Одинокий некромант желает познакомиться (СИ) - Демина Карина - Страница 39

Порой они прикидывались людьми и столь успешно, что и опытные Мастера не замечали. И не отпускала мысль, что твари просто хотели жить.

Вот только безумие не отпускало.

— Я… виноват.

— Виноват.

— Я не хотеть!

— Верю.

— Я… плохой?

— Нет, ты не плохой, — Земляной подошел к краю круга. — Все ошибаются. И ничего страшного не произошло. Было бы куда хуже, если бы тварь просто поднялась.

Мальчишка качнул головой.

— Иди, — велел Глеб. — Я с ним посижу… и этого любопытного тоже забери.

— Я ничего, я так… — Мирослав Аристархович погладил стену. — Кладка очень старая… если дома строились в одно время…

Договаривать он не стал.

Глеб занял место, согретое Земляным. Он прикрыл глаза и приготовился ждать. Мальчишка был упрям, а вот тварь…

…нельзя показывать страх.

Впрочем, тварь его все равно чуяла.

— Они. Плакать. Много. Там. Кровь. Много. Там. Я слышать, — Арвис заговорил первым. — Помочь. Им. Хотеть.

Он потрогал горло.

— Болит?

Кивок.

— Выходи. Лечить будем.

Арвис покосился, но встал, сделал неловкий шаг и замер.

— Боли-и-ит, — прохныкал он, схватившись за ногу.

— И это вылечим. Выходи. Я не злюсь. Никто не злится.

Мальчишка опустился на четвереньки и пополз, двигался он нервно, дергано, будто не до конца освоившись с телом. А вот границы будто и не заметил.

— Вот и хорошо, — Глеб подхватил его и потянул. — Вставай. Пойдем, целителя вызовем. Полежишь денек-другой… есть хочешь?

Арвис тряхнул головой и предупредил:

— Я помнить. Что быть. Она говорить мной. Я помнить, что она говорить. Плохо. Много плохо.

— Это не ты.

— Они думать Арвис плохо. Раньше. Выгребок. И еще… — он добавил пару слов покрепче. — Сказать, ему уходить. От людей.

Надо же, а говорит он куда больше, чем за все предыдущие месяцы.

— Арвис не хотеть. Здесь быть хотеть. И там.

— Значит, Арвис останется, — Глеб провел по острому плечу.

Он совершенно не умел утешать мальчишек, которые сами не умели принимать утешения.

— Ты от них отличаешься. А они отличаются от остальных людей. И поверь, другие боятся их не меньше, чем они тебя. Со временем вы привыкнете друг к другу.

Друзьями они вряд ли станут.

— Только и ты не задевай их, ладно?

— Арвис… не будет.

Он опять горло потрогал, жалуясь:

— Болит.

— Пойдем, — Глеб подхватил мальчишку на руки, благо, весил тот не больше коробки с костьми. Арвис замер. — Все нормально, просто тебе пока стоит поменьше шевелиться. Когда я попал под иного, я неделю пластом лежал.

— Ты? Попасть?

Брови недоверчиво сдвинулись.

— А то… иногда… Мастера дают почувствовать, каково это…

…темный склеп.

И призыв, на который тьма откликнулась. Голос отца, доносившийся откуда-то издали. Сил у него почти не осталось, но и того, что было, хватало.

Предчувствие.

Страх, сковавший по рукам и ногам. И ощущение, что воздух исчез.

Память.

Та вот никуда не исчезла. Глеб прекрасно помнил и пол склепа, грязный, с прорастающей сквозь камни травой, белесой, потому что света было мало, но упертой. Помнил, как его выворачивало на этот пол. И как отец, вцепившись в волосы, сказал:

— Здравствуй, тварь. Как тебя зовут?

Шипение.

Она не желала говорить, но разве спорят с Мастерами? И боль приходила, подстегивая. Он помнил и ненависть, сжимавшую сердце, и монотонный речитатив заклятья…

— Больно, — участливо поинтересовался Арвис и, подняв руку, провел грязными пальцами по лицу Глеба.

— Больно, — врать им смысла не имело.

Да и зачем?

…интересно, когда полиции станут известны подробности, его, Глеба Белова, жизни, как скоро они вцепятся в вымышленное его безумие?

— Не слушать. Тварь не слушать.

— Не буду.

…он провел в круге три дня, и все три дня отец беседовал с тварью. Он привел мать, и тварь говорила ей слова, от которых Глеба до сих пор мутило. Он оставил сестер, пусть и полагал их бездарными, и тварь развлекалась, доводя их до слез.

А потом, когда ее все же изгнали, Глеб лежал один.

Его боялись. Даже мама, хотя она-то понимала, что Глеб не виноват.

— Тебе тоже. Целитель.

— Мне уже не поможет, — Глеб плечом толкнул дверь.

…их страх не исчез. Они научились с ним справляться, как справлялись с безумием отца, но Глеб все равно чувствовал его.

…он отнес Арвиса в свою комнату. Ни к чему ему пока с остальными встречаться. Уложил в постель. Накрыл одеялом.

— Есть хочешь?

Полукровка покачал головой, но когда Глеб хотел встать, вцепился в руку.

— Будь. Мало. Здесь.

— Побуду.

Он и вправду сидел, слушая, как тикают старые часы. Они нашлись в доме, и Глеб не устоял перед искушением починить их, благо, механизм сохранился в отличном состоянии. И часы говорили. Бежала секундная стрелка по кругу, пыталась ее догнать минутная…

Тик-так.

Мальчишка послушно закрыл глаза, дыхание его выровнялось. А Глеб осторожно коснулся волос. Так оно будет надежней. Сон душу не излечит, но хотя бы тело восстановится.

Глава 17

Глава 17

…очередного мальчишку Анна обнаружила на кухне. Он устроился, закинув ноги на стол, а руки сложил на тощем животе.

— Тебе и вправду так удобно? — поинтересовалась Анна, разглядывая гостя.

— А тебе дело? — ответил тот.

Мальчишка был хорош.

Правильные черты лица. Огромные глаза того чистого голубого цвета, который встречается крайне редко, молчаливо свидетельствуя о сильной крови. Вьющиеся светлые волосы.

Легкая надменность.

— Нет, — Анна повернулась к мальчишке спиной. — Мне совершенно нет дела. Даже если ты сейчас полетишь с этим стулом.

…который опасно накренился.

— Я хочу есть.

— Сочувствую.

— Ты не поняла, женщина, — он старался говорить грозно, но голос срывался. — Подай мне… чаю. Немедленно.

— Немедленно не выйдет.

Анна скрыла улыбку.

Она поняла, на кого похож этот паренек. Оно, конечно, маловероятно, хотя… сходство просто поразительное. Стоит отписаться Святославу, может, и вправду случайное дитя.

— Почему? — и вновь сип.

Голос сорвал?

— Потому что чайник я только поставила, — Анна включила огненный камень. — Следует подождать, пока вода закипит, а потом остынет достаточно, чтобы не испортить сбор. Ты какие чаи любишь?

— Всякие, — ноги со стола он все-таки убрал. Но тут же вспомнил о своей важности и попытался выпятить грудь. — Дорогие! Я люблю дорогие чаи. И пирожные. У тебя есть эклеры?

— Есть, — Анна с трудом сдержала улыбку. — И эклеры. И корзиночки с кремом. Есть еще сахарные кольца…

…благо, телефон в кондитерской имелся. Часу не прошло после звонка, как заказ доставили. Нет, Анна не собиралась навязываться.

Она просто позвонила.

Вдруг… заглянет кто-нибудь, а у нее на кухне пусто. Нехорошо, когда у женщины на кухне пусто.

Мальчишка сглотнул.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась Анна, вытащив из шкафчика плотную коробку, украшенную золочеными виньетками.

— А тебе зачем?

— Несколько невежливо приходить в гости, не представившись. Не находишь?

Он посмотрел на Анну искоса, но все же ответил:

— Богдан. Калевой. И знаешь, кто мой отец?

— Знаю, — все-таки не совпадение. Удивительно. Бывает же. — Мы были… представлены. Ты очень на него похож.

— Неправда, — буркнул мальчишка, и плечи его опустились.

Анна сняла с полки чашки.

Поставила.

Травы… укрепляющий? Или нет, скорее противопростудный, с таволгой и листьями смородины, цветом бузины и сушеной клюквой.

И толику гречишного меда.

Она осторожно коснулась грязной шеи, и мальчишка застыл.

Святослав — маг жизни и силы немалой, а сын… сходство несомненно, здесь и кровь сличать нет нужды, но вот дар… почему темный? С другой стороны, жизнь порой и не так шутит.

— Ты чего? — шепотом поинтересовался Богдан.