Дорогой Хаоса (СИ) - Викторов Виктор - Страница 54

— А что за «лока»?

— Джунгли Масархуда, — ответил гном и посмотрел на нас. — Информации по ней практически нет, а то, что смог раскопать, я позже каждому сброшу. Ну, что? Никто не передумал?

— Побегать сотым уровнем? По новой «локе»? В таком «замесе»? — воскликнул вампир. — Конечно нет!

— Ты ж там «загнёшься» без меня! — вымученно улыбнулся мне Димон. — Я с тобой, конечно. Чакра?

— С вами, — отозвалась валькирия. — Вас никуда нельзя отпускать одних. Особенно вот этого, — кивок в сторону Ворувана.

— Вот и отлично! — кивнул гном. — Я, тоже с вами, наверное, если успею закончить кое-какие дела, — загадочно произнёс он.

Глава 26

Я меланхолично крутил в руках неудобную массивную ручку для письма, выполненную в форме витого стержня. В этом «логове для перекантовки» более удобных приборов для написания не нашлось, поэтому пришлось довольствоваться тем, что раскопал в одном из ящиков.

Сидя на диване перед журнальным столиком, пытался структурировать всё то, что поведали мне Борзун и Корт. И стоит признать, что информация была довольно любопытной.

Чтобы не делать поспешных выводов, или чего-нибудь не упустить, я всегда старался всё расписать на бумаге, чтобы уже визуально попытаться понять и структурировать полученный объем. Но в этот раз массив информации был слишком велик, чтобы втиснуться в обычный формат листа А4. Слишком много производных, непонятных данных и, как по мне — совершенно случайных совпадений, которые я, как ни старался, не смог вплести в общую канву происходящего.

Что-то снова закручивается вокруг меня. И больше всего бесит то, что я даже приблизительно не понимаю, что.

Почувствовав, что мой мозг просто-напросто сейчас лопнет от обилия информации, я решил сделать кофе, а уж потом, сесть и спокойно попытаться во всём разобраться.

То, что мне рассказывал Борзун, я автоматом делил надвое, поскольку мне не очень верилось в то, что Миардель сама не может решить возникшие проблемы с Тармисом. И тот факт, что богиня оказалась обманута им, был такой же лютый бред, как и то, что Тармису зачем-то понадобились регалии из Главного Храма Двуединого.

Ему для чего-то нужен именно я.

Вбив во внутренний поисковик «Даяны I» «инфу» о вещах, которые должен добыть, я не узнал ровным счётом ничего. То есть, это были самые обычные вещи, даже не квестовые, обладание которыми не несёт никакой пользы, или прибавки к бонусам. Вопрос: зачем они Тармису?

Здесь возникает два варианта ответа. Первый: меня хотят снова подставить, а второе, более наивный вывод: никто ничего пока об этих вещах не имеет ни малейшего представления, и они всё-таки являются ценностью. М-да, вариант второй не выдерживает никакой критики даже у самых отмороженных оптимистов.

Скорее всего здесь нужны не сами вещи, а факт того, что Первожрец враждебной Фракции смог выкрасть из оплота Фракции Равновесия что-то по-настоящему ценное. Другого объяснения у меня нет. Ну, допустим. А что это даст Тармису?

Я даже попытался перешерстить историю Главного Храма Двуединого, но ровным счётом не узнал ничего. В чём же подвох?

В моём представлении, божественные сущности просто обязаны мыслить иными категориями, не доступными для понимания человеческим мозгом. Что для нас целая жизнь, для них — миг, даже если это искусственно созданные сущности в игре с полным погружением.

Как же я не люблю эти закулисные божественные дрязги, когда тебя при этом используют втёмную. Если разобраться, то даже если меня поймают на «горячем», всё равно это никак не скажется на моей репутации с Фракцией Равновесия, с которой у меня и так состояние перманентного конфликта класса «Ненависть», а попросту — «усаженная в днище репа», как выразился бы сейчас Димон.

Так почему Миардель, Тармис и другие предпочитают действовать только моими руками, руками этого «непися» по имени Борзун?

Кстати, о Эмиссаре. Странный тип, как по мне. Вроде, нормальный мужик, и где-то я понимаю его поступки, но вот то, что он связался с этой тварью божественной — перечёркивало все его плюсы, заставляя относить его к противоборствующему лагерю и не принимать его слова на веру.

На мой вопрос: почему он ей настолько фанатично служит, он, не скрывая, поведал свою короткую, но довольна интересную историю. Его пленили ведьмы, затем спасла Миардель, вдохнула в его умирающее тело новую жизнь… Он рассказал, как искал нас, чтобы выполнить указание Богини.

Естественно, по ходу рассказа было понятно, что некоторые вещи он недоговаривает, но в целом — логических нестыковок не было.

Именно Борзун рассказал мне о том, почему Миардель сейчас не чинит мне препятствий, как, собственно, и Тармис. А просто не имеют права, оказывается. Я понял из его рассказа, что это своеобразное противостояние Фракций и Божеств идёт по каким-то только им понятным правилам, недоступным нашему пониманию.

Это, на первый взгляд, выглядело откровенным бредом, но я чувствовал, там в таверне, что он не врал. По крайней мере — Борзун верил в то, что говорил.

Если коротко, то пока я не призвал Тиамат, были одни разрешённые правила, позволяющие мне препятствовать в строго допустимых рамках, которые для меня были более, чем весомыми и болезненными. У меня получилось добиться своей цели и вернуть Богиню. И вот именно с этого момента правила резко изменились, и начался второй этап этой непонятной возни.

Правила, которых я не знал.

После того, как я стал Первожрецом Тиамат — меня не может тронуть ни одно божество. Даже за мои поступки, которые я совершу, будет отвечать Тиамат. Как мать за своё неразумное дитя, которое случайно разбило камнем соседское окно…

— Твою мать, — внезапно понял я и отставил недопитую чашку в сторону…

Сердце Хаоса встретило меня тишиной.

— Тиамат, мне нужна твоя помощь, — я опустился на колено перед статуей, по которой изредка пробегала туманная рябь, будто снова она собирается сменить облик. — Я хочу кое-что рассказать.

Статуя безмолвствовала.

— Богиня?

Я пробыл в Сердце около получаса, но мне так и не ответили. То ли Тиамат меня не слышала, то ли не хотела. Не обращая внимания на столь явное игнорирование, я рассказал о моём соглашении с Тармисом. Пусть это просто статуя, но мне кажется — она должна меня услышать.

Уверен, если бы богиня была мною недовольна — я бы это точно почувствовал. Здесь что-то другое…