Тень разрастается (СИ) - Крейн Антонина - Страница 31

— Тинави! Я тебя умоляю!

— Ну тебя ж, наверное, тут не сильно потчевали… — пробурчала я.

— И то верно. Разве что пинками, — он с интересом принюхался к запаху свежей корицы, сахара и масла, разлившемуся по камере из кулька. — Только я предпочитаю сначала выбраться отсюда, а потом уже наслаждаться жизнью. Чтобы уж сразу и на полную катушку.

К нам молча подошел охранник, с кряхтением сел на корточки и начал отстегивать кандалы Полыни, начав с левой ноги. Его лысый затылок чуть поблескивал бисеринками пота. Ловчий стоял, скрестив руки на груди, и не думая как-то помочь — ногу там приподнять или вообще сесть. Только лукаво поблескивал глазами, с жадностью осматривая всю длину убегающего вдаль коридора, такую манящую долгую дистанцию — уж по сравнению с камерой пять на пять шагов.

Я вдруг ужасно испугалась этого радостного блеска:

— Полынь, ты только это… Без фокусов. Сделка честная.

Сидевший на карачиках стражник замер, услышав мою реплику. Видимо, живо представил, какими травматичными последствиями могут грозить фокусы от бывшего Ходящего.

— Ваша магия только завтра вернется, если что, — «заботливо» предупредил он.

Но Полынь только успокаивающе поднял правую ладонь и усмехнулся мне, проигнорировав тюремщика:

— Это с какими безрассудными дураками ты тут без меня общалась, что высказываешь такие опасения?

— Да уж было пару прецедентов… — пробурчала я.

После того, как охранник надел на Полынь специальный отслеживающий браслет, после того, как мы подписали все необходимые бумаги, после того, как Внемлющему разрешили помыться, а потом вернули его одежду — любимую многомаечную хламиду-монаду, браслеты, амулеты, обереги и нагрудные часы, — мы все-таки оказались на улице.

— Спасибо, — кивнул Ловчий, с наслаждением и свистом втягивая свежий летний воздух. — Я не ожидал, что ты вернешься.

— Ну знаешь! Я же пообещала.

— Нет, в смысле, я не был уверен, что ты вообще сможешь вернуться из-за той призрачной двери. В какой-то момент я решил, что ты погибла.

Я аж поперхнулась и уже собралась было высказать свое громкое негодование тем, с каким колоссальным спокойствием Полынь строит подобные предположения, когда из-за угла приземистого тюремного комплекса к нам вывернул Дахху.

— Приветствую, господин Полынь! — вежливо кивнул нам Смеющийся, приближаясь. — У нас еще не было случая пообщаться лично, но я слышал о вас много хорошего от Тинави. Я Дахху.

— Я помню, — кивнул Полынь, с любопытством оглядывая моего друга. — Я же видел вас в храме. Поздравляю с, хм, спасением.

— Ох, точно, это же вы меня и спасли! — смутился однокурсник и машинально натянул шапку пониже, аж до бровей. Типа, «я в домике».

— Не я, Тинави.

Продолжения разговора не последовало: интроверт-Смеющийся не знал, что сказать после подобной Ужасной Оплошности, а Полыни было плевать — его куда больше интересовал заново обретенный город, чья волшебная, до боли сладостная сущность волнами разливалось вокруг нас.

— И как ты только не околел дожидаться? — я благодарно улыбнулась сконфуженному Дахху.

Друг, укутанный в два свитера, толстые шерстяные брюки и шарф, мирно повисший на своих номинальных костылях, вряд ли бы замерз даже в северном Асулене. Но два часа на улице — это все-таки испытание, достойное похвалы.

— Все нормально, — замотал головой тот. — Ну что, поедем? Полынь, вы ведь с нами?

Внемлющий, вытянувшийся очень прямо, как будто подвешенный на нитку, любующийся полночными аллеями столицы, удивленно обернулся и приподнял левую бровь, проколотую:

— Мне что, надо отрабатывать свободу прямо сейчас?

— О боги, нет, нет! Считайте, это приглашение на вечеринку, — замахал руками Дахху, чуть не выронив костыли.

— Вечеринку? — строгие брови Полыни выгнулись таким лихим углом, что я аж залюбовалась.

И поспешила вмешаться, пока взаимонепонимание этих двоих не привело к чему-нибудь катастрофическому:

— Так, так! Нам действительно имеет смысл поехать всем вместе к Дахху, там же можно переночевать. «Отрабатывать свободу», Полынь, ты начинаешь завтра. Но вот с организацией сего действа надо разобраться прямо сейчас. Ты выдержишь?

Он скривил губы и потом, как бы в шутку, фыркнул:

— Конечно, босс.

Мы снова поймали кэб. Полынь отказался забираться внутрь салона, предпочтя вместо этого сесть на козлах рядом с кучером.

Дахху, развалившись на бархатном сиденье, мгновенно уснул — ослабший организм не справлялся с нагрузками. Я ткнулась носом в холодное стекло кэба и задумчиво смотрела на город. Снаружи начал накрапывать слабый дождик, постепенно усиливающийся. Уже через несколько минут небо разорвала первая вспышка молнии.

Раз, два…

Тыдыыыыыыыщ.

Гроза довольно близко.

Я подняла окошко и крикнула:

— Хей, Полынь, мокро же! Пересядешь, может?

— Нет, спасибо, — раздался спереди упрямый ответ.

— Тут зонтик есть, давай тебе дам?

— У меня все отлично.

Я насупилась. В душе зрело какое-то странное недовольство… Стыдное недовольство, в котором мне не хотелось себе признаваться. Ну что за ерунда — ведь все нормально. Нормально! Все идет, как я планировала. Я умничка. Я просто какой-то прахов гений. Поставила цель — добилась цели. Как сказал был Мел: «Ваще красотка!». Куратор спасен, и дело за малым — забрать у Карла принца. А потом, наверное, валить из этого дурацкого Шолоха, сверкая пятками, пока не стало еще стыднее. Будем искать артефакты. Точно будем. Плевать, что я не чувствую себя аферисткой. Быть ей — очень даже круто. Решено. Стану эдакой леди-миледи в стиле приключенческих романов. Кинжал на поясе и ветер в голове.

Я прикрыла глаза и тоже попробовала уснуть, баюкая себя мыслями об увлекательном грядущем.

Безрезультатно.

Вдруг кэб затормозил. Я жутко испугалась, решив, что сейчас обязательно последует какой-нибудь профилактический пинок под зад от нахалки-судьбы.

Но нет: деревянная дверца возле меня открылась, и под пронзительной белой вспышкой рассерженных небес угловатая, замотанная в бордовые шелка фигура Полыни запрыгнула в салон. Куратор громко хлопнул дверью и бесцеремонно впихнулся между мной и стенкой кэба — почему-то именно с той стороны, где места было меньше, ибо до того я вольготно развалилась почти посередине сиденья. Я поспешила отодвинуться, пока капающая с Ловчего вода не вымочила мой плащ.

— Что-то там и впрямь мокро, — улыбнулся Полынь. — Кажется, я переоценил романтику наружности.

Я горделиво поджала губы и развела руками, мол, «я же говорила!»

— Ты это бросай, — Ловчий погрозил мне пальцем, который уже успел украсить всеми своими традиционными кольцами.

— Что именно?

— Пытаться обо мне заботится. И играть в главную.

— Да я не… — слабо запротестовала я, но куратор уже отвернулся к окошку, скрестил руки на груди, примял затылком бархатный подголовник, устраиваясь поудобнее, и демонстративно закрыл глаза.

Дискуссия была окончена.

Маленький кэб, поскрипывающий на поворотах, неспешно ехал через центр города. Праздник завершился, Шолох затих, и гроздьи промокших цветочных гирлянд тяжелыми перевернутыми арками приветствовали наш дождливый путь.

Изредка мы подпрыгивали на ухабах, и тогда Дахху особо пронзительно вздыхал во сне, а Полынь легонько стукался лбом о стекло. Всю дорогу его многочисленные амулеты нестройным хором позвякивали в такт перестуку колес, то тише, то громче, набираясь смелости и умолкая вновь.

Я свернулась калачиком в уголке и, разморенная уютом поездки, никак не могла стереть с лица довольную улыбку.

ГЛАВА 13. Некрополь

После такой мирной, я бы даже сказала сладостной, поездки из тюрьмы, я никак не ожидала, что в пещере Дахху разразится скандал. Гроза снаружи не шла ни в какое сравнение с тем, какие страсти бушевали внутри — в каменной кухонке со сводчатым, будто в храме, потолком.