Абиссинец (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич - Страница 53

Ильг попросил перерыв для консультации во время которого спросил меня и полковника, много ли сил было заявлено итальянцами — мы оба ответили что да, силы в несколько раз больше бывших в первой кампании и насыщенность артиллерией тоже превышает все допустимые мерки, ашкеров Негуса просто разнесут в клочья. Симонов сказал, что слова генерала Балдисерра совпадают с данными, полученными от русского военного агента в Риме. Второй вопрос касался русской эскадры, вступит ли она в бой? Симонов ответил, что не располагает такими данными, а Меншиков сказал, что, несомненно, нет, если Италия не объявит войну России. Сама Россия первой ни в каком случае нападать не будет.

После этого мы вернулись в зал и Криспи опять начал толковать о вероломстве и бесчеловечности эфиопов и о том, что они должны быть наказаны. Но, уважая права Менелика на царствование, они не предлагают его низложения и всего лишь ограничатся уступкой с его стороны территории по той линии куда дошли доблестные итальянские части, то есть в предгорьях по реке Тэкезе с севера на юг (там огромный каньон — естественная преграда), далее через точки Аксум, Амба-Алаге, Мэкеле и Адди-Грат, отступя от этих селений на 20 миль к западу или югу, так чтобы они были включены в передаваемую территорию.

Ни о какой провинции Тигре и Асмэре речь уже не идет, также как и о побережье — они опять итальянские и Италия получает приличный кусок новой территории вплоть до предгорий провинции Шоа. Кроме того Негус должен выплатить контрибуцию в 4 миллиона лир, отпустить всех пленных, заплатив каждому на дорогу офицерам и унтер офицерам по 200 лир золотом, солдатам по 20 лир. Эфиопия отказывается от самостоятельного ведения внешней политики, а при дворе Негуса будет находится итальянский чиновник в статусе Посла с особыми полномочиями для контроля выполнения условий мира. Нарушение условий приведет к немедленной отправке карательного корпуса. Войска Негуса, должны быть сокращены до 20 тысяч военнослужащих, ему запрещено иметь и покупать тяжелое вооружение — разрывные гранаты, пулеметы и пушки.

Предлагается подписать мир на этих условиях сейчас же, иначе завтра условия будут еще тяжелее.

С этими словами перед Ильгом была положена папка с текстом мирного договора. Ознакомившись с текстом, он вздохнул, взял ручку и уже начал выводить подпись, когда я вырвал у него лист бумаги. Раздался гул множества голосов, сверкнули вспышки фотокорреспондентов.

Что-то мяукнул возмущенный Ильг, а я выпрямился и начал свою речь. Я говорил долго в затихающем зале, даже возмущенное фырканье итальянцев скоро умолкло:

— Господа, я внимательно вас выслушал, теперь выслушайте меня.

Тут говорили о вероломном нападении, но позвольте вам напомнить, что причиной конфликта было расхождение в текстах Уччиальского договора на амхарском и итальянском языках, в чем Негус Менелик попросил международного арбитража, но все страны, кроме Россиии и Франции проигнорировали его просьбу, тогда Негус объявил о денонсации договора, заметьте о денонсации, а не об объявлении войны. В ответ Италия вторглась на территорию Эфиопии, заняв ряд городов. Лишь когда эфиопские войска попытались выбить итальянцев из форта Мэкеле — посмотрите на карте — он отстоит от границы на добрых двести миль, Италия объявила войну и в ответ Эфиопия тоже объявила войну. Так кто же захватчик, кто начал эту бойню? Ответ несомненен — Италия. Поэтому вся ответственность за жертвы и кровь — на итальянском правительстве, премьер которого здесь присутствует.

Здесь много говорили о варварстве эфиопов, о том, что они не цивилизованы. Скажите, господин Криспи, а разве цивилизованно убивать медицинский персонал под флагом Красного Креста — я имею в виду разгром русского госпиталя возле Мэкеле, чему сам был свидетелем. Чтобы вам напомнить передаю вам фотографии и вам, господа журналисты — здесь несколько комплектов, если кому не хватит, передайте название вашей газеты, ваше имя и вам отпечатают их в таком же качестве. С этими словами я передал пачку фотографий журналистам.

С места крикнул генерал Балдисерра: «Это еще неизвестно, кто убил этих людей, почему вы думаете, что это итальянцы?».

— Господин генерал, вы же военный человек, посмотрите на голову врача, разрубленную сабельным ударом. Такой удар мог нанести только всадник или великан трехметрового роста. Великанов в армии Негуса я не видел, а вот конный полк под Мэкеле видел, поскольку мои люди уничтожили там не менее двух эскадронов вашей конницы, остатки полка просто бежали от моих пулеметов и ручных бомб. В этом полку служили лишь итальянцы, в чем я имел честь убедиться, осматривая место сражения. Остальные медики и раненые, погибшие в госпитале, были также зарублены, среди них священник, пытавшийся с крестом в руках образумить белых дикарей. Со стороны прессы послышался возмущенный шум, люди встали и что-то сердито говорили, обращаясь к итальянцам, из чего я сделал вывод, что многие эти фотографии раньше не видели.

— Кстати, для представителя Святейшего престола, назвавшего эфиопов дикарями-язычниками. Это древняя нация, ведущая свой род от племени Соломонова и уже более чем полторы тысячи лет исповедующими христианство. У них есть своя письменность и школы, своя культура о которой вы не имеете никакого понятия, но утверждаете о диких обычаях. А известно ли вам о приказе генерала Баратьери не брать пленных, подписанном накануне битвы при Адуа. Вот этот приказ у меня в руках. К сожалению, копии нет и я не могу его отдать итальянской делегации, но к следующему раунду переговоров я постараюсь сделать копию. Со стороны журналистов послышались крики: «И нам, и нам, пожалуйста».

— Хорошо, господа журналисты, как и с фотографиями госпиталя, которые уже были опубликованы многими газетами, составьте список, чтобы всем хватило.

Как видите, фактов бесчеловечного и нецивилизованного ведения войны итальянскими агрессорами, более чем достаточно. Теперь о пленных: лично я курировал строительство железной дороги от Асмэры до Мэкеле. Там трудилось около восьми тысяч пленных итальянских солдат под командованием полковника. Я лично проверял, чтобы на столе этих пленных были мясо и фрукты, они были в достаточном количестве обеспечены крупой и пастой. Во время последнего рапорта мне итальянским полковником было сказано, что умерших и больных среди его отряда нет. Кстати, все итальянские раненые, которые обратились в госпиталь, получали медицинскую помощь.

— Думаю, что итальянской делегации все ясно?

После этого итальянцы взяли двухдневный перерыв на консультации. Ильг надулся, как мышь на крупу и со мной не разговаривал. А что мне, прикажете ждать, пока он подпишет унизительный мир, который означает для меня лично то, что Машу я никогда уже не увижу?

На следующий день я поехал в консульство и привез оттуда фрак и цилиндр, мы договорились, что Иван Иванович прикажет сделать еще нужное количество отпечатков и попробует качественно переснять итальянский приказ.

Через два дня переговоры возобновились, целый день продолжалась нудная торговля о том кто, кому и чего должен, наконец, Криспи предложил остаться в прежних границах без каких либо выплат какой-либо стороне. Ильг было открыл рот, но я сказал:

— Наши требования — полное присоединение всей ранее аннексированной провинции Тигре со всем побережьем, то есть ликвидация итальянской Эритреи и выплата шести миллионов лир контрибуции.

Криспи поперхнулся водой, которую в это время пил из стакана и долго откашливался. Когда старику стало полегче, он встал и сердито произнес, что это возмутительные и неприемлемые итальянской стороной условия и кто я такой чтобы их ставить.

Я было хотел ответить, что я такой, но Меншиков жестом остановил меня и спросил у принимающей стороны, кем подписаны документы, удостоверяющие полномочия итальянской делегации.

— Как кем, — удивился британский губернатор, — его превосходительством премьер-министром Франческо Криспи, вот он собственной персоной.

— Бывшим премьер министром и бывшим главой бывшей итальянской делегации, — ехидно уточнил Меншиков, — вчера вечером Его величество король Италии и Савойи Умберто I, приняв во внимание голос свободной европейской и североамериканской прессы (поклон в сторону журналистов) и протесты итальянского народа, окончательно отправил в отставку премьера и все его правительство. Видимо, среди многочисленной итальянской делегации не нашлось никого, кто бы сходил утром на телеграф или спросил у портье отеля, не было ли писем.