Сначала жизнь. История некроманта (СИ) - Кондаурова Елена - Страница 54

Однако имеется также вероятность, что причины достойного поведения этого темного создания в отношении моей дочери, гораздо более прозаичны и банальны — и это всего лишь нехватка времени. Судя по тому, что в данный момент происходит в Тирту, сердце некроманта (если оно у него есть, разумеется) болит совсем о другом. Это проклятое существо задумало совершенно немыслимую вещь — он хочет легализоваться в Тирту и занять в нем место, подобающее достойному и честному гражданину этого города.

О, Боги, мой разум отказывается понимать, как такое может происходить под светлыми лучами Отца-Солнца! Какой неописуемой наглостью надо обладать, чтобы после всех беззаконий, сотворенных им на наших глазах, после покушения на Миру, порабощения инквизиторов, бегства из тюрьмы и прочих преступлений, мечтать не только о безнаказанности, которая у него уже есть благодаря его мерзкой силе, но и о возвращении к обычной жизни среди людей?!

Воистину у детей Хельфа полностью отсутствует такое понятие, как совесть.

Жрецы Войтаррана Доблестного (именуемого среди людей Войтом и почитаемого среди них защитником от всякой темной силы) утверждают, что эти проклятые создания сеют смерть и разрушения вокруг себя не только при помощи своего дара, но и при помощи соблазнов, коими они опутывают слабыми духом существ. А также разочарований, которые испытывают при виде всего происходящего существа сильные.

В истинности этих утверждений мне пришлось убедиться не далее, как месяц назад, когда в Тирту начала продаваться некая книга с глупым названием «Непонятый некромант — или жизнь без любви». Это глупое и слезливое чтиво, не стоящее бумаги, на которой напечатано, тем не менее, вдруг, невесть отчего, стало пользоваться огромной популярностью среди студентов и экзальтированных барышень, падких на все, что хоть мало-мальски выходит за рамки Этического кодекса. Такая ситуация была неприятна, однако, хоть и с трудом, но объяснима, ибо от молодежной среды можно ждать чего угодно. Но затем безумие по поводу глупой книжонки перекинулось на преподавательский состав университета и буквально за считанные недели охватило практически весь город. Особенное удивление у меня вызывало обсуждение данного произведения среди влиятельных и высокопоставленных лиц Тирту, коих я искренне уважал и считал во всех отношениях достойными людьми. Как могли они серьезно отнестись к изложенному в этом опусе бреду, я не понимаю до сих пор.

Ведь смысл этой, с позволения сказать, книги заключается в том, что наш запятнавший себя многими преступлениями некромант, оказывается, ни в чем не виноват!!! Буквально с первой страницы становится ясно, что всегда и во всем в его жизни были виновны окружающие! Его недостаточно дружная семья, злые и жадные жители деревни, не вовремя скончавшийся господин Уникий, не позволившая себя изнасиловать Мира, пытавшие его инквизиторы, являвшиеся к нему с недобрыми намерениями черноборцы — в общем, все, решительно все. А он один белый и пушистый, случайная и абсолютно невинная жертва обстоятельств.

И теперь эта жертва желает вернуться в город и получить все права гражданина Тирту, включая право получения образования в университете. Это не укладывается в моей бедной голове! Это проклятое создание хочет получить свое проклятое образование в то время, как моя драгоценная и безумно талантливая дочь зарывает свои способности в землю исключительно из-за чувства вины перед своим бессовестным братом.

О, Боги, будьте свидетелями моих слов! Я не в силах принять такое положение вещей! Я буду бороться и сделаю все, чтобы нога этого наглого, лишенного элементарной порядочности некроманта никогда не ступила на улицы Тирту!

К счастью, мой друг господин Карлоний, являющийся членом Этического Совета Тирту, оказался не подвержен всеобщему помешательству по поводу глупой книги и изложенных в ней идей и нисколько не утратил здравомыслия. Не далее, как вчера, он уверил меня, что приложит все силы, чтобы не допустить рассмотрения этого дела на очередном заседании Этического Совета. Он, как и я, полагает, что этическим принципам города будет нанесен непоправимый урон, если подобное рассмотрение состоится, даже независимо от того, каким будет результат. Господин Карлоний полагает, что результат непременно будет отрицательным, поскольку уверен в здравом рассудке своих коллег. Я же в глубине души страшусь обратного и потому позволяю себе высказывать сомнения в его прогнозах. Уж очень странно и неадекватно ведут себя жители Тирту в последнее время. Я теряюсь в догадках о причинах такого поведения. Меньше всего мне хотелось бы думать, что они в какой-то степени очарованы самими тьмой и смертью, представителем коих является преступный некромант. Я гоню эти мысли, ибо иначе мне придется испытать болезненное разочарование в любимых мною представителях рода человеческого, потому что с тьмой и смертью, в каком бы виде они не являлись миру, мне не по пути….»

(из записок Аматиниона-э-Равимиэля)

Ула парила над городом, изредка вспарывая воздух широкими кожистыми крыльями. До рассвета оставалось всего часа полтора — самое темное и неприятное время суток, однако наиболее подходящее для порученного ей черного дела. Тирту раскинулся внизу огромной бесформенной глыбой, лишь местами освещенной слабыми отблесками огней. Поначалу, когда она только начала вылетать по ночам, Уле казалось странным, что в городе всегда находились люди, не желающие тратить ночь на сон, но потом она привыкла. В конце концов, она тоже теперь спит не каждую ночь.

Вот внизу проплыло здание университета, и Ула начала снижаться, слегка забирая влево. Если бы не сегодняшнее задание, она непременно сделала бы еще пару кругов над городом — ей нравилось летать, это было единственной радостью от превращения в то мерзкое и гадкое существо, каким она теперь была. Даже нетопырь и тот казался ей симпатичнее, чем она сейчас. Ула никак не могла привыкнуть к своему второму облику и старалась не заглядывать в зеркало после того, как обернется. Но сегодня девушке было не до полетов. Сделать бы, что поручено, да вернуться домой — вот все, о чем она мечтала.

Внизу показалась знакомая крыша, и Ула резко затормозила. Сделав красивый плавный поворот, мягко опустилась на самый край и уселась на него, зацепившись когтистыми лапами за желоб водостока. Сложила крылья и, ссутулившись, как статуя горгульи на университетской крыше, принялась наблюдать.

Хотя вокруг все было тихо, Уле было очень страшно. Порученное ей задание было не из легких не только с технической, но и с моральной точки зрения. Профессор, которому ей предстояло навредить, считался одним из самых порядочных людей в городе, да и просто нравился самой девушке. Она даже посещала некоторые из его лекций, хотя они не имели прямого отношения к изучаемой ею юриспруденции. Если бы воля Улы была свободна, она никогда не пошла бы на такое. К сожалению, не подчиниться приказу хозяина было выше ее сил.

О, Боги, за что ей все это?

Нужное окно находилось всего в трех метрах от того места, где она сидела, и если бы было можно просто бросить в нее ту вещь, Ула бы не слишком тревожилась. Муки совести ей сейчас были не по карману. Она не в том положении, чтобы переживать о чьей-то судьбе. Но ей было приказано пролезть в форточку и положить ту вещь прямо возле профессора Карлония, иначе не сработает. А такое проникновение чревато многими опасностями. Ула покрывалась холодным потом, когда представляла себе, какими последствиями для нее обернется даже самая безобидная из них.

Она еще некоторое время сидела на крыше, не в силах двинуться с места. Потом посмотрела на луну и поняла, что она уже заметно сдвинулась с места и побледнела. Пора действовать. Ула судорожно вздохнула и развернула крылья. С тихим шорохом ушла вниз, потом набрала высоту и оказалась напротив нужного окна. Осторожно, стараясь, чтобы скрежет когтей о железо был как можно тише, вцепилась в решетку и просунула голову в форточку.