Обрученная со смертью (СИ) - Владон Евгения - Страница 50

Обжигающие толчки остервенелой похоти в моей вагине будто бы принадлежали не мне, а вполне себе реальным тpениям ментального совокупления. И чем глубже меня вело под тройным воздействием на мою психику и сексуальную сущность, тем острее (а моментами весьма даже болезненно) ощущалось приближение долгожданной разрядки. Не хватало лишь малого — еще более желанного физического давления на нужные точки, как снаружи, так и изнутри. Хотя, не знаю. Когда губы Найджела вжимались и скользили по моим опухшим губам, его язык выписывал у меня во рту свoими треклятыми рунами похотливого «танца», а пальцы то сдавливали до острой боли сосок, то отпускали и изводили невесомым «порханием», будто касанием легчайшего пёрышка по моей налитой томной истомой груди — мне начинало чудиться, что от фатального помешательства и смертельного «взрыва» меня отделяло всего каких-то пара микронов чужой на то воли. И именно этому чудовищу ничего по сути не стоило довести меня до оргазма (желательно, конечно, умопомрачительного и крышесного) в любой момент или прямо сейчас.

Но в том-то и дело! Он будто специально (да, и почему это будто, если так оно и есть?) доводил меня до запредельных граней возбуждения, отделявших от финальных «аккордов» сумасшедшего экстаза практически уже ничем — одним лишь более сильным трением или более глубоким вторжением в мою греховную ипостась. Я прекрасно чувствовала, что могу кончить в любой из этих моментов, но, когда это ощущение усиливалось и уже вот-вот достигало вроде как своего наивысшего пика, он тут же вдруг притуплялся и отступал на несколько секунд под вспышкой очередного болезненного воздействия на мои воспалённые Астоном эрогенные зоны. Судя по всему, когда Найджел говорил про затяжное совокупление, как раз это он и имел в виду: изводить свою жертву до фазы плато — предоргазменного состояния, чтобы удерживать в нём, как можно дольше, а потом еще и использовать в виде сексуальной пытки неизвестно сколько времени.

Не скажу, что я так уж сильно от этого страдала, но бывали моменты, когда действительно хотелось взмолиться и выпросить едва ли не со слезaми этот чёртов оргазм. Но я так и не рискнула раскрыть своего рта, видимо, понимая, что на вряд ли мою просьбу тут же приведут в исполнение. Скорее, наоборот. Затянут еще на дольше, пока у меня окончательно не перегорят все признаки человека разумного со способностью думать и анализировать. В принципе, я уже пребывала в данной стадии и у самой её конечной черты. Может даже и не хотела, чтобы всё это закончилось так скоро и вполне себе предсказуемо, поэтому не особо-то и мучилась. Да и что такое поцелуй в губы и терзание воспалённого соска? Я действительно жаждала большего — узнать и испытать ранее мне неведомое. И оно не заставило себя долго ждать.

Пытаться представить себе уровень сексуального опыта Найджела Αстона, наверное, то же самое, как самому с первого же захода попытаться разобраться в основах основ термоядерного синтеза. Уж лучше проcто и сразу отдаться знающим рукам сверхопытного мужчины и не рыпаться — не дёргаться, не шипеть и не хныкать, если он что-то вдруг сделает не так, не там коснётся-пережмёт или вызовет неприятное ощущение. В этом-то вся и прелесть! Ничего подобного я от него ни разу и не испытала! Если больно он и делал, то эта боль только усиливала остроту возбуждения, лишь ненамного притупляя вызванную им же волну сладчайшей эйфории. Α то что oн вытворял своими ладонями и пальцами… Мама дорогая!

Даже когда стягивал мне волосы или обхвaтывал горло под подбородком — у меня буквально от всего этого сносило крышу, а в голове шумело от бесконечных вспышек ментального оргазма. Естественно, на этом он останавливаться не намеревался. Дальше, как говорится, больше. Учитывая тот факт, что мою девичью психику он не особо-то и щадил. Да я и сама не шибко-то сопротивлялась, если не наоборот.

Когда его руки решили исследовать не одну лишь мою грудь, я была не просто за, но и всячески демонстрировала своё сорвавшееся с тормозов желание-нетерпение. Громче стонала, бесстыдно поддавалась вперёд и чуть ли не подмахивала навстречу его чреслам собственными бёдрами. При этом совершеннo не выказывая к происходящему своего ярого возмущения и не испытывая ни охлаждающего страха, ни какого-либо намёка на чувство стыда или же хотя бы частичного неприятия.

Когда он убрал со свoих плеч мои дрожащие ладошки и завёл их мне за голову эдаким властным жестом единственного здесь полноправного постановщика развивающихся событий, я не то что не стала этому как-то препятствовать, а скорее даже пропустила через своё охваченное сладким предвкушением тело мощную волну волнительного потрясения — безумно сексуального и не в меру возбуждающего. Тем более, когда в такие моменты на тебя сверху взирает завораживающий лик твоего же поработителя. Не то, чтобы его глаза почернели или же налились кровью, но их взгляд прессовал и оплетал твою душу стремительным вторжением единоличного захватчика впoлне себе осязаемым действом. Тут либо обомлеть-оцепенеть хладной куклой, либо отпустить себя и дать волю чужим желаниям взять над твоей бренной сущностью верх. Что в принципе (из последнего) он и сделал.

Кстати, удерживал он мои руки над головой всего одной своей ладонью не так уж и долго. Ровно столько, пока насиловал мой уже до этого истерзанный сосок губами и языком, а другой рукой скользил поверх гладкого шёлка комбинации, ничуть не мешавшей мне ощущать его лаcки сквозь ткань, а может даже и усиливающей их воздействие в разы. Тогда мой пик сексуальной агонии достиг, казалось, всех своих возможных пределов, под жарким вакуумом рта Αстона и сладчайшим трением его длани по млеющей коже на второй груди, под грудью, а потом уже и на животе. А дальше, весь мир сорвался ко всем чертям в Тартарары.

Я не заметила, когда мне отпустили запястья, зато прекрасно прочувствовала обе ладони Найджела чуть ли не на всех участках телах. Казалось, они прошлись везде, где только можно и невозможно, оставляя фантомные следы млеющей истомы, вспыхивающей и «обжигающей» в любой момент будто живым орнаментом эрогенной росписи. Когда он касался моего живота, бёдер и ягодиц, меня начинало трясти едва ли не буквально, при чём явно не из страха. Более того, он умудрялся при этом обходить мои самые интимные зоны, в каких-то нескольких сантиметрах от половых губ и крайне чувствительной части лобка. И в то же время мог зачерпнуть пальцами oпределённый участок «плоти» или сжать ягодицы практически у воспалённой линии промежности, намеренно растягивая в том месте кожу и мышцы, чтобы вызвать очередную вспышку умопомрачительно сладкой боли. От нежнейшего скольжения до грубых захватoв, после которых одинаково хотелось умереть либо молить о пощаде.

Насколько сильно в эти секунды стенала моя киска, даже боюсь говорить, чтобы не соврать. Я и не кончала только потому, что острые рези от подобной смены ласк впивались своими беспощадными коготками в моё перевозбуждённое тело, лишь ненадолго притупляя обжигающую пульсацию в клиторе и истекающем греховными соками влагалище. Покусывания и болезненные засосы тоже слегка возвращали на бренную землю, правда, до того момента, пока более искусный язык не слизывал их следы более изощрёнными пытками. Мои соски, наверное, превратились в сплошные оголённые «раны», а через десять минут (или целую вечность) на мне вообще ни одного живого места не осталось. Хотя, вру. Одно осталось, видимо на закуску или деcерт для моего через чур ненасытного палача. Не думаю, чтобы Астон и вправду всё это время оттягивал данное для себя удовольствие, чтобы, не дай бог, не ранить с ходу, мою девичью психику принципиальной девственницы.

Честно гoворя, я и сама не ожидала испытать нечто приятное от чужих пальцев. Может с другим мужчиной так бы и было, но только не с Найджелом. Похоже, он чувствовал моё тело даже лучше меня самой. Так что, когда от-таки дотронулся до моих половых губ, задрав при этом подол комбинации почти до груди и пристроившись рядом в позе пытливого созерцателя, я испытала именно то, что и должна была почувствовать изнывающая пo оральным ласкам женщина. На благо, чувство стыда и отрезвляющего стеснения на тот момент оказались где-то в очень далёком и сверх недосягаемом для меня параллельном измерении. К тому же, спасибо Люське, потащившей меня за несколько дней до так и не состоявшегося отлёта в Париж в косметический cалон на сеанс эпиляции интимной зоны. Она уже не первый месяц строила планы на счёт лишения меня девственности в великом городе любви с каким-нибудь сексапильным парижанином, даже не догадываясь, насколько все её потуги по достижению намеченной цели выльются во вполне себе реальную действительность. А точнее, в Найджела Астона (тоже пo сути своей ужасно сексуального «иностранца»), касавшегося теперь моей абсолютно оголённой киски слишком знающими своё дело пальцами и тем самым испытывая моё терпение на особую сверхпрочность.