Бессилие и ужас в театре кукол (СИ) - Ставрогин Максим - Страница 30

— Оу, ну ладно, — пробормотал Костя, провожая красную фуру глазами.

Сразу же его заметили злосчастные преследователи: трое сурового вида мужчин, одетых в чёрные одежды с большими жёлтыми надписями «Охрана», вышитыми на груди. Вскочив на ноги и едва выскочив из-под колёс проезжающей мимо машины, Сотин вновь побежал. Перепрыгнув через мусорные баки, стоящие на самой обочине дороги, он рванул в сторону двух рядом стоящих домов. Меж ними было расстояние где-то в полметра, и в эту несчастную щель и юркнул Костя. Тяжело дыша, он быстро оказался на другой стороне и, оглядевшись, побежал в ближайший переулок.

Через десятка два минут погоня наконец окончилась. Константин, упершись о свои колени, стоял в мрачном дворе и пытался перевести дух. Откашлявшись, он достал из кармана дешёвый телефон, на котором можно было лишь звонить, да и всё. Замёрзшей рукой набрав номер, он стал ждать ответа и одновременно с этим осматриваться. Совсем рядом яркой вывеской горел окрашенный в кислотные цвета бар. «Я в баре «Daydreaming», жду тебя», — кратко проговорил он, когда телефон взяли. Когда же Сотин заходил внутрь заведения, то приметил на ступеньке капли красной и очень старой крови, которую даже снег не смог отмыть. Она горела ярким и странным светом, при этом умудряющимся быть незаметным. Пожав плечами, Костя вошёл внутрь.

Внутри это был самый что ни на есть обычный бар с обычным барменом и стойкой, но разве что со странным контингентом. Все посетители в нём были дети, притом очень юных возрастов, одетые либо чересчур «по-взрослому», либо совсем по-детски. Они сидели за столиками и, провожая Сотина мутными взглядами, большими глотками пили крепкий алкоголь. Изредка из тёмных уголков помещения доносились чьи-то пьяные и грубые выкрики, произносимые, однако, ребёнком, а потому звучащие невероятно комично. Поморщившись, Костя сел за барную стойку и заказал себе обыкновенного молочного коктейля. Бармен усмехнулся и стал исполнять заказ.

— Странно встретить здесь человека вашего возраста, — заговорил бармен.

— Понимаю. Вы сами-то не пьёте?

— Нет, не пью.

— Понятно… — безразлично отозвался Костя и, упав на стойку, стал лениво ожидать встречи, при этом слушая забавные в своей строгости и серьёзности разговоры детей. Иногда он улыбался, а пару раз даже почти рассмеялся.

Спустя полчаса дверь в бар отворилась, и на пороге показалась Полина. Растрёпанная и усталая, о чём, словно сигнальные огни, говорили её мешки под глазами.

— Ну наконец-то ты позвонил, а то я…

— Ты не спишь? — перебил её Костя.

— А-а, да. Я пытаюсь работать.

— Работать? Кем?

— Собой, — фыркнула девушка. — Просто пытаюсь сделать мир… может, чуточку лучше. То тут, то там, всякими способами.

— Ещё одна… хотя способы, конечно, разные, — Косте вспомнился Марк, с которым они вчера общались. Тот, по его мнению, тоже пытался сделать мир лучше, но не видел иного выхода, кроме как в начале уничтожить всё.

— Ты это о чём сейчас?

— Извини, просто задумался. Я о Марке, том твоём друге, с которым ты меня недавно познакомила.

— Не извиняйся, сколько раз тебе говорить! Бесит уже. Да и ведь ты на самом деле нисколько не чувствуешь раскаяния, по лицу ведь видно. И что там насчёт Марка?

— Марк… у него грандиозные планы, куда как интереснее твоих мелких дел. Чего ты там, педофила раскрыла на неделе, да? Да каких-то мошенников ещё. А вот он… — Костя сдержанно рассмеялся, будто вспомнил что-то смешное. — Я ему помогаю. Как раз только что выполнял одну его безумную просьбу.

— Помогаешь ему? Че-е-го? — возмутилась Полина. — А мне ты ни разу в жизни не помог. Да это просто подлость!

— Я всегда говорил, что подлец. Хотя тут ты, конечно, врёшь. Я же только и делал всегда, что помогал тебе!

— Может быть, хе…

— Но и не суть, понимаешь, он такой же, как я. Может, всем кругом кажется, что мы другие, но нет, мы… будто бы один человек, пошедший немного разными путями. Так или иначе, а он достал мои самые потаённые и жуткие мысли и вынес их на свет. Это ужасает и невероятно привлекает.

— Даже не буду спрашивать, о чём это ты, всё равно не ответишь.

— Правильно.

— Так что ты делал для него?

Сотин посмотрел на свою подругу, улыбнулся и произнёс: «Завтра увидишь. Совершенно точно увидишь». Несколько минут они просидели в молчании, пока Поля вдруг не вскочила со своего места.

— Как же вы меня бесите оба! Из себя выводите, — сказала она. — Ну как это только возможно, а? Раз начал говорить, то договаривай.

— Зачем ты позволяешь нам себя бесить? — приподняв правую бровь, удивлённо спросил Костя. — Да и вообще влиять на тебя… я этого не понимаю, бред какой-то.

— А разве не должна?

— Позволишь несколько перефразировать Эпиктета? — задал вопрос Сотин и тут же продолжил, не дожидаясь ответа. — Если бы кто-то вручил твоё тело кому-нибудь из окружающих, то ты бы возмутилась, а то, что ты доверяешь свой разум чуть ли не случайному встречному, тебя не беспокоит?

— Может быть, ты прав… с другой стороны, разве ж вы случайные знакомые?

— На вот, почитай на досуге, — Костя вдруг достал из своего рюкзака потрёпанную книжку, озаглавленную «Энхиридион», и протянул её Полине. — Там много интересного.

— Ой, да отстань ты! Ну каждый раз! Каждый грёбаный раз одно и то же, всё ты мне суёшь эту книгу, это уже просто смешно.

— Да ладно, не каждый раз.

— В том-то и дело, что каждый! Да когда я только из психушки вышла, ты вместо приветствия тупо протянул мне эту книжку со словами: «Держи, прочтёшь. И у тебя глаза на рыбьи похожи, приведи себя в порядок»… Серьёзно? Рыбьи? — она скептически и насмешливо посмотрела на Сотина. — Стой, а правда рыбьи, что ли?

Костя закатил глаза, после чего встал из-за стойки, и они уже вместе пошли наружу. На дворе стояла тёмная ночь, и завтра должно было быть весело.

4

Приехав домой, Марк почти сразу лёг спать. Однако после первого часа сна, всё ещё находясь в сновидении, мальчик скинул с себя одеяло, а затем тяжело задышал. На его лбу выступили капли пота. Его конечности задрожали. Холодный ночной воздух, проникающий в комнату через плохо закрытое окно, колючей плетью обдавал его тело. Посиневшие губы сжались и скривились, ноги задёргались, намереваясь сбежать куда-то. Вдруг он закричал во всю глотку и вскочил с кровати. Широко распахнутые глаза стали безумно бродить по тёмной комнате. В воздухе стоял запах гнилой рыбы.

— Нет… спать больше нельзя. Нельзя, — прошептал он в ужасе, дрожа всем телом и с ужасом вспоминая образы из сновидения.

Поутру он, как обычно, отправился в школу. Настроение его было самое что ни на есть мрачное, да и вид он имел крайне растрёпанный, а потому привлекающий внимание.

— Ты вообще сегодня спал? — незадолго до начала урока спросил его сосед по парте.

Марк злобно глянул на одноклассника и задумался. Его взгляд стал медленно спадать вниз, а затем резко, будто выстрел, рванул высоко вверх.

— Нет! — отрезал он, а затем тихо, но очень напряжённо продолжил. — Я не спал уже несколько дней, кажется. Но мне больше не нужен сон. Ваш чёртов сон… это бред, он необходим только жалким, жалким существам наподобие тебя. А я — человек! Нет, я сверхчеловек, мне не сдались ваши ничтожные потребности, такие гадкие: еда, сон, секс — тьфу! Как же жалко, как ничтожно… — говорил Марк тихим, торопливым голосом, проглатывая и не проговаривая слова.

— Тебе бы к врачу, — удивлённо и опасливо ответил мальчик.

— Шуе.

— Чего?

И в эту секунду Марк залился несдерживаемым и больным смехом, раздирающим горло. Скоро прозвенел звонок, учитель вышла к доске, а Юмалов всё продолжал смеяться. Толстая и неприятная женщина ждала, пока он прекратит, глядя на мальчика с ненавистью и неприкрытой злобой. Когда же он, наконец, закончил и вытер с щёк слёзы, его чуть снова не захлестнуло волной смеха: учительница смотрела на него таким надменным взглядом, в котором явно читалось мнимое превосходство и презрение к юноше. Это было просто уморительно — его ненавидели!