даже не знают о его существовании. Это проклятье, синтезированное на растительной основе. Если нарушить кокон, которым сейчас обросли наши жертвы (плотная синяя паутина, завтра увидите), то оно обернётся смертельным токсином для Дахху, Анте и… Кто, собственно, третий?

Под внимательным взглядом Ловчего я замялась, решая, с какого момента лучше начать объяснение.

— Переформулирую, — вздохнул Полынь, не вдохновившись отсутствующим результатом моей мыслительной деятельности. — За каким прахом вы притащили в пещеру Ходящего?

— Эм… Вообще там Гординиус Сай. Почему ты решил, что он теневик? — напряженно спросила я.

Кап-кап-кап. Новые звуки капель по волшебному куполу; новые гипотезы и догадки в голове.

Вместо ответа Полынь вдруг осторожно взял меня за руку и положил мою ладонь себе на щеку. Подмигнул.

— У тебя кожа мягкая. Как у фрейлины, — брякнула я от неожиданности.

— Правда? — заинтересовался Полынь, прижимая ладонь сильнее. — Это хорошо?

— Приятно, — искренне сказала я.

— Эй, ау, я тут еще! — возмутилась Кадия.

Я попробовала отдёрнуть руку, но Ловчий удержал.

— Щупай! — потребовал он и по-рыбьи втянул губы.

Я пощупала. При нажатии на внутренней стороне щеки чувствовалось какое-то уплотнение. Капсула.

— Хочешь сказать, и у тебя есть возможность устроить нам пенную вечеринку с судорогами?… — опасливо протянула я. — Что, капсула с «Ф.Д.» — это очередная хитрость господ Ходящих?