Музыка для Повелителя (СИ) - Потёмкин Сергей - Страница 15

— Скажешь кому-нибудь — убью!

— Больно же!.. — Глеб посерьёзнел: — А всё-таки — что ты хочешь найти?

— Штаб хранит данные обо всём, что связывает неволшебку с нами. Я введу в поиск слова «Кали», «неволшебка» и «больница»… Ну вот: совпадений — ноль.

— Попробуй просто «больница» и «неволшебка», — предложил Глеб.

Дея попробовала:

— Да тут сотни результатов — хотя… — она нажала на «картинки» и включила виос. — Узнаёшь что-нибудь?

Замерцали рисунки, лица, фрагменты текста. Глеб чуть не выронил стакан:

— Вот — больничный фасад… он был в моём видении!

Дея щёлкнула по ссылке. Под фото больницы почему-то был мужчина: лет тридцать, полнолицый, розовощёкий — про таких говорят «кровь с молоком».

Ниже тянулось досье.

— Шульц, — прочла Дея. — Дмитрий Юрьевич Шульц.

Глеб всмотрелся в текст:

— С 2006-го года по 2013-й год — казначей Хранилища артефактов… Что за хранилище?

— Типа музея, но не музей, — туманно изрекла Дея. — Там хранятся предметы, заряженные магией — амулеты, доспехи, оружие… Свой срок они изжили, но сила в них осталась; это как ржавое ружьё — стрелять может, но лучше не рисковать.

— Тут сказано, — Глеб смотрел на досье, — что Шульца судили за воровство.

— Вспомнила! — Дея встрепенулась. — Об этом же в газетах писали: Шульц подменял экспонаты на фальшивки, а настоящие продавал. Ему дали пять лет с изгнанием.

— С изгнанием? — переспросил Глеб.

Дея поморщилась:

— Есть такой приговор: мага, который никого не убил и не ранил, но серьёзно провинился, поят античаром и высылают в неволшебку — причём античара дают столько, что он перестаёт быть магом.

— На всю жизнь? — поразился Глеб.

— На её остаток, — Дея смяла свой стакан. — Представь того, кто жил в аномалке и попал к обычным людям: там ведь всё по-другому. А начнёшь болтать про волшебников — угодишь в психушку. Большинство приговорённых спиваются или кончают с собой.

Глеб ужаснулся. Дея бросила стакан в урну:

— Жестоко, сама знаю… Изгнанным дают новые документы, чтобы начать всё с нуля, но даже тюрьма гуманней.

— А Шульца приговорили и к тому, и к другому, — Глебу стало не по себе. — Из-за каких-то артефактов?..

— Не из-за «каких-то» — проданные им экспонаты могли кого-нибудь убить, — Дея бегло прочла текст. — Но с неволшебкой Шульц поладил — устроился главным бухгалтером.

— Бухгалтером?..

— Он ведь бывший казначей, — напомнила Дея, — а это всё равно, что в неволшебке — главбух. Пройти курсы не проблема, а можно и диплом подделать… Но это всё мелочи, а главное — вот, — она указала на нижний абзац. — Шульц стал главбухом в одной из подмосковных клиник.

От недосыпа Глеб туго соображал:

— В той, которую я видел? И раз Кали была там, то она связана с Шульцем?

— Может, у неё сердечко шалит? — Дея хмыкнула. — Погоди-ка: недавно досье обновили… — она дочитала абзац. — Спиритус, наблюдающий за изгнанными, сообщил, что Шульц пропал, а его квартира сгорела… Глеб, ты слушаешь?

Глеб подавил зевок: он начал задрёмывать. Дея встала и выкатила его из-за стола:

— Хватит с тебя — уже носом клюёшь. Остальное сделаем днём.

— Что сделаем?.. — не понял Глеб.

— Сварим нормальный кофе, — Дея подвезла его к лифту. — А потом найдём Шульца!

У клиники, где работал Шульц, Глеб с Деей были в полдень.

Для Глеба их визит в неволшебку стал не самым приятным: его близборский бомбер не спасал от подмосковной прохлады. Дея же приместилась в «камуфляже» — кожаная куртка, сиреневые волосы, серьга в ноздре… Ей бы гитару, и сошла бы за рокершу.

Привидевшаяся Глебу больница оказалась трёхэтажкой с невзрачным фасадом. Рядом был сквер: хилое солнце золотит жёлтые листья. На соседней стоянке блестел строй легковушек.

Глеб задержал на них взгляд — после машин Близбора «Ниссаны» с «Фордами» вызвали ностальгию.

— Скучал по неволшебке? — спросила Дея.

Он не стал отвечать — вопрос-то риторический… Конечно, скучал.

Но только не по взглядам прохожих.

Дея тоже заметила, что на них смотрят:

— Я такая симпатичная? Или им не нравится моя причёска?

— Брось, — Глеб поехал к светофору, — ты и сама всё поняла.

Его тон заставил Дею вздохнуть:

— Не обращай внимания — просто тут не привыкли к колясочникам…

— По очень простой причине, — буркнул Глеб.

У кафе, мимо которого он ехал, не было пандуса. У магазина тоже. И у автобуса на остановке— в такой автобус Глеб ни за что бы не попал; живи он здесь, сидел бы дома и зависал в интернете.

Это казалось диким — от таких, как он, будто отгородились! Интересно, а если владелец кафе лишится ног? Через полгода пандус точно появится…

Дея шла рядом и говорила:

— Я навела справки: квартира Шульца сгорела из-за поджога, а соседи не знают, где он. И без Кали тут точно не обошлось — не зря же она в больницу к нему ходила!.. Хотя я не представляю, что их связывает.

— А артефакты он ей не продавал? — спросил Глеб. — Ну те, что крал из Хранилища?

— Исключено — их нашли и вернули. В две тысячи тринадцатом Шульца судили, пять лет он сидел, потом был изгнан в неволшебку. Сейчас ему за сорок — фото в досье устарело.

Миновав перекрёсток, они направились к больнице. Чтобы найти Шульца, нужно было взять что-то из его кабинета — хотя бы карандаш (у него дома после пожара брать было нечего), и лишь после этого Глеб мог прибегнуть к поисковой магии.

Первой в больничный холл вошла Дея. Администраторша за стойкой отложила женский роман:

— Посещения — с семнадцати ноль-ноль, — тон её был как у поп-дивы, отгоняющей фаната. — Вы меня слышите?

— Слышим, — отозвалась Дея. — С посетителями нужно быть вежливой.

Взор «поп-дивы» остекленел. Словно о чём-то поразмыслив, та вяло кивнула:

— Нужно быть вежливой с посетителями…

— С пациентами тоже, — уточнила Дея. — Где бухгалтерия?

— В административном крыле… Третий этаж и налево.

— Спасибо, — Дея двинулась к лифту.

Обогнавший её врач на них с Глебом не смотрел, будто их тут и не было. Глеб сразу понял, в чём дело:

— Твоя работа?

— Ага… — Дея зарделась. — Любой, кто приблизится, пройдёт стороной.

Глеб уже знал её секрет: Дея была внушителем — например, могла внушить, что её нет рядом. Защита распространялась и на Глеба: завопи он сейчас, никто бы и не вздрогнул… но их при этом обходили, как контур тела на асфальте.

В лифте Глеб проверил зерфон — если Баюн очнётся, там будет сообщение. Но сообщений не было.

Они нашли нужный коридор, однако дверь бухгалтерии оказалась запертой. Глеб принюхался:

— Чувствуешь? Какой-то резкий запах…

— Моющее средство или мыло, — заключила Дея. — Ладно, открывай.

— Я?!

— Ну не всё же мне вкалывать. Замок — это металл, а в нём есть те же элементы, что и в земле — вот магией земли и воспользуйся.

Глеб приложил к замочной скважине ладонь, почувствовал в металле землю, но с магией переборщил: раздался треск, и об пол звякнула защёлка.

Дея вздохнула:

— А аккуратней нельзя?

— Но дверь же открылась… — Глеб повернул ручку. Однако Дея, будто почуяв опасность, обогнула его кресло и вошла первой.

И резко застыла.

— Ты чего?.. — Глеб чуть на неё не налетел.

Она молча отошла.

Весь кабинет блестел от влаги — столы, стулья, монитор… даже выдвинутое нутро отключённого от сети принтера. Ковролин тоже был мокрым. И на окнах остались разводы.

— Нифига себе уборка… — вырвалось у Глеба.

Кто-то шёл к ним, но свернул к лифту, едва Дея обернулась.

— Чуть не сняла защиту… — взгляд её вдруг загорелся: — Защита!..

— Что такое? — испугался Глеб.

— Моющие средства стирают след ауры, — палец Деи скользнул по мокрой стене. — Например, если не смыть мыло с рук, то искатель не найдёт тебя по вещи, которую ты брал… Это место защитили от нас!