Во власти (не)любви (СИ) - Аваланж Матильда - Страница 16

— Я дочитала, — перебила Джина. — Но, на самом деле, мне кажется ты увлекся этими статьями, а в выступлении нужно больше какой-то живой, эмоциональной составляющей… Знаешь, мне понравилась из той книжки пьеса по мотивам повести. Что, если нам с тобой поставить небольшой отрывок? Мне кажется, это произведет впечатление…

«На профессора Торстона Горанова» — чуть было не договорила она.

— Нет, — резко оборвал Вацлав и добавил, не глядя на нее. — Я не смогу… играть кого-то. У меня нет к этому способностей.

— Не надо относиться к этому слишком серьезно. Даже репетировать не будем! — легкомыслие стало потихоньку возвращаться к ней. — Просто для антуража, наденем костюмы, сыграем любовь…

— Да… Сыграем, — он чему-то усмехнулся и почему-то сделал шаг к ней.

— Вот и чудесно, — обрадовалась Джин, потихоньку отступая к выходу. — И да, кстати, ты не мог бы мне дать с собой наработки? А то они все у тебя, а я уже хочу тоже начать готовиться.

Ни слова не говоря, Вацлав протянул девушке папку, которую взял со стола, и Джин, оказавшись по ту сторону двери, с облегчением поспешила прочь.

ГЛАВА 8.2

Мерзкая дрянь! Лживая сука! Шлюха подзаборная!

Дюк Кремер сидел в оборудованной по последнему слову техники мониторной, тупо пялясь в экран, на котором была зациклена видеозапись с Джиной, которая вновь и вновь заходила с этим недоноском Кнедлом в его комнату, где наверняка услужливо дала трахать себя во все щели! Дала ублюдку так, как не дала ему, Дюку!

Первое желание разгромить тут все к чертовой матери, а потом пойти и разбить этому уроду череп, прошло, но всепоглощающая ярость клокотала в нем тремя банками пива, которые он выдул, пока они с Феликсом Мауэром просматривали видеозаписи с разных камер, по дням отслеживая передвижения этой твари.

Дюк знал, что кто-то наверняка ее трахает, иначе просто не могло быть, эта девка создана для этого, но каково же было его негодование и злоба, когда он понял, кто. Он-то думал, какой-то крутой мужик не из академии, к которому она сбегала по ночам, но нет! Роскошная Джина Моранте спуталась с последним лузером, бесцветным придурком в подержанных шмотках, ко всему прочему, как сообщил Феликс, оказавшемуся еще и человеком! Каким-то жалким человечишкой, сосудом, предназначенным лишь для того, чтобы могущественные истые кормились его кровью!

Мауэр, который подвизался в академии охранником, следящим за мониторами, и к которому Дюк аккуратно подкатил в тренажерке, оказался неплохим парнем. Правда, поначалу дико испугался, что начальство его прибьет, но когда Дюк отстегнул ему приличную сумму, нехотя пустил Кремера в мониторную. Первым делом Дюк, конечно, подтер ту ночную запись из гаража. Благо владелец Bugatti вмятины на своей тачке еще не видел, так как к ней не подходил и, даст бог, не подойдет еще долго.

На волне откровения Кремер рассказал Мауэру о Джине, и у того тут же загорелись глаза:

— Ты с Моранте мутил? Серьезно? Ну, и как она в постели? Говорят, эта крошка делает просто улетный… — и многозначительно подмигнув, Феликс несколько раз толкнул изнутри языком щеку.

Дюк едва удержался, чтобы изо всех сил не врезать Мауэру кулаком в наглую морду, но ссориться с Феликсом сейчас было невыгодно. И разозлился он даже не из-за того, что паренек завел интимные разговоры, а из-за того, что Джина Моранте, эта сучка с аппетитным телом, блестящими волосами и умными насмешливыми глазами, так и не сделала ему минет.

Он мечтал, чтобы она стояла перед ним на коленях, смачно облизывая его дружка, мечтал, чтобы покорно раздвигала ноги и стелилась перед ним, точно коврик, мечтал наматывать эти шелковые волосы на ладонь, вколачиваясь в ее белое тело, мечтал навсегда стереть ироническую улыбку с прекрасного лица, заменив ее выражением покорности, но… Эти мечты так и остались мечтами.

Все произошло лишь раз, и не так как он хотел. Совсем не так. У него были девушки и до нее, и никто не жаловался, наоборот, они говорили, что в сексе он ураган — мощный, неистовый… Все были довольны. Все стонали под ним от страсти. Но насмешливые умные глаза Моранте с выражением скуки в них перекрыли все, что было до этого, превратили это в мерзлый лед… Она так и не взяла у него в рот. Не взяла ни разу. И она зациклилась в его голове, как видеозапись на мониторе. Видеозапись, которую не остановить. Женщина, которая должна принадлежать только ему, ему одному…

Феликсу Дюк сказал, что да, в постели Джина огонь, но то, что она связалась с каким-то ублюдком, его невыразимо печалит.

— Так ублюдка можно и в бараний рог, — с осторожной усмешкой заявил Мауэр. — И она опять твоя будет!

— Можно, — кивнул Дюк, налитыми кровью глазами глядя в монитор, ка котором Вацлав Кнедл снова лапал его Джину, якобы подхватив ее на лестнице. — И нужно! Вот только как это сделать, чтобы… без последствий?

— Легко, — прошептал Феликс и склонился к уху своего новоявленного дружка. — Нужно унизить его на глазах твоей цыпочки! Унизить так, чтоб ее потом блевать тянуло при одном взгляде на него. Унизить так, чтобы он потом сам вскрылся от этого унижения!

— И как так сделать? — тупо переспросил Дюк, открывая четвертую банку пива.

Его лицо некрасиво покраснело, на лбу блестела испарина, а ноги были широко расставлены, будто в ширинке штаны ему стали невыносимо тесны.

— Очень просто! — Феликс широко улыбнулся и хлопнул Дюка по плечу. — Очень просто…

ГЛАВА 9. Запонка

ГЛАВА 9

Запонка

Поймав свое отражение в одном из коридорных зеркал, Джин покачала головой и мрачно усмехнулась. За ежедневными делами, которые шли и шли бесконечной чередой, у нее даже не было времени подумать о том, как разительно чернавка Джина Моранте отличается от той богатой и уверенной в себе девушки, которой она была раньше. Кажется, это было так давно, словно в прошлой жизни…

Гладкие прямые волосы, которые всегда были особой гордостью Джин, скручены в тугой узел и спрятаны под серую косынку. Женщинам Догмы нельзя ходить с непокрытой головой. Полное отсутствие косметики делает ее лицо года на три моложе своих двадцати восьми, каким-то простым и блеклым. Непритязательное черное платье незатейливого кроя и, конечно же, скромный серый фартук чернавки довершают картину, ну в венцом образа являются, разумеется, телесные гольфы до колена и уродливейшие коричневые башмаки на плоской подошве, которые в ее княжестве не обула бы даже девяностолетняя бабка! Из всего вышеперечисленного особенно доканывали Джин именно гольфы! Были они сшиты из какого-то особо шершавого нейлона, а слишком узкая резинка больно давила на чувствительные места чуть ниже колена.

Никакого сравнения с тончайшими, как дымка, чулками, которые она носила раньше! А уж про хлопчатобумажное белье, являющееся самым страшным кошмаром не только девушки, но и мужчины, который предположительно мог бы ее в нем увидеть, лучше вообще молчать!

Впрочем, Джин понимала, что именно такая — жуткая не сексуальная одежда для юбок в Догме придумана специально, чтоб не забывали свое положение и не вздумали почувствовать себя красивыми и желанными. Тут даже мессалинам, которые, казалось, должны возбуждать и ублажать мужчину, не положено красивое белье. По глубокому убеждению пестуньи Магды, они должны делать это исключительно своими умениями.

Похоже, власти Догмы всеми силами стремятся избежать того, чтобы мужчина влюбился в презренную юбку и бросил все к ее ногам. Интересно, а бывали ли такие случаи?

Мысль показалась интересной. Раздумывая над ней, Джин, прижав к себе ровную стопку чистого и собственноручно ей выглаженного постельного белья, вошла в спальню комиссара. Вошла осторожно, чуть ли не крадучись, потому что его комната, так же как и личный кабинет, находились в мужской половине дома, на которую приходить женщинам было запрещено. Исключение делалось только для убирающихся там чернавок, но они должны были делать это в строго отведенное время и находиться там не более получаса.