Команданте Мамба (СИ) - Птица Алексей - Страница 29

Проведя возле реки ещё неделю, пока мои раны не стали зарубцовываться и заживать, мы отправились дальше, ища путь домой.

Глава 13 Этот безумный, безумный мир. (продолжение)

Меня погрузили на плот. Ослабленный потерей крови, и принятым эликсиром ярости, я мог передвигаться только с чьей-то помощью. Но теперь моя паранойя успокоилась, и я был уверен в своих людях на все 100 %. Каждый воин видел, как я, не щадя себя, переломил исход битвы, и не прятался за их спины. И они это оценили.

А десятник Манал, что смог спасти семью, хоть и не всех своих родственников, прилюдно поклялся служить мне, согласившись даже быть добровольным рабом. Но мне не нужны были такие жертвы.

За свою недолгую жизнь, я понял только одно, если ты хочешь добиться успеха в управлении другими, и при этом реализовывать свои планы, то ты должен искать другие подходы к людям, чем просто заставлять и принуждать их делать то, что им изначально не нравится. Мотивация к деятельности, и только она, способна совершать чудеса. Да, и стили руководства давно уже все описаны.

Снова погрузившись на плоты, мы отчалили от берега и, выйдя на середину реки, поплыли домой. В течение десяти дней мы добирались до Барака, часто сходя на берег, чтобы дать мне отдохнуть. Ну, и разведать обстановку, на предмет поиска, как врагов, так и друзей.

Ближе к Бараку, стали попадаться по берегам клочки полей, засеянных дуррой, и небольшие островки банановых деревьев. Мои раны подживали, но до периода, когда они начнут зарубцовываться, было ещё далеко. Сейчас же они были перевязаны листьями лечебных растений. Листья предохраняли раны от происков мух и прочих насекомых. Запах, что исходил от моих ран, привлекал их со страшной силой, из-за чего они, практически наперегонки, стремились отложить яйца в моих ранах, несмотря на то, что их усиленно отгоняли и убивали.

Докучали вездесущие москиты и комары, переносчики малярии. От них мы спасались вонючим дымом, которым окуривали свои тела, а также, смазывали их составом, состоящим из сока растений с резким запахом, что произрастали в джунглях. В этот состав добавлялся ещё секрет желёз небольшого подвида обезьян, распространённых в этой части Африки.

Все эти десять дней нас никто не беспокоил, и не пытался напасть, или иным образом заставить отклониться от заранее намеченного маршрута. И я стал понемногу поправляться, и окончательно успокоился, не чувствуя тревоги.

Я был глуп, и должен был ответить за свои ошибки, допущенные не так давно. Я забыл, что жажда наживы и чувство личной мести, могут затмить любой страх, даже перед неведомым. И жестоко поплатился за это.

Пока я понемногу развивался, подчиняя своей власти территории, населённые народом банда, по всему Судану шли бои с английскими колонизаторами и подконтрольными им силами арабо-турецкого Египта. Восстание Махди давно охватило все районы Судана, в том числе, и территорию Южного Судана, что граничил с местностью, контролируемой мною.

Не остался в стороне и Аль-Максум, выступив, сначала, против махдистов, а затем, быстро успевший «переобуться» и «раскаяться», чтобы переметнуться уже на сторону вождя махдистов Мухаммеда-Ахмеда, объявившего себя Махди, то есть, «посланцем неба».

Несмотря на освободительный характер войны, нубийцы в союзе с другими племенами, вступив, в том числе, и в союз с племенами негров, в частности, с «динка», преследовали и личные интересы, а именно: возродить работорговлю, доставляя рабов в порты Красного моря, а кроме этого, им нужна была торговля слоновой костью напрямую, минуя египетских посредников.

Всего этого я не знал, и поэтому спокойно плыл дальше, пока наша мини-флотилия не добралась до Барака. Первые тревожные слухи мы узнали еще на пристани, куда причалили наши плоты. Забеспокоившись, я бросился вперёд, в центр города, но не успел.

Навстречу мне бежал, оставленный мною начальником ландмилиции, и по совместительству мэром города, местный уроженец Памба. Он бежал, и по его виду я понял, что меня ждут неприятности, но я не знал ещё, насколько они большие.

— Беда, вождь, беда! — закричал он, добежав до меня.

— Что случилось? — не обращая внимания на его взгляд, обшаривающий моё тело с ещё не зажившими ранами и наложенными на них повязками, спросил я.

Дальнейшее его повествование заслуживает отдельного рассказа, но вкратце всё было так. Барак сейчас был наполнен беженцами из Бырра, и готовился отражать нападение пришельцев из Южного Судана.

Их вовремя обнаружили, и успели принять какие — то меры, часть жителей многострадального Бырра бежала в Барак, часть в — Баграм. Гарнизон из пятидесяти воинов принял бой, но был разгромлен и бежал, в более защищённый Баграм, где укрылся за его живыми стенами.

Острая боль пронзила моё сердце.

— Нбенге! Я не допущу! Дочка! Нбенге! Она же беременна, да ещё на последнем месяце! Суки! Твари! … Осёл! Какой же я… осёл! Зачем, зачем, я показывал алмазы этим уродам!

Скорее! Надо скорее идти на помощь! Скорее, скорее на помощь! Их же там убьют! Там некем, некем воевать! Пятьдесят воинов, и кучка бежавших из Бырра!

— Что делать? Что мне бл… делать!

Паника, меня накрыла паника. Я стал метаться и бестолково кричать, показывая свою ярость, и публично демонстрируя бессилие. От дальнейших ошибок меня спас Ярый.

К этому времени все мои воины уже сошли с плотов, и теперь стояли рядом, не решаясь ко мне подойти. От криков и безумных движений у меня открылись раны, и свежая кровь потекла по груди, стекая по животу дальше.

— Вождь, очнись, ты, вождь! Ярик обхватил меня руками и успокоил, крепко сжав в своих объятиях. Раньше он бы не смог этого сделать, но сейчас… я был слаб, и, как оказалось, не только физически, но и морально.

Способность соображать вернулась ко мне почти сразу после его вмешательства.

— К бою, в поход! Все, кто может нести оружие, все становитесь в строй и готовьтесь к маршу.

Через час мой небольшой отряд увеличился с 95 до 120 человек. Забирать всех воинов я не рискнул. Главе Барака, Памбе, тоже надо было отбиваться от врагов, хоть с кем-то.

Ускоренным маршем мы двинулись на помощь Бырру и Баграму. Но, время играло против нас. С момента захвата Бырра прошло не менее пяти дней. Марш к нему должен был занять не менее трёх суток, а потом ещё трое суток до Баграма, мы не успевали.

Моё тело подвело меня. Пройдя десять километров, я свалился на землю от усталости, доведя себя до крайнего физического и эмоционального истощения. Дальше меня несли на носилках, которые предусмотрительно изготовил Ярый. Воины, попеременно сменяя друг друга, тащили меня дальше, а я смотрел на безжалостное африканское солнце сквозь сомкнутые веки, и мог только стискивать зубы от бессилия.

Временами, я забывался в тяжёлом болезненном сне, бредя при этом и громко зовя Нбенге. Возле моих носилок молча шагал Луиш, снова похудевший и озабоченный моим состоянием. Он постоянно смачивал мой лоб влажной мочалкой, сделанной из растительных волокон дурры.

Это помогало, но ненадолго, и я снова начинал метаться в бреду. Через три дня, мы вошли в разграбленный Бырр. Никого там не обнаружив, ни врагов, ни местных жителей, и, отдохнув пару часов, отправились дальше, в Баграм.

Сознавая, что впереди, возможно, мой последний бой, я собрался, переломив своё отношение к происходящему, и взял себя в руки. Тело ещё было слабым, но душа жаждала отмщения. Дух вождя снова возродился во мне, а изначальная инфантильность моего поколения навсегда ушла из сознания, уступив место мрачной решимости идти до конца.

Свои раны я перевязывал теперь сам, отринув помощь Луиша, недрогнувшей рукой отрывая присохшие к ране куски листьев и материи. Физическая боль притупилась, и уже не могла нанести мне такие раны, как душевная. И теперь она не подавляла меня, а скорее, отвлекала от той боли, что терзала моё сердце.

Но я пока держался. Перед последним переходом до Баграма, я дал отдохнуть воинам. Негоже идти в последний бой усталыми и истощёнными. И сам подал им пример, плотно поужинав. Затем лёг спать, выставив на ночь часовых. Несколько часов уже ничего не решали, и я готов был увидеть самое страшное в моей недолгой жизни.