Император из стали (СИ) - Васильев Сергей Викторович - Страница 44

— Слово в слово, — кивнул Герарди и опрокинул в себя коньяк.

— Но ты ведь сам сказал, что это был бред, — неуверенно предположил Спиридович.

— Вот я и пытаюсь целый месяц себя в этом убедить. Пока не получается…

— Это не бред, — неожиданно твёрдо произнес посерьёзневший Деникин.

— Поясните, капитан, — обратился Спиридович к Антону.

— Я не знаю, что это, поручик, но когда я представлялся его величеству, он пожал мне руку и у меня в тот миг возникло видение… Яркое, ясное… Москва заснеженная, совсем как сегодня, только вся такая серая, мрачная…Неподвижно стоящие полки на Красной площади… и громовой голос «Наше дело правое! Победа будет за нами!» И так эти слова мне в голову впечатались, что я сам их повторил прямо во время представления…

— А ты, Антон, себя видел? — осторожно поинтересовался Спиридович.

— Нет, — мотнул головой Деникин, себя я не видел, но почему-то уверен, что я тоже должен быть там — в строю….

— И что? — горячо спросил Герарди.

— И всё. Но то, что у меня был не обморок, не сон, не игра воображения — это абсолютно точно… И вот что я понял… Приближая к себе, император будто приоткрывает нам окно, показывая частичку того, что он видит сам… У меня это было как видение при прикосновении. У Герарди — в виде монолога в забытьи. А вот теперь, выслушав Бориса, мне стала понятна еще одна странность, которую я не мог себе пояснить…

Офицеры внимательно слушали.

— Это необъяснимое, на первый взгляд, приближение людей, которых он до этого вообще не знал и о которых ему никто не докладывал. Положим, я писал на Высочайшее имя прошение и меня он мог знать… Но остальные приглашенные из нашего управления просто пожимают плечами. Юденич и Корнилов вызваны из глуши из Туркестана, Марков — начинающий артиллерист-подпоручик, хоть и из лейб-гвардии, Дроздовский — вообще юнкер, ну и гражданские штафирки Гучков и Врангель… Все — абсолютно разные по происхождению, образованию, взглядам и привычкам люди. Никакой связи и ничего общего. Но вот теперь Борис рассказал мне свою историю и я сразу понял, в чем дело… Мы все приговоренные, понимаете? Он собирает вокруг себя тех, чью трагическую судьбу как-то разглядел, и хочет спасти…

— Ной и его Ковчег… — пробормотал Герарди.

— И как можно проверить Ваши предположения?

Деникин пожал плечами.

— Только спросить прямо. Другой возможности не вижу.

— Или монаршую руку почаще жать, — улыбнулся Спиридович.

— Поручик, сколько вам отмерено Его Величеством? Ещё 17 лет? Так это же целая вечность! — Деникин попытался успокоить Герарди, положив ему руку на плечо. — Предлагаю вернуться к этому вопросу в 1917! А пока — просто требую составить мне партию!

— Ваше императорское Величество, Вы меня пугаете. Зачем такая секретность?

Алексе?й Па?влович Игна?тьев, генерал от Кавалерии и Член Государственного Совета, конечно же не выглядел напуганным и даже заинтригованным. Его скорее забавляла эта императорская игра в венецианский карнавал с переодеванием и маскарадом. Однако монаршая воля для бравого вояки была приказом вышестоящего начальника. Он не мог ослушаться, потому покорно согласился со всеми условиями встречи, переданными ему сыном — поручиком Игнатьевым.

Встреча состоялась в Петровском путевом дворце, сером и угрюмом в это время года, Император явился туда без всякой помпы и даже без эскорта, всего с двумя сопровождающими.

Игнатьевы, прибывшие верхом, застали монарха во дворе в казачьей бурке и папахе, азартно штурмующим снежную крепость, отчаянно защищаемую местными ребятишками.

— А-а-а! Вот и подкрепление прибыло! — радостно закричал царь, перекрывая визг детей, радующихся удачному попаданию снежка. — Господа! Приказываю немедленно взять в плен и доставить в штаб этих сорванцов, а то у них уже носы синие…

— Эскадро-о-о-н! — зычным голосом скомандовал сыновьям старший Игнатьев. — Слушай мою команду!..

Только через полчаса, когда радостно визжащую ораву, довольную вниманием взрослых, удалось препроводить к родителям, раскрасневшиеся от неожиданных забав офицеры наконец-то добрались до отведенного для беседы флигеля, где в жарко натопленной столовой их ждал накрытый стол.

— Порадовали, Ваше императорское величество, — смакуя горячий ароматный чай, признался Алексей Павлович.

— А я-то тут причем? — пожал плечами император, — это ребятишек благодарить надо, они затеяли строительство крепости, вот я и не утерпел… Только знаете, какой вопрос меня беспокоит, мой генерал? Как мы им долги отдавать будем за предоставленное удовольствие?

— Не понял, — поднял брови старший Игнатьев.

— Есть у меня ощущение, — пояснил император, — что у нас, кто сейчас находится у власти, имеется должок перед этими детишками. Он растет и скоро будет предъявлен к оплате.

Генерал кашлянул, потер пальцем переносицу и уставился на царя совсем другими глазами, в которых уже не было никакой расслабленности.

— Только не говорите, Алексей Павлович, что я изменился, — усмехнулся монарх, — я это уже слышал слишком часто, чтобы привыкнуть. Будем считать, что я болел, а теперь выздоровел и обнаружил, что мир выглядит сегодня так, будто огонек на бикфордовом шнуре уже нырнул в зорьку, поэтому времени уже не хватает на традиционные церемонии, приходится быстро переходить к существу дел.

— Ну что ж, — старший Игнатьев промокнул губы салфеткой, аккуратно сложил её на скатерти и положил сверху оба кулака, — по существу, так по существу….Вы хотели поговорить о Пирамиде?

— Да, ведь именно так называл детище Канкрина министр Александра II Лорис-Меликов? Мне нужна агентура в Европе, которая никаким образом не будет связана с официальным МИД или с жандармским управлением. Мне нужна полностью независимая работоспособная разведочная структура, и использовать для этих целей ваших людей, — император сделал акцент на слове «ваших», — было бы проще, чем создавать что-то с нуля… А Ваша «Звездная палата» и Пирамида идеально для этого подходят. Меня всё устраивает, даже ваша ссора со «Священной дружиной» и вынужденный переход на нелегальное положение.

— Вы даже это знаете? — удивился Игнатьев.

— Да, и еще многое-многое другое, начиная с того, что «Священная дружина» не распущена, даже наоборот — недавно договорилась о взаимодействии, а фактически — наняла социал-революционеров для формирования справедливого общества — в их понимании этого слова.

— А их понимание расходится с вашим? — осторожно поинтересовался генерал.

— Чуть больше, чем полностью, — вздохнул император, — но я не собираюсь прямо сейчас рубить с плеча и пресекать их деятельность, в частности — пока не трогаю Безобразова и Вонлярского. Пусть считают, что все их планы — тайна за семью печатями.

— А про нас… про меня вам тоже известно ВСЁ? — с легкой усмешкой спросил Игнатьев.

— Вы имеет ввиду Ваши сетования на отсутствие на троне сильного царя и задушевные беседы о необходимости военной силой принудить династию к решительным реформам? — в тон генералу спросил император. — Да, известно. И не бледнейте так, пожалуйста, среди ваших собеседников нет доносчиков, я узнал это совершенно другим способом.

— А можно полюбопытствовать — каким? (*)

— Нет… И считаю, что это не важно. Я прекрасно понимаю, что ваши действия — это результат полного невнимания к вашим тревогам за судьбу России и пытаюсь исправить ситуацию, ожидая от вас понимания и взаимности.

— Я, конечно, могу что-то подзабыть, — медленно начал генерал…

— А вот этого точно не надо сейчас говорить, Алексей Павлович, — жестко пресек продолжение император. — Человек, который помнит по фамилиям не только вахмистров, но даже взводных унтер-офицеров своего бывшего полка, не может не помнить такие важные вещи. (**) Скажите лучше правду — вы сомневаетесь в том, что задачи, которые я хочу решить с вашей помощью и с помощью Канкрина в Европе, пойдут на пользу Отечеству? Боитесь, что всё закончится трагедией для людей, которых вы оберегаете?