Душевная травма
(Рассказы о тех, кто рядом, и о себе самом) - Ленч Леонид Сергеевич - Страница 11

ЧЕГО ТОЛЬКО НЕ ВЫДУМАЮТ ЭТИ МУЖЧИНЫ!

История, которую я хочу рассказать, на мой взгляд забавная, произошла в Москве некоторое время тому назад, в канун Нового года.

Мне представляется полезным для начала познакомить вас с героями этой маленькой реальной сказки из жизни большого мирового города.

Начнем с наших московских гостей — с мистера Джона Грахэма Таккера-младшего, инженера и дельца из Чикаго, и его супруги, миссис Элизабет Таккер, урожденной Моонин.

Элизабет Таккер за сорок, она хорошо сохранилась и выглядит эффектно даже без косметических ухищрений. Впрочем, многие находят ее внешность излишне холодной и строгой. «В ее голубых глазах больше льда, чем неба», — утверждают они. В приданое мужу она принесла порядочное состояние, властный мормонский характер и педантизм верной жены и добродетельной матери, всегда действующий на мужей и детей несколько угнетающе. Воспитанная в строгих правилах правоверной и даже ветхозаветной мормонской семьи, Элизабет Моонин до выхода замуж была созданием очень наивным и даже старомодным. Ее расторопные подружки рассказывали про нее, что она в первую брачную ночь, когда Джон Грахэм Таккер-младший предъявил свои супружеские права, страшно возмутилась и с негодованием сказала: «Боже мой, чего только не выдумают эти мужчины!» Впрочем, впоследствии она нашла, что выдумка Таккера-младшего не самая худшая из мужских выдумок, и подарила ему двух мальчиков-близнецов. Тем не менее выражение: «Чего только не выдумают эти мужчины!» осталось ее любимым присловьем.

Джон Грахэм-младший хороший инженер и преуспевающий делец, но я не стану тут перечислять, чем он владеет и чем хочет владеть, — для рассказа это не имеет значения. Он участник минувшей мировой войны с немецким фашизмом, служил в авиации по своей инженерной специальности и воевал храбро. Настроен он — с нашей, московской точки зрения — прогрессивно, но это особая, чисто американская прогрессивность, в основе которой лежит практицизм убежденного прагматика: прогрессивно то, что в данный момент выгодно!

Однако к русским, к Советской России, Таккер-младший питал и, надеюсь, до сих пор питает искреннюю симпатию, что объясняется некоторыми особенностями его биографии, о которых придется рассказать более подробно. Дело в том, что Таккер-старший, тоже инженер, в тридцатых годах жил в Союзе, работая по контракту с Советским правительством на строительстве одного крупного металлургического комбината на Востоке нашей страны. Джон Грахэм-младший, тогда просто Джонни, ходил в русскую школу, свободно, хотя и с акцентом, болтал по-русски (у него были способности к изучению иностранных языков) и дружил со своими русскими однокашниками, которые хотя и посмеивались над его акцентом, нарядными костюмчиками и манерой держаться, но в общем относились к нему хорошо.

Самым близким его приятелем был тогда Филя Шубин, сын бетонщика, вихрастый шустрый паренек с заячьей губой — его так и звали Зайчик. Они вместе бегали на пруд купаться, бродили по котловану, по-ребячьи восхищаясь грандиозностью стройки, рассказывали друг-другу всякие небылицы и порой устраивали среди мальчишек рабочего поселка боксерские поединки. В искусстве бокса Джонни Таккер считал себя большим авторитетом, выступая на этих поединках то в качестве судьи, то в качестве тренера, то в роли бойца. Надо отдать ему справедливость — он всегда оставался победителем. Что касается Фили Шубина, то он, признав после одного такого поединка, когда его заячья губа особенно пострадала, незыблемость первенства Джонни, стал его неистовым поклонником и верным оруженосцем. Филя Шубин — Зайчик, а ныне Филипп Петрович Шубин, ведущий инженер одного из московских заводов, подполковник запаса, бывший командир саперного батальона, и его жена Наталия Николаевна, добродушная москвичка-толстушка, тоже участвуют в развитии сюжета. Остается лишь добавить, что чета Таккеров приехала в Москву в составе небольшой туристской группы.

Теперь, когда вы познакомились с нашими героями, я могу приступить к описанию того, что случилось с ними в ночь под Новый год.

В десять с половиной часов вечера Джон Грахэм Таккер-младший был уже одет для новогодней встречи — крахмальная сорочка и строгий смокинг безукоризненных линий.

Его полуодетая супруга стояла перед зеркалом в номере гостиницы и рассматривала себя с той медлительной и величественной тщательностью, которая свойственна женщинам после сорока лет и которая бесит их мужей того же примерно возраста.

— Я пойду вниз и куплю себе сигар! — сказал Джон Грахэм Таккер-младший с легким раздражением в голосе.

— У тебя есть сигары! — сказала Элизабет Таккер намеренно невозмутимо.

— У них тут продаются кубинские гаваны, и очень недорого. Я похожу и покурю в холле, пока ты одеваешься.

— Не забудь, что Питерсы пришлют за нами машину ровно в половине двенадцатого. Дипломаты всегда точны.

— Мне, собственно, наплевать на Питерса и его дипломатию, но ты не беспокойся, я еще не забыл, что Новый год наступает в полночь. Не опоздай сама со своими сборами!

…Внизу, в холле, подле табачного киоска стоял плечистый мужчина в меховой шапке и кожаном пальто. Он безразлично поглядел на подошедшего к киоску иностранца, и Таккер-младший с тем же безразличием поглядел на него.

Мужчина в меховой шапке снова взглянул на Таккера-младшего.

«А ведь я его где-то видел!» — подумал Таккер-младший.

Вдруг незнакомец сказал по-английски, старательно выговаривая каждое слово:

— Простите, вас зовут Джон Таккер?

— Да!.. Откуда вы меня знаете?

— Попробуйте вспомнить.

Мужчина в меховой шапке улыбался. Типичное русское лицо… На верхней губе чуть заметный шрам… В глазах что-то знакомое, давнее…

— Филя Шубин, да? — сказал Джон Грахэм Таккер-младший по-русски, безбожно путаясь в произношении и не очень уверенно.

— Он самый!

— Что ты сделал со своей губой?

— Я ее зашил! Обычная косметическая операция!

Они долго трясли друг другу руки, хлопали по плечу, острили по поводу седины висков у Таккера-младшего и лысины у Шубина и, обмениваясь быстрыми, как мячик пинг-понга, вопросами и ответами, тщетно пытались втиснуть в несколько минут тридцать с лишним лет их жизни.

Шубин сказал, что Таккер обязательно должен побывать у него в гостях. Выяснилось, что Таккеры улетают второго января, а первое у них расписано по минутам: программа плотная и тесная.

— Очень, очень жаль! — сказал Шубин.

Джон Грахэм Таккер-младший поглядел на часы.

— Ты далеко отсюда живешь?

— Десять минут езды!

— Машина у тебя есть?

— Мой «Москвич» стоит у подъезда!

— Дай честное русское слово, что ты привезешь меня назад в гостиницу не позже чем без двадцати двенадцать!

— Даю!.. Беги за женой.

Джон Грахэм Таккер-младший, инженер и делец, посмотрел на Шубина озорными глазами Джонни Таккера, задиристого белокурого мальчишки, и сказал:

— Я поеду к тебе один. Не знаю, как твоя жена, но моя… О, это тяжелое орудие! Ты меня понимаешь?

— Вполне! — сказал инженер и улыбнулся так, как когда-то улыбался другой мальчишка, которого все звали Зайчиком. — Но как быть с твоим пальто? На улице мороз.

— Ты забыл, что у меня все-таки сибирская закалка. Итак, без двадцати двенадцать я снова здесь, так?

— Так! Пошли!..

…Половина первого ночи в дверь номера Таккеров робко постучали. Дверь отворила Элизабет Таккер. На пороге стояли ее муж и незнакомый ей мужчина явно русской внешности, в меховой шапке.

— Я должен перед вами извиниться, миссис Таккер… — бойко начал Шубин, но Элизабет его прервала:

— Входите, джентльмены!

Глаза ее были затянуты сплошным льдом.

Мужчины вошли в комнату. Джон Грахэм Таккер-младший ступал не очень уверенно и твердо. Его крахмальная сорочка была сильно измята и в рыжих пятнах, а правая бровь залеплена розовым пластырем.