Тени Шенивашады (СИ) - Кангин Алексей Игоревич - Страница 38

— А откуда взялся гель? — вытирая клинок, поинтересовался Салерди. Эрклион не ответил. Он направился к светящимся панелям и какое-то время молча смотрел в них.

— Мы летим? — предположил Салерди.

— Да.

— Куда?

— Судя по карте — в столицу.

— В столицу Садарта Рэны?

— В столицу Владельцев.

Днём мечта Эрии, наконец, сбылась: она увидела легендарный Туман своими глазами.

Они проснулись довольно поздно, потому как в предыдущий день очень устали с дороги. Тагур проснулся первым, вышел из дома, поискал Амилькара, но не нашёл его. Как Тагур понял из разговоров с другими бродняками, Амилькар сейчас был занят какими-то своими обязанностями, и с энноранцами ещё не успел поговорить. И поскольку сидеть весь день в доме смысла не было, Тагур решил разбудить Эрию и вместе с ней направиться к самой кромке Тумана.

По пути им попадались заставы бродняков и даже одна пограничная крепость. Бродняки относились к гостям спокойно и даже без интереса, но не забывали предостеречь от того, чтобы гости не думали лезть в Туман, поскольку в этом случае их сохранность никто гарантировать не сможет. Тагур, конечно, и не собирался этого делать. А вот что касается Эрии, то это большой вопрос. Уж она-то вполне могла из врождённого любопытства и склонности тзай-тарров к исследованию нового попытаться сунуться в самую гущу Тумана. На этот случай Тагур решил любой ценой утащить её от Тумана подальше, пусть даже придётся тащить за волосы. Жизнь всё-таки одна, и нельзя её загубить ради любопытства.

По мере приближения к Туману скудела растительность под ногами. Высоких деревьев здесь и так не было, только кустарник и трава. Но через некоторое время трава стала какая-то чахлая, а уже вблизи Тумана и вовсе была потрескавшаяся глинистая земля, на которой ничто не росло. И из этой глинистой земли поднималась вверх удивительная стена Тумана, чуть клубящаяся, совершенно непрозрачная, светло-серого цвета. Очень-очень светлого, близкого к белому, но всё же серого. И хотя стоял жаркий солнечный день, от Тумана веяло холодом. Приблизившись к Туману на расстояние вытянутой руки, Эрия оцепенело застыло. Казалось, она совсем не чувствует холода. Она так пристально вглядывалась в Туман, что Тагур поневоле задумался: что видит там она, своим чутким зрением тзай-тарра?

А Эрия стояла и молчала. Вот он. Вот он, легендарный Туман! Простирается над ней ещё на три человеческих роста. Слегка клубится, но держит форму сплошной стены. И при этом выглядит на удивление буднично. В нём не чувствуется ничего сверхъестественного. Не исходит никакой злобы или ощущения угрозы. Да, от него веет холодом. Но и обычный Туман — частый спутник холода. На первый взгляд, такой Туман не отличишь от обычного. Разве что этот очень плотный. И если присмотреться повнимательнее, в нём всё же обнаружится кое-что необычное. Он непроницаем. Как для обычного зрения, так и для Тзай. Туман словно впитывает Тзай, но никак не отзывается. И не выпускает из себя ничего. В какой-то момент восприятие Эрии изменилось, и ей вдруг показалось, что перед ней не Туман, а сплошная стена ваты. Эрия попробовала ухватить рукой кусочек этой ваты, но тщетно. Как нельзя поймать рукой обычный туман, так нельзя было поймать и этот. Краем глаза Эрия заметила, что когда она коснулась Тумана, Тагур как-то дёрнулся, но тут же успокоился. Он беспокоится за неё, думала Эрия и улыбалась. Он думает, она так беспечна, чтобы взять и шагнуть в Туман? Даже несмотря на все предупреждения? Даже несмотря на все страшные истории об это Тумане? Милый глупый Тагур, как же он ошибается.

Постоянно меняющийся узор Тумана, похожий на лёгкий дымок, струящийся по поверхности стены, завораживал. В нём Эрия видела всё: свои детские представления о дворцах Владельцев и городе Эньши-Эннорен, высокие башни Итуэдоза, скачущих на конях всадников, древних драконов и какие-то смутные, но пугающие фигуры, в которых воплотился детский страх перед Владельцами. В какой-то момент холод от Тумана пробрался в саму её душу, и она почувствовала ужас. Ей захотелось махнуть рукой, чтобы развеять жуткие узоры Тумана, развеять одновременно с этим свои ложные представления о мире и несбыточные мечты; но рука не слушалась. А в следующий миг перед её взором оказалось обеспокоенное лицо Тагура, и она почувствовала, как кто-то трясёт её за плечи. Губы Тагура шевелились, но она не слышала ни слова. Только шум в ушах, в котором гулким эхом разносились удары её собственного сердца.

Внезапно Эрия рухнула, как подкошенная. Тагур едва успел подхватить её. Только что она чуть было не вошла в Туман. Тагур уже видел, что она готовится сделать шаг, но успел перегородить ей путь. Она не отвечала на его вопросы и смотрела словно бы сквозь него. Сомнений быть не могло: Туман заворожил её. Внезапная догадка промелькнула в голове Тагура, но тут же постаралась спрятаться. Но Тагур не дал ей этого сделать и извлёк её на белый свет, произнеся вслух:

— А что если Туман — живой, и питается он тзай-таррами?

Но некому было ответить, некому было поддержать разговор. Ни одного бродняка не было видно поблизости, хотя их наверняка заметили наблюдатели застав. Оттащив Эрию подальше от Тумана, Тагур аккуратно сел на землю, уложив Эрию себе на плечо. А через некоторое время подоспели двое бродняков — они действительно заметили произошедшее и поспешили на помощь.

— Что с ней случилось? — спросил один из бродняков.

— Упала в обморок, — ответил Тагур. — Смотрела-смотрела на Туман, и упала.

— Она тзай-тарра? — предположил бродняк.

— Да, — произнёс Тагур.

— Всё понятно, — заключил бродняк, и они с товарищем переглянулись. — У неподготовленных тзай-тарров такое бывает. Бывает и хуже, когда они просто уходят в Туман, и больше не возвращаются. Ей, считай, повезло.

— Что с ней теперь будет? — спросил Тагур.

— Скоро придёт в себя. Лучше бы тебе увести её подальше отсюда. И смотри внимательнее, она может снова сюда прийти.

— Зачем? — не понял Тагур.

— У тзай-тарров есть такая особенность одна, — заговорил второй бродняк. — Они чувствуют себя униженными, если не могут с чем-то справиться. Им кажется, что этот Туман их оскорбляет тем, что подчиняет их волю. И они снова идут пробовать свои силы, чтобы доказать себе, что они сильнее. Раньше они часто гибли, сейчас мы следим за ними, чтобы они чего не устроили.

— Были такие случаи, когда тзай-тарры даже втроём уходили в Туман, — добавил первый. — Они думали, что вместе смогут справиться с этой напастью, но куда там.

— И что же, ей теперь вообще никогда нельзя подходить к Туману? — задал вопрос Тагур.

— Одной или в сопровождении тзай-тарров — нельзя. С обычными людьми — можно, — ответил первый.

— Через некоторое время тзай-тарры приобретают устойчивость к Туману, — дополнил второй. — Он становится для них неопасен.

— Нас об этом не предупреждали, — произнёс Тагур.

— Как это — не предупреждали? — не согласился первый бродняк. — Разве вам не говорили, что Туман опасен?

— Говорили, но не об этом, — настаивал на своём Тагур.

— Мы не можем всем и каждому в деталях рассказывать, что и как, — сообщил первый. — Мы говорим — Туман опасен. Мы запрещаем к нему подходить. Но вы друзья Амилькара, для вас особый порядок. А мы здесь не для того, чтобы быть няньками взрослым людям. У нас либо ты сам о себе можешь позаботиться и потому не делаешь глупостей, либо тебе здесь не место.

— Я понял, — ответил Тагур. — У вас тут действительно суровые края.

В словах бродняков была правда — их правда, правда людей, живущих у самых границ неизведанного, каждый день сталкивающихся с возможностью смерти. Окружающая обстановка выглядела довольно мирно, если не считать пугающей стену Тумана; но все живущие здесь были воинами, и никто из них не хотел бы, чтобы здесь шатались посторонние люди. Враждебности к гостям бродняки не проявляли, но вместо враждебности было показное равнодушие. Отношения с внешним миром строились на принципах практической пользы. Что могут гости принести броднякам Туманья? Если могут принести какую-то пользу, с ними будут иметь дело. Если гости бесполезны, то никто не будет заботиться об их сохранности. Ведь здесь не ярмарка и не курорт. Здесь пролегает граница человеческого мира.