Хонорик - таежный сыщик - Сотников Владимир Михайлович - Страница 28

Вдоме, где поселились Веселовы, витали новые запахи.

И не потому, что это был чужой, непривычный для жилья дом, и даже не потому, что в нем сейчас присутствовала Афина Палладиевна, принесшая с собой аромат новых, еще не испытанных на окружающих людях духов. В воздухе резко пахло валерьянкой. От этого Нюк с интересом вертел мордочкой и принюхивался, смешно закатывал глаза, будто приговаривая мысленно: «Изумительный аромат! Вот бы лизнуть разочек источник этого чудесного запаха!»

Ладошка, разгадав его желание, уже тайком обмакнул указательный палец в пролитую на стол валерьянку и намеревался угостить Нюка. Макар, заметив это, погрозил ему таким же указательным пальцем, только абсолютно сухим:

– Только попробуй! У него от этого нюх испортится!

Макар был сердит настолько, что самому впору было принимать валерьяновые капли. Как маме. Она выпила, наверное, уже целый пузырек, а все не могла успокоиться. Руки ее дрожали, поэтому она и пролила валерьянку на стол, когда капала себе из пузырька в стакан с водой.

– Успокойтесь, милая Александра Александровна! – приговаривала Афина Палладиевна. – Ну разве можно так волноваться, если все закончилось хорошо? Даже не хорошо, а прекрасно! Другого слова я просто не нахожу. Мальчики не заблудились, не сделали ничего плохого. Наоборот, они проявили чудеса сообразительности, находчивости и смелости. Да-да, смелости! Ведь для того, чтобы на что-то решиться, нужна именно смелость. Настоящая мужская смелость. Вы не согласны со мной, Иван Васильевич?

Иван Васильевич смущенно крякал, будто Афина Палладиевна укоряла его в отсутствии этой самой смелости, и кивал головой в знак согласия. Что, мол, можно возразить? Согласен он целиком и полностью.

– Но как, скажите на милость, – недовольно ворчал он, – им пришла в голову эта невероятная догадка? Для этого нужен совершенно свежий ум, не испорченный никакими шаблонными поисками решений...

– Вот этот ум и помог нашим ребятам, – улыбалась Афина Палладиевна. – Свежий и неиспорченный. Это ведь только мы, взрослые, ищем ответы на привычном пути. Где искать книгу? Конечно же, на каких-нибудь запыленных полках, в старых сундуках и комодах. А уж о том, чтобы выйти в поисках за пределы поселка, никто из нас и подумать бы не мог! Другое дело дети – им хватило одной случайной фразы этих старушек, чтобы разгадать местонахождение тайника. Макар, они так и сказали, что надо что-то забрать из бакена?

И Макар уже в который раз был вынужден повторять свой рассказ, во время которого мама охала и прикладывала ладони к вискам. Наверное, валерьянка все-таки не очень помогала ей успокоиться. И почему она всегда так волновалась при всех успешных расследованиях Макара? Результат результатом, но маму все-таки беспокоил механизм его достижения. Ей всегда казалось, что любое расследование должно сопровождаться приключениями. А приключения – они интересны для детей, но не для их родителей...

Вся научная этнографическая экспедиция была в сборе в доме Веселовых. Пришли все – и Иван Васильевич с Афиной Палладиевной, и Кооля, то есть Коля с Олей. Не считая, конечно, самих Веселовых – в полном составе. Поводом, понятное дело, послужила находка Общей книги. Сначала все охали, ахали, издавали нечленораздельные возгласы. А под это совсем немузыкальное сопровождение Макар несколько раз повторял свой рассказ. Сначала он, правда, хотел исхитриться и все объяснить простой случайностью – мол, Нюк совершенно по собственной прихоти принюхался к пирамидке на маяке, он решил осмотреть металлический трехгранник и обнаружил тайник... Но сразу же посыпались вопросы о том, как ребята попали к маяку, зачем пошли туда без разрешения, да что это за своеволие такое, ни с того ни сего соваться в тайгу в первый же день... Ну, и так далее. Выдумать на такие вопросы подходящие ответы Макар был не в состоянии. Вот и пришлось выложить всю правду, которая взрослым показалась еще более невероятной, чем самый изощренный вымысел.

Но с правдой им пришлось считаться. Тем более что Макар в своих повторах ни разу не запутался. Вот чем правда хороша, и он в этом не раз убеждался: если говоришь правду, то никогда не надо беспокоиться о том, что запутаешься или забудешь, что говорил в прошлый раз. Правда – она и есть правда. Одна-единственная и неизменяемая.

Постепенно восклицания сменились на высказывание предположений о том, как обстояло дело в поселке Фомка сто лет назад. И тогда начала выстраиваться точная, определенная картина происшедшего. Интересно было слушать взрослых, которые, перебивая друг друга, дополняли свой рассказ все новыми деталями! И Нюк, и Ладошка, уже позабыв про валерьянку, поворачивали свои мордочки от одного говорящего к другому, словно обижаясь, что в этом разговоре о них совершенно позабыли. А вообще-то зря. Ведь они были на самом деле чуть ли не главными виновниками события – в хорошем смысле слова. Но взрослые признали виновником, как водится, одного Макара. И в хорошем смысле, и в плохом, потому что за самостоятельность мама ругала только его. По старшинству. Но все-таки победителей, хоть они и в чем-то виноваты, не надо судить строго...

Впрочем, строгого суда и не получилось. Одна мама не в счет. Зато результат получился замечательным, хоть Макар, если честно признаться, никак не мог опомниться от его стремительности. Он готовился к долгим поискам, а что оказалось? Раз-два, и готово! Так даже неинтересно... При этих мыслях Макар поглядывал на маму и опускал голову. Разве он хотел, чтобы она выпила все запасы валерьянки? Чтобы этим запахом пропитался весь поселок? Нет уж, родителей надо иногда жалеть. Тем более таких умных – успокоившись, мама высказала несколько самых точных предположений. Не отставал от нее и папа. Ну, и остальные взрослые тоже, конечно, участвовали в разгадывании этого столетнего кроссворда.

Оказывается, не так просто жилось Ивану Павловичу Тетереву даже в таком забытом уголке, как таежный поселок Фомка. Это удивительно, конечно, но ему было запрещено заниматься научной деятельностью! Этого Макар, например, понять не мог. Как можно запретить человеку размышлять, записывать свои мысли? Но правительство в то время было напугано всякими революционерами, боялось людей, которые выступали со статьями против русско-японской войны, – вот и запрещало всем мыслящим людям высказываться открыто. За это ведь Тетерева и сослали в Сибирь. За ним даже следил специальный человек – жандарм, или полицейский, который иногда приезжал в Фомку с проверками. Вот Иван Павлович и вынужден был скрывать, прятать свои записки. Пока он был жив, это ему легко удавалось, но он боялся, что после его смерти эти труды попадут в ненужные руки и просто перестанут существовать, будут уничтожены. Вот он и попросил, наверное, своих квартирных хозяев надежно спрятать его книгу. Чтобы потом, по прошествии какого-то времени, передать такому же ученому, как и он сам. И чтобы уцелела его книга, не исчезла для потомков! Так и ждала она своего часа в укромном месте, где ее спрятал, наверное, дедушка этих самых Фоминишен. И так получилось, что дедушке и бабушке нынешних старушек, которые тогда были еще маленькими детьми, некому было передать свою тайну. Как дедушка умер, никто и не знает – то ли утонул на рыбалке, то ли погиб на охоте. А бабушка только и успела передать своим внучкам невразумительную информацию о том, что надо что-то забрать из бакена. И все! Вполне могла бы прерваться эта самая информация, ее тоненькая ниточка, если бы – только подумать! – не разгадал эту тайну после стольких лет подросток Макар.