Наследник для оборотня (СИ) - Моран Маша - Страница 67

— Борис готовит крепость к приезду Маттиаса, орет на всех.

— Да мне плевать! Это приказ! Чтобы через пять минут были здесь.

Я отключился, не дожидаясь ответа, и потянул Марину в сторону от дерева, но она начала вырываться. («Неземной» x8J3s0SE)

— Кто это сделал? — В ее глазах застыл ужас.

— Не знаю, но выясню.

— Это же не ты? — Ее голос дрожал и срывался.

— Нет, не я.

— Я видела это место во сне… Медвежья лапа утаскивала меня под землю… А Радван сказал, что в медвежьих берлогах был вход в Туман.

Я не смог удержать на поводу ревность:

— Вы, кажется, успели неплохо поладить. Что он еще успел тебе рассказать?

Она непонимающе взглянула на меня и нахмурилась, а я мысленно обматерил себя. Это уже совсем паранойя.

— Это всего лишь сказки. Легенды.

Марина вскинула голову. Какая же она все-таки крошечная и хрупкая, особенно, по сравнению со мной. Наверное, это издевка судьбы. Сложно представить девушку, настолько мне неподходящую, как она. Даже на мой взгляд мы были физически не совместимы, так еще и ее характер. Никакой покладистости и покорности. Да, она успела столкнуть меня в пропасть из самого дикого водоворота эмоций, но не желала сделать и шага навстречу.

— Я и подобных тебе считала легендами и сказками. А оказывается, люди-звери существуют. И ведьмы тоже. И какой-то дурацкий Туман, который сводит меня с ума!

Лес смолк, и я ощутил запах еще двух берсеркеров.

— Договорим потом.

К нам вышли Радван с Борисом. Мне даже не потребовалось ничего объяснять. Они сразу заметили женские кисти и бросились к корням.

— Охренеть! — Борис опустился на корточки. — Утром их точно не было. Я проходил мимо и точно заметил бы.

Я завел Марину себе за спину:

— Нужны камеры еще и в лесу. Кто-то же умудрился их подбросить. — Я принюхался к воздуху, додумавшись до этого только сейчас. — Причем, не оставив следов.

Радван тоже опустился на корточки:

— Или хорошо скрыв их…

Я шагнул к ним:

— Чувствуешь что-то?

— Не могу точно сказать, но… — Он тоже начал принюхиваться. — Странное ощущение…

Я кивнул на ладони:

— Заберите их и отправьте в лабораторию. Мне нужна вся информация, которую только удастся вытащить.

Борис кивнул, доставая телефон:

— Будет сделано.

Радван вдруг резко нагнулся, почти прижимаясь носом к пальцам:

— Это руки ведьм.

Черт, даже мое обоняние не могло сравниться с его. Я обернулся к Марине. Но она не смотрела на Радвана восхищенным взглядом. Она вообще на него не смотрела. Подняла лицо к хмурому небу, закрыла глаза и глубоко дышала.

Он не нравится ей. Не должен нравиться. Или она пытается скрыть свои чувства? Я принюхался к ее аромату. Нет, ей страшно. Очень. И неуютно. Нужно уводить ее отсюда.

— Разберитесь с этим. Мы обратно в крепость.

Оба кивнули, и я подхватил Марину на руки. Она извернулась, пытаясь вырваться, но я тихо шепнул в ее проколотое ухо:

— Угомонись. Или соскучилась по порке?

Наверное, это было не то, что она хотела услышать. Наградила меня таким выражением лица, словно перед ней мерзкий слизняк. Господи, да с какой же стороны к ней подойти?!

Путь до крепости прошел в таком тяжелом молчании, что хотелось взреветь. Я мучительно искал тему для разговора, понимая, что с ней не могу связать и двух слов. Как мальчишка, пытающийся заслужить внимание первой красавицы школы. Это было так жалко, что хотелось рассмеяться над самим собой.

Марина даже ни разу не посмотрела на меня. Ее аромат сменился на отчаяние. Да еще платье убивало чужим запахом.

Мне едва хватило терпения донести ее до нашей спальни. Когда я опустил Марину на кровать, тут же рванул «молнию» на ее спине, стаскивая пропахшую ведьмой тряпку.

— Что ты делаешь? — Марина вцепилась в платье, как в самую большую ценность на свете. — Оно чужое!

— Вот поэтому я и снимаю его с тебя. Ничего чужого ты носить не будешь.

Она посмотрела на меня с такой ненавистью, что я едва сдержался и не толкнул ее на кровать. Больше всего на свете хотелось уничтожить этот взгляд. Ну хотя бы ее ненависть принадлежит мне.

— У меня нет своих вещей! У меня вообще ничего своего нет! Ты лишил меня ВСЕГО!

— Хватит сходить с ума. — Я швырнул ей свою рубашку. — Походишь пока в этом. Новая одежда будет. Подожди два дня. Завтра ко мне приезжает знакомый. Нужно будет решить, что делать с войной, которую я развязал, потому что твоей заднице не сиделось дома. Позже сможешь скупить хоть все магазины.

Она пыталась сопротивляться, но я все равно стащил с нее платье и разорвал на две части, чтобы не возникало соблазна надеть снова.

Боже, какая же она… Я готов ее сожрать. Вот так, целиком. Каждую косточку. Белая кожа, плавные линии и соблазнительные изгибы. Хочу ее облизать, прямо сейчас.

Делаю шаг к ней, понимая, что срываюсь в самую пропасть. Но сдерживаться больше нет сил. Хотя бы разок перед тем, как стану ни на что неспособным. Просто опять ощутить вкус ее кожи. Без этого я не смогу.

Наверное, она что-то понимает по моему взгляду, потому что дрожащим голосом приказывает:

— Не смей ко мне приближаться! Даже не думай!

Выбрасывает руку вперед, пытаясь меня остановить, но такая попытка только смешит.

— Ты не знаешь, о чем я думаю.

Черное кружево на белоснежной коже смотрится адским искушением, которому не в силах противостоять даже святой. Сквозь прозрачную ткань просвечивают нежно-розовые ореолы. Под моим взглядом ее соски набухают.

Как я мог думать, что смогу ей противостоять? Что смогу удержаться? Наивно. Глупо и самодовольно.

— Не сопротивляйся мне…

В тихом рыке с трудом узнаю собственный голос. Наверное, ее это напугает. Но я не могу об этом думать. Вообще ни о чем, кроме желания ощутить ее вкус на языке. Совсем немного. Чуть-чуть. Хоть глоток до того, как я стану ни на что негодным.

Я иду к ней, а она отступает, даже не подозревая, что сама загоняет себя в ловушку между мной и кроватью. Ее глаза лихорадочно блестят, когда я тянусь к пряжке ремня. Напуганный затравленный взгляд оказавшейся в капкане жертвы. И этот румянец… расцветает на щеках, как теплый восход солнца. Непередаваемый оттенок. Ей не понять, как она на меня действует. Никогда не понять, что каждое ее движение сводит с ума. Что все в ней идеально и совершенно. Не понять… А я не смогу объяснить. Потому что человек во мне не знает таких слов, а животному не до разговоров.

Я вытаскиваю ремень из шлевок, подходя к ней все ближе, ощущая аромат ее страха и слабости. Для зверя это пьянящая смесь — знать, что твоя добыча дрожит перед тобой, неспособная сопротивляться. Я сильнее, и я это знаю. А ей не остается ничего иного, кроме как подчиниться.

Но она продолжает сопротивляться. Упрямая девчонка.

— Я буду кричать… — Она судорожно вертит головой по сторонам, и ее локоны скользят по щекам, которые уже горят алым. Так легко вообразить, что это совсем по другой причине…

— Здесь полно людей, которые служат МНЕ. Думаешь, они прибегут тебя спасать?

— Я… я… — Паника в ее голосе, взгляде, на ее коже…

Она даже не подозревает, что показывает мне свою слабость, свою беззащитность. Я могу все. Могу делать с ней что пожелаю. И у нее не получится меня остановить. Потому что я хищник, а она — добыча.

— Я пойду в полицию! — Она смотрит на меня с вызовом, который только больше провоцирует.

— Да-а-а? Потом расскажешь, как все прошло.

— Тебе это с рук не сойдет! Не думай, что изнасилуешь меня и выйдешь сухим из воды!

Ее угроза так смехотворна, что у меня не получается сдержать смех. Чувствую себя пьяным до невменяемого состояния. Ухмылка заползает на губы и растягивает рот.

— Мне даже интересно, что ты сделаешь… Но насилия не будет, Марина. Между нами — никогда. Только если ты сама попросишь. Может, однажды тебе захочется поиграть в жертву. Ты попросишь меня, и я с удовольствием тебе подыграю. Но настоящего насилия не будет НИ-КО-ГДА. Ты сама ко мне придешь, я подожду. Я умею ждать. Однажды ты поймешь, чего хочешь на самом деле. Осмелишься признаться в этом самой себе. Как в наших сообщениях. Тогда ты сама придешь ко мне и попросишь порвать твою тугую целочку. Будешь умолять. И я сделаю это. Натяну твою сладкую дырочку и сделаю тебя своей. Но никогда не возьму тебя насильно.