Запятнанные (ЛП) - Скотт Кайли - Страница 38

Он приподнял одно плечо.

— Время, которое потребовалось.

— И ты должен был работать в нижнем белье.

— Мне стало жарко. — Он сделал ещё глоток пива. — Спасибо, что раньше выставила бутылки с водой.

— Не стоит.

Некоторое время мы пили в молчании. Верхушки старых сосен покачивались на ветру, словно они помахивали звёздам. Кто-то в отдалении от нас слушал Simon & Garfunkel чуть громче, чем нужно. В остальном ночь была спокойной.

— Хорошая идея для ограды, — сказала я наконец.

— Хм-м?

— В противном случае, соседи с удовольствием наблюдали бы, как ты подстригаешь газоны в трусах.

Он фыркнул.

— Правда. Но этот забор недостаточно высок, чтобы держать подальше сбежавших невест.

Я с шипением втянула воздух сквозь зубы.

— Экземпляры довольно навязчивые, как занозы в заднице. Их ничто не сможет остановить.

Он указал полупустой бутылкой на аккуратную линию живой изгороди.

— Папа держал их вот так, в чистоте и порядке. Потом мама сажала цветы везде, где только могла. Они росли, создавая полный хаос.

— Да?

— Я почти уверен — она делала это, чтобы сводить его с ума.— Тень улыбки скользнула по его лицу. — Каждый год она меняла цвет. Одним летом — все цветы белые, следующим все жёлтые, и так далее. Хочешь услышать ещё одну историю о неловкости в моей жизни?

— Чёрт возьми, да.

— Однажды я случайно разбил лампу. Я бросал мяч внутри дома, совершенно против правил, — сказал он. — Во всяком случае, я обвинил в этом собаку. Этот тявкающий комок пуха Нелл умоляла родителей подарить ей на Рождество, и придумала глупую кличку — Снежок.

— Что случилось? — Спросила я.

— Ну, мама понимала, что я вру насчёт лампы, но не могла этого доказать.

— А как же твой отец?

Вон рассмеялся.

— Он тоже ненавидел собаку и дал мне презумпцию невиновности.

— Бедный Снежок.

— Угу. После этого ему пришлось больше времени проводить на улице. Нелл не разговаривала со мной неделями, и мама определенно не была в восторге.

— Держу пари. Ты, должно быть, был маленьким паршивцем, — пошутила я.

— Подожди, я ещё не закончил. — Он повернулся ко мне и на этот раз улыбался искренне. — Так вот, в честь своего восьмого дня рождения я собирался организовать драку с водяными пистолетами на заднем дворе. Планировал это несколько месяцев. Мы с Эриком неделями строили гигантские форты из картонных коробок. Праздник должен был получиться отличным. Абсолютно никаких девочек.

— И потом?

— Мама в тот год посадила все цветы розового цвета. И не только светло-розовые. О нет. Повсюду красовались большие ярко-розовые цветы. Они свисали из корзин и наполняли горшки. Она впала с ними в бешенство, гораздо большее, чем обычно. — Он сделал паузу и выпил. — Было невозможно войти в сад и не ослепнуть от всего этого. Казалось, взорвалась стая фламинго.

— О, нет! — воскликнула я драматично. Слава богу, мои уроки драмы в выпускном классе наконец-то оказались полезными.

— Твоя бедная расцветающая мужественность и уличная репутация находились в опасности.

— Понимаешь? Было так унизительно! — Вон вытянул ноги, полулежа на локтях. — Эрик хотел выкопать их прямо перед вечеринкой и попытаться свалить вину на Снежка. Но я сразу понял, что это не может сработать дважды.

— Мудрое решение.

Вон кивнул.

— Твоя мама вероятно была потрясающей, — сказала я с немалым удивлением.

— Да. Она была такая.

Поскольку я не могла поделиться своими весёлыми историями о родителях, разговор снова прервался. Однако, на этот раз не возникла неловкость. Мы болтали и смотрели на звёздное небо в летнюю ночь как два друга, не более. Всё было хорошо.

— Я тебя знаю, — тихо сказал он. — Ты ошибаешься.

Мой взгляд метнулся от звёзд к нему. Его красоте не стоило завидовать звёздам. Глаза Вона так блестели, что делали лунный свет совершенно бесполезным. Только у меня всё равно не получалось прочесть по выражению на его лице о чём он думает. Мне нужно было больше света, чтобы разгадать и понять, к чему всё идёт.

— С тех пор как мы встретились, ты только и делаешь, что показываешь мне, кто ты.

В этом-то и заключалась проблема.

— Я не уверена, что справедливо судить меня по последним событиям. Последние несколько дней, возможно, были одними из самых странных и травмирующих в моей жизни.

— Лидия, ты вломилась в мой дом, ударила лживого засранца по носу, осталась со мной, когда я не хотел оставаться один, помогла моей сестре, простила меня, когда я вёл себя как придурок, ухаживала за мной и убрала в доме после драки и подтолкнула меня на грубый секс с тобой

— … ага.

— Ага, — повторил он. — Ты мне нравишься. Но более того, я доверяю тебе.

— Ничего себе. Ты понял из всего того, что случилось?

— Да.

Я приподняла брови и отвела взгляд. Это было слишком. Больше, чем мне нужно, или меньше, чем хотела, я не могла решить. Нерешительность сердца — самая большая сука. Мы допускаем, что влечение к человеку явно продиктовано сердцем, как и любовь. Безумие, очевидно, исходит из головы и вагины.

В то время как здравомыслящая часть моего разума говорила что-то вроде «это только временно» и «успокойся», сумасшедшая часть кричала «о, смотри – Вон, он такой красивый и блестящий, и потом заставляет тебя чувствовать себя хорошо» и «трахни его, чёрт возьми». И эта часть была намного, намного громче. Сумасшедшая была немного шлюхой, благослови её Бог.

Во всяком случае, моё тело воевало. Только мороженое с шоколадной крошкой могло бы мне помочь. Я тяжело вздохнула.

— Почему такой вздох? — спросил Вон.

— Хочу мороженое.

— Так. У нас его нет, — воцарилось молчание. — Кажется, в холодильнике есть шоколадный торт Нелл. Подойдет вместо него?

— Полагаю. — Боже, жизнь такая тяжёлая. Я сделала глоток пива, решительно отбросив все свои глубокие и безумные мысли в сторону. Хватит уже. — Теперь, когда ты закончил с садом, чувствуешь себя лучше?

Теперь, в свою очередь, тяжело вздохнул Вон.

— Честно говоря, не знаю. Вернуться сюда... Андре был прав. Это меня бесит.

Я молчала, позволяя ему довести дело до конца.

— Я продолжаю ожидать, что в любой момент из гаража выйдет папа. Или как мама что-то крикнет мне из кухни. — Бутылка пива сверкнула на свету, когда он поднес её к губам и выпил глоток.

— Вдали отсюда, я мог просто забывать про их отсутствие. Притвориться, что они не умерли в автокатастрофе, а похороны были просто дерьмовым сном.

Внезапно в нём закипела ярость и Вон бросил пивную бутылку в забор. Она не разбилась. Не произошло никакого удовлетворения от разрушения. Бутылка просто попала в забор и упала за кусты, приземлившись в грязь с мягким стуком. Такой слабый, бесполезный ответ.

— Чёрт! — Вон откинулся назад и уставился на ночное небо. Боль и гнев текли по нему волнами, наполняя темноту.

Мне не нужно было никакого света, чтобы почувствовать это. И это больно.

— Детка, — произнёс он хриплым голосом. Он поднял руку, пальцем подзывая меня приблизиться.

Я отставила в сторону бутылку и приблизилась к нему, не задумываясь. Этот мужчина имел надо мной ​​власть.

— Что я могу сделать, чтобы ты почувствовал себя лучше?

Не ответил.

— Вон?

Я опустилась рядом с ним на колени, чтобы лучше его видеть. Пот или что-то ещё увлажняло его лицо. Грязь и трава испачкали прекрасное тело. Мужчина был в беспорядке. Он сел, обнял руками моё лицо и поцеловал. Горячий влажный поцелуй. Его вкус сводил меня с ума. Все произошло так быстро, что у меня закружилась голова. Вон погладил подушечками пальцев по моим щекам, удерживая на месте ладонями. Затем одной рукой он обнял меня за талию, а другой схватил за бедро, притягивая к себе ближе. Я прижалась коленями к ухоженному газону, и, не осознавая, что он намеривается делать, оседлала его.

К счастью, я надела платье.

Прикосновения к этому мужчине отправляли меня в экстаз. Вся эта голая кожа и жёсткое желание только для меня. Он одаривал меня страстными поцелуями, заставляя внутренности таять. Мышцы бёдер дрожали, а от ощущения, как внизу он напрягся, захватывало дух. Незамедлительно проснулись мои девичьи части. Они знали, как прекрасно Вон ощущался внутри, и желали, чтобы им нанесли повторный визит.