Тени за холмами (СИ) - Крейн Антонина - Страница 23

Я послушно развернулась.

— Видишь розовые бочаги впереди? — бэльбог, кажется, плотно обосновался у меня на плече взамен улетевшего Мараха. — Не дыши рядом с ними. Они превратят твои страхи в миражи и покажут наяву. Люди обычно не хотят себе такого.

— Слушай, друг, — озадаченно протянула я, — Ты столько знаешь! А может, тебя еще о чем-то спросить можно? Например, в какую сторону нужно эволюционировать лично мне, чтоб всё было здорово?

Тишина. Я пожала плечами и, затаив дыхание, решительно попрыгала по кочкам с розовыми колодцами меж них.

Еще минут пятнадцать спустя вернулся Марах.

«Очень жаль, что вы обе освободитесь «пепел знает когда, поэтому ничего не обещаете, и вообще, лениво». Тогда таверну оставим на другой день. Сегодня просто приходите на ночь ко мне. Устроим старые добрые посиделки. Если и на это у вас не будет сил… Что ж, значит, я путешествовал слишком долго.

С любовью,

Дахху»

— Остановись, дурында! — взвыл бэльбог, когда я, зачитавшись, оступилась и чуть не улетела головой в трясину. Перепугавшийся Марах профилактически клюнул меня в темечко, «чтоб больше так не пугала».

— Спасибо, — проговорила я, поднимаясь с колен. И вдруг поняла — я пришла.

Вот он, Терновый замок.

На фоне ночного неба, окрашенного фингальными переливами синего цвета, Терновый замок выглядел приземистым, набычившимся и ощерившимся, как зверь.

Я отправила Мараха к Дахху — встретимся с птицей уже там. Потом отбросила палку и подошла к детдому.

Кованые ворота, слегка покривившиеся на болоте, сверху были утыканы пиками, будто прятали за собой не приют, а тайную организацию. Я посветила фонарем на табличку.

«Терновый замок.

Добро пожаловать

В наш мир.

Шли бы вы, пока не поздно»

Ясное дело, последние две строки были написаны от руки. Я распахнула скрипнувшую калитку («Не на-а-а-адо») и зашла внутрь.

Детский дом производил впечатление заброшенного места. Это действительно был замок — если брать в расчет четыре башни по углам, кряжистые стены, криво посаженный флагшток и общую умудренность места, растущего скорее внутрь, чем вовне.

Осада предстояла не простая.

Я двинулась вперед. И без того недружелюбное небо вдруг хлынуло дождем. В детдом я ворвалась, как гарпия: мокрая и злая.

Меня встречала темнота.

— Какого пепла? — выдохнула я, подспудно недовольная, что нет ни слуг с одеялами, ни чашек чая в стиле Дахху, ни даже банального: ах, госпожа Ловчая, вы замерзли с дороги?! Нет. Только сырость.

Покачивая фонарем, я врастопырку двинулась по коридору.

— Есть тут кто? Ринда Милкис? — я почувствовала, как дрогнул мой голос. Прах. Бояться детского дома? Безумие! Забавно, что именно сюда бы сдали Карла, не забери его Смеющийся себе…

Я брела по коридорам, и слабенькая керосинка — у духов бокки-с-фонарями и то поярче — выхватывала из темноты то одну стену, то другую. Картины в старых рамах, рыцарские доспехи, витрины с наградами, регулярно — двери, но безо всяких табличек, столь радующих сердца госслужащих. Все очень потрепанное. Под потолком — серебрящиеся паутинки. Окна закрыты ставнями. Крючья для факелов пусты.

Коридор кончился.

— Ринда Милкис! — заявила я погромче.

Где-то за стеной хихикнули, но тотчас умолкли. Я, как дурацкий персонаж комиксов, крутанулась юлой. Фонарь разбрызнул отблески огня. О! Лестница.

— Прах, даже со Зверем было не так стремно… — пожаловалась я тишине, надеясь, что в ней — ну вдруг? — сидит, спрятавшись, добродушный домовой, который сейчас разъяснит мне правила этого места. Забавно: отсутствие потусторонних тварей иногда пугает куда больше, чем сами потусторонние твари.

Наверху меня ждала такая же промозгло-безнадежная каменная серость коридора. Но вдали… Вдали я услышала скрип пера о бумагу.

— Ринда Милкис? — в третий раз за вечер поинтересовалась я, и, о боги! — на сей раз услышала ответ:

— Че надо-то?

Подняв фонарь высоко перед глазами, я двинулась вперед. Свернула за угол.

Там было чуть светлее: на каменном полу, таком сыром, что весь его покрыла плесень, лежал магический светильник. Он обрисовывал силуэт Ринды Милкис, которая сидела, прижавшись спиной к стене и поджав колени. Голубые волосы свешивались, закрывая лицо девчонки. Ринда что-то сосредоточенно карябала в тетради.

— Ты что тут делаешь? — переведя дыхание, с облегчением спросила я.

— Задачу решаю! — пробасила девочка. — Тебя мои родители прислали?

— Не родители, а Ведомство. Почему тут так темно?

— В коридорах тушат свет в девять вечера. Остаются только аквариумы у кроватей, чтобы ребята попусту не бродили по замку. Ну и экономия.

— Если все разошлись, почему ты до сих пор здесь?

— Я же сказала: решаю задачу. Когда дети учатся — разве это не прекрасно?

— Я бы сказала — это подозрительно… — проворчала я. — А где директор? Воспитатели?

— Заперлись по комнатам. Рабочий день окончен, а они ненавидят это место.

— Почему?

— Не знаю, Тинави. Просто некоторым ненависть дается лучше, чем любовь.

Я удивилась:

— Ты запомнила мое имя?

— Ясен хрен. Вам же, взрослым, это так льстит.

Мне не очень понравился её тон. Но нужно было сделать скидку на трудный возраст.

— Ладно, Ринда, пойдем, я отведу тебя домой. Почему ты вообще решаешь задачи здесь, а не у себя, мне интересно?

— Потому что некоторые задачи можно решить только тут… — с некими презрительными нотками заявила девочка.

Ринда Милкис перестала писать. Она спрятала перо за ухо, рывком поднялась, зачитала магическую формулу, которую, видимо, все это время выводила, и стала поочередно дергать за штыри отсутствующих факелов.

Легкий сквозняк, щелчок. Забрало у рыцарских доспехов дальше по коридору поднялось. Ринда подскочила туда, смело засунула руку в нутро реликта и с довольным смешком достала какой-то свиток.

— Вот теперь можем идти! — удовлетворенно прогудела девчонка.

Я была слишком удивлена, чтобы возражать. Ринду же полностью поглотил свиток: она развернула его и читала на ходу. Я скосила глаза на текст. Магические формулы на стародольнем языке. Увидев, что я смотрю, Ринда отвернула от меня пергамент…

Можно было ничего не спрашивать, конечно. Довести девчонку до Предболотья и уехать на пижамную вечеринку. Но меня разбирало любопытство.

— Это какая-то игра? — спросила я.

— Нет. Я хочу получить грант в Луговую школу.

— Что за Луговая школа?

— Крутейший пансионат для умников, будущих рыцарей света. Его основал выпускник Тернового замка. Чтобы туда попасть, надо пройти вступительный экзамен: решить ряд задачек, спрятанных здесь. Ты решаешь загадку — и она ведёт тебя к следующей. А потом к следующей. И так далее. Некоторые надо решать прямо в замке. Другие, — Ринда помахала свитком, — Можно взять домой.

— Ого. Здорово. Рыцари света — неплохое позиционирование!.. Но получается, Луговая школа рассчитана на местных детей, сирот? Это нормально, что ты отбираешь у них квоту?

— Всех, у кого был шанс, уже забрали, — зевнула Ринда. — Надо все-таки очень постараться, чтобы выиграть грант. Да и не все готовы на такие вещи. Короче, ребята не против моих попыток.

— Предположим. Но почему ты просто не попросишь родителей отправить тебя в эту Луговую школу?

— Они не согласятся. Я вообще всё держу в секрете, потому что их надо ставить перед фактом. А то… У мамы весь мир ограничен семьей, у папы — работой. Они не то чтобы не знают, что в чем смысл жизни, они его даже не пробуют искать. Если я скажу, что хочу уехать от них в пансионат, они меня привяжут к шкафу. Лучше буду несчастной дурой, но дома, чем самореализовавшейся героиней, но далеко, — так они считают. Родительские инстинкты, блин! — Ринда презрительно скривилась.

Я снова поморщилась от её монолога, но спорить не стала. Подросток, эх!

Путь до Предболотья мы проделали молча. Только невидимый бэльбог дважды шепнул мне о ненадежных кочках, и оба раза я вполголоса говорила «спасибо», ловя на себе удивленные взгляды Ринды.