На Забайкальском фронте
(Документальные повести, очерки) - Котенев Алексей Яковлевич - Страница 17

КОМБАТ СОТНИКОВ

Темная ненастная ночь была на исходе. Дул резкий порывистый ветер, в клочья разрывая ползущие по небу низкие тучи. Надоедливый дождь таинственно шуршал в желтых прошлогодних камышах. Под ногами чавкала болотная грязь. Она налипала на сапоги, засасывала сделанные из досок лыжи, на которых солдаты тащили пулеметы. Рота все ближе подбиралась к занятому гитлеровцами Конотопу.

— Видно, правду говорят, будто царица назвала этот город Конотопом за то, что здесь конь утоп, — пробурчал негодующе капитан Сотников, вытаскивая из грязи промокшие ноги.

С трудом пробираясь через трясину, командир роты еще и еще раз обдумывал план дальнейших действий. Ударить надо оттуда, откуда враг не ждет, — это, конечно, хорошо. Но главное — ударить как следует, дерзко, стремительно, чтобы не дать ему опомниться. Если же гитлеровцы сумеют прийти в себя, то, считай, напрасна вся затея. Расправиться с ротой смельчаков им будет не так уж трудно. Надо прежде всего уничтожить штаб, связь, наделать побольше шума, деморализовать противника. В это время главные силы «под шумок» форсируют речушку и ворвутся в город с другой стороны.

У самой окраины Конотопа капитан Сотников остановился и, заслонившись плащ-накидкой, осветил карманным фонариком карту города. На ней синим крестом был обозначен фашистский штаб, а жирными коричневыми дугами обведены городские здания, в которых размещались гитлеровцы. По этим местам и надо было нанести первый, ошеломляющий удар.

— Вперед! — приглушенно крикнул капитан, вглядываясь в ночную темноту.

Первые кварталы удалось пробежать без единого выстрела. А потом тишину ночи разорвали автоматные очереди.

— Тра-та-та-та…

Первый взвод устремился к штабу. Автоматчики окружили его со всех сторон. В окна полетели гранаты, раздались один за другим несколько выстрелов, из окон повалил густой едкий дым.

— Ура! Ура! — гремело вокруг.

Перепуганные гитлеровцы выбрасывались на улицу в одном белье и тут же падали в грязь, сраженные меткими автоматными очередями. К штабу бросился взвод гитлеровцев, расквартированный на соседней улице. Но умело расставленные на перекрестке пулеметы тут же пришили их к земле.

Внезапный удар, как и предполагалось, ошеломил гитлеровцев. В городе началась паника. Перепуганные фашисты никак не могли понять, что случилось, беспорядочно бежали, стреляли, полагая, что в город ворвались крупные силы советских войск.

В это время и надо было ударить по городу главным силам. Но они, видно, задержались на переправе.

«Что такое?» — недоумевал Сотников, то и дело поглядывая на часы.

Задержка главных сил дала возможность гитлеровцам прийти в себя. Осмелевшие эсэсовцы стали теснить роту к реке, но она заняла прочную оборону на приречной улице у моста и стояла насмерть. В этом бою капитана Сотникова тяжело ранило, но он продолжал руководить боем и, как ни трудно было, продержался-таки до прихода главных сил.

Сотникова нашли в развалинах хаты и полумертвого отправили в полевой госпиталь.

По дороге из госпиталя на фронт капитан Сотников завернул в Конотоп, чтобы оглядеть как следует место, где он чуть не погиб. На вокзале спросил у милиционера, как проехать к мосту через реку Езучь. Тот ему объяснил:

— Езжайте на улицу капитана Сотникова — там увидите.

— Это что еще за улица? — удивился капитан.

— Вы что, с неба свалились? В честь героя названа. Наш город брал.

Капитан с трудом отыскал знакомое место боя, прошел по набережной, а потом сел на сваленные бревна и, глянув на прибитую к дому дощечку с надписью «Улица капитана Сотникова», покрутил головой: «Ну дожил ты, Иван. Подумать только — собственную улицу заимел! Чудеса, да и только…»

В своей дивизии его встретили как человека с того света. Поздравили с майорским званием, вручили награду — второй орден Красного Знамени, которым он был «награжден посмертно». И снова в бой. Провоевал недолго. Снова ранение, госпиталь, а потом неприятный разговор в отделе кадров. Уже немолодой полковник, просмотрев его медицинские документы, сказал:

— Медицина вам предписывает длительный отдых. Езжайте-ка, дорогой Иван Никифорович, в Конотоп, селитесь там на улице капитана Сотникова и живите на здоровье.

— Предложение заманчивое, — ответил Сотников. — Но война-то еще не кончилась. А мне надо должок кое-какой получить с фашистов.

— Медицина — штука строгая. Тут я бессилен, — сказал кадровик. — Вот пойдете к генералу получать награду — поговорите с ним об этом.

Генерал вручил подполковнику Сотникову третий орден Красного Знамени, поздравил его с наградой. Потом заговорил о дальнейшей службе.

— Ваши кадровики хотят меня в Конотоп законопатить, — пожаловался Сотников.

— В Конотоп? С таким боевым опытом! Да вы же зачахнете там от безделья. Мы вот что сделаем — пошлем вас готовить резервы для фронта. Заживут ваши болячки, и вы вместе со своими резервами поедете на фронт.

И вот комбат Сотников готовит резервы для фронта. Делает свое дело с увлечением, трудится упорно, настойчиво. Каждое занятие стремится приблизить к боевой действительности. Если что понравится на занятиях, говорит:

— Правильно, по-фронтовому! — Это у него наивысшая похвала.

Если не понравится, с досадой махнет рукой:

— Эх, горемычный! В бою за такое дело пришлось бы головой расплачиваться.

Тема предстоящих занятий — «Форсирование водной преграды». Комбат решил провести их с учетом опыта, приобретенного в боях за Конотоп.

По весеннему бездорожью к реке двигались стрелковые роты, артиллерийская батарея, саперы, автомашины с понтонами. Когда машина застревала, из кузова мгновенно выскакивали солдаты, пускали в ход саперные лопаты, подтаскивали хворост, подставляли под борта свои сильные плечи, и застрявшая машина, разбрасывая по сторонам клочья липкой грязи и оставляя позади сизые клубы дыма, с надрывным гулом вскакивала на бугор.

Комбат внимательно следил за движением колонны. Он чем-то походил на Григория Мелехова — такое же смуглое лицо, тот же профиль. Если был чем-то недоволен, то хмурился, вздрогнув, опускались мохнатые темные брови, яркие огоньки в привлекательных карих глазах совсем угасали.

О бое за Конотоп рассказывал с горечью и ноющей сердечной болью.

— Между прочим, знаете, в чем состояла ошибка во время переправы под Конотопом? Прежде всего в том, что командир выбрал неудачное место для переправы. Его привлек отлогий противоположный берег. Дескать, легче будет выгружаться! А не подумал он, голова: раз берег отлогий, значит, вся река простреливается, значит, будешь весь как есть на виду. И еще он допустил одну ошибку: начал сразу же переправлять орудия прямой наводки. А их огнем надо было поддерживать переправу, чтобы враг не смел головы поднять.

Через полчаса сквозь прибрежный тальник блеснула серебряная лента реки. Сотников и еще несколько человек направились на КНП командира роты Кошунова.

— Посмотрим, как он будет «брать Конотоп», — сказал на ходу подполковник. — Воевать ему не пришлось, так что ошибиться вполне может…

Когда вышли через густые тальниковые заросли на поляну, навстречу быстро шагнул молодой, подвижный офицер и четко представился своему начальнику. Это и был командир роты Кошунов.

— Ну показывайте, что вы здесь замышляете? — спросил Сотников.

Он быстро прошел к самому берегу реки, раздвинул гибкие ветки лозняка и, увидев проступающие в полутьме контуры противоположного берега, одобрил выбор командира роты. В этом месте берег был крутой, бугристый и мог стать хорошим естественным прикрытием для переправляющихся.

— А не подумали, как выгружаться придется? — спросил подполковник. — Видите, какая там круча?