Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна - Страница 90

LPI

целиком. – Хорошо, сделаю. Когда Лена сообщила о приезде Иванова, Михаил отложил все дела и не без напряжения попросил пригласить посетителя. – Доброе утро, Михаил Юрьевич, – вежливо поприветствовал чиновник, присаживаясь за длинный стол. – Будет ли оно для меня добрым? – Михаил оборвал жест, которым собирался пригласить гостя присесть. – Зависит от того, к каким выводам вы пришли в последние недели и какие шаги готовы предпринять для выравнивания ситуации. Михаил почувствовал, как его засасывает зыбкая трясина и чтобы скрыть неприязнь, потянулся к сигаретам. Он понимал, что проявлять инициативу в этом разговоре будет опрометчиво, а потому молчал и пауза затягивалось. – Ну что ж... через три недели указ о живых проектах вступит в силу, – начал Иванов светским тоном, – и у нас возникли сомнения в том, что вы отчетливо понимаете всю полноту надвигающихся изменений. – Мои юристы подготовили новый порядок работы с живыми проектами и договариваются о процедурах нумерации для паспортных чипов. С клиентами мы будем разбираться индивидуально в рабочем порядке. Налоги все еще обсуждают с департаментом... Иванов отвел взгляд и вытянул губы в трубочку. Михаил нахмурился и напряженно затянулся. – Михаил Юрьевич, это все хорошо. Но я пришел обсудить другие детали. Во-первых, в офис, в качестве контролирующего органа возвращается Николай Крышаев. Это требование держателя двадцати четырех процентного пакета акций в купе с шестью процентами самого господина Крышаева. Он будет присутствовать на всех собраниях директоров, так же и на других встречах, если посчитает нужным. Во-вторых, я вынужден сообщить, что ваша репутация, как и общее плачевное положение “Живого проекта” на мировом рынке, вынуждает нас сегодня поднять вопрос о снятии вас с должности Генерального директора. Иванов сделал паузу, блуждая взглядом по абрису сидящего за бюро человека. – Вы не сможете это провернуть. – Знаете, Михаил... некоторое время назад до нас дошла подкрепленная фактами информация... ведь ваша мать так и не использовала “право на ребенка”? И вот теперь, когда живые проекты в ряду прочих прав получают право на собственность... Он не договорил, потому что по лицу Михаила пробежала совершенно не интерпретируемая волна эмоций и Иванов испугался. Президент резко поднялся и чтобы как-то завершить движение, прошел к окну. Он не оборачивался к гостю, ничуть не опасаясь его обидеть или выказать неуважение. Хотя, вряд ли гость питал иллюзии на этот счет. То, что мгновенно понял Михаил, заставило его с минуту гасить ярость и успокаивать бешено колотящееся сердце. Когда в пальцах остался окурок, Михаил очень тихо уточнил: – Вы осмелились угрожать моей семье? – Я?! Ни в коем случае! Я всего лишь... ваш покорный слуга... который вынужден предупредить... Михаил резко обернулся и сумел на мгновение поймать взгляд собеседника. Тот сидел прямо, будто проглотив ножку стула, на котором сидел, и смотрел в никуда со смесью безысходности и превосходства на лице. – Увидимся на собрании в десять, господин Иванов. Михаил подхватил со столешницы пачку сигарет и прошел в соседнюю комнату, где провел минувшую ночь. – Гриш, ты в пути что ли? – Да, только выехал. – Гриш, мне нужна личная услуга. – Миша, все личные услуги тебе – это все равно работа на контору. Такая уж у тебя личная жизнь, – сдержанно засмеялся начальник СБ. – Можешь на меня положиться. – Езжай за Ларисой Сергеевной и лично посади ее на самолет... нет... – Михаил на мгновение отвернулся. – Самолет – нет... – Миша, что случилось? – Езжай сюда. Отдай приказ охране матери быть наготове и... пошли туда еще кого-нибудь. Пока отбой. Михаил провел ладонью по лицу и с минуту сидел в тишине. – Мам, привет... – Что случилось?! – Лариса Сергеевна испуганно вскочила с места. – Успокойся. Пока еще ничего. Мам... – На тебе лица нет! – Мам! Не перебивай... ты же у меня умница, послушай. Ты помнишь поправку, по которой право владения частной собственностью и любыми активами у частного живого проекта может оспорить живорожденный человек, состоящий в прямом или косвенном родстве? – Да, я поняла! Помню! – У нас есть сорок минут, чтобы собрать доказательства, что я человек. Какое-то время женщина непонимающе смотрела на сына, а потом на ее губах расплылась презрительная ухмылка: – Боже! – воскликнула она, – а я-то думала, что Николай ко мне действительно что-то испытывает! – Мам... сорок минут. – Это будет какой-нибудь жучок с ядовитой иголкой? Или как теперь модно, пошлют снаряд и спишут на взрыв бытового газа? – Мама, умоляю! У нас нет времени на иронию. Следующим буду я, учти. – Не надо ничего доказывать, Миша. Лучшая защита – это нападение. Виноват тот, кто оправдывается. Ты не должен доказывать, что ты – человек. Докажи, что эта папка – липа. – Но она существует! И где мне ее искать? И сколько у нее копий? – Я не видела ее, но твой отец бы нас так не подставил. – Я тоже ее не видел! Но именно на это дело сошлется “Русь”, когда Крышаев будет оспаривать акции

LPI

после твоей смерти. – Я еще раз повторю... кстати, Ольга должна была ее уничтожить. – За эту услугу ты устроила им отпуск в моем же поместье? – Господи, но откуда ты все узнаешь? Это уму непостижимо! Да, за эту. Но судя по всему этого уже не требовалось? – Нет, не требовалось. Итак, по сути, они могут располагать только копией бумажной подшивки почти двадцатилетней давности? – Да, и в ней наверняка все данные разбиты как обычно в делах живых проектов, но по сути являются данными настоящего человека, твоими. – А чем они отличаются от данных живых проектов? – Да откуда же я знаю?! – Ну, тогда как я докажу? – Позвони... Степану Денисовичу хотя бы. – Мам, ты можешь сейчас спуститься в лабораторию? – Я не буду прятаться, Миша, даже не проси! – Ради меня. – Миша, ни ради тебя, ни ради кого бы то ни было, я не пожертвую своим достоинством. Если я не заслужила права чувствовать себя в безопасности в собственном доме и в семьдесят лет жить по собственным правилам, то зачем вообще дальше жить? – И это они меня называют несговорчивым... – пробубнил Михаил, – Иванов возвращает в офис Крышаева в качестве надсмотрщика. – Имеет право, – пожала плечом мать. – Я знаю... ладно, до связи. Будь осторожна, – Михаил отключился и тут же набрал Арктику, – Степан Денисович, простите за поздний звонок... – Здравствуй, Миша. – Если перед вами положат две подшивки личных дел с разбивкой по параметрам, как у нас обычно расписывают данные живых проектов, как вы отличите подшивку частного живого проекта от настоящего человека? – Место инкубационного периода. – Утроба. – Вот как... – Степан Денисович вывел картинку на стену своей гостиной. Теперь собеседники могли видеть друг друга. – Количество доноров, наличие синтетики, вмешательство инженеров. – Если у живого проекта два родителя, они готовы ждать естественный инкубационный период... – Если в материалы были внесены изменения – это живое проектирование, если нет, то естественное зачатие или искусственное оплодотворение. – Где искать информацию об этих изменениях? – Я уже сказал: наличие синтетики, любое вмешательство в материал. – Так, хорошо. Вы сможете все это повторить и доказать что перед вами дело человека, а не живого проекта? – Доказать? Кому? – Для начала – собранию акционеров, а потом, если понадобится выступить с опровержением – суду. – Наш основной акционер – “Русь”. Ты хочешь, чтобы я что-то доказывал властям?! Я пока еще в своем уме. – Степан Денисович, вам же ничего не грозит. Вы выступите как специалист с авторитетным мнением. – Миша, во что ты пытаешься меня втянуть? Михаил коротко улыбнулся, отдавая дань праву собеседника оказаться трусом. – Ни во что такое, из-за чего вы могли бы поспешно согласиться быть запертым на Арктике-1 в течение срока контракта. Степан Денисович пожевал усы и кивнул: – Спокойной ночи, Миша. Надеюсь, ты решишь свои проблемы. Без меня. За окном было пасмурно и хмуро. Михаил сидел в кресле отца и взирал на мир исподлобья, с агрессией затравленного зверя, готового к последней схватке. В кабинете было пусто. За стенкой сидела Лена. Она думала о том, что шеф обязательно найдет выход из сложившейся ситуации. В нескольких километрах западнее в кабинете профессора Королева его вдова смотрела на корявые ветви вишни за окном и думала о жизни после смерти и любимом человеке, ждущем ее где-то там... на небесах. Еще западнее, в особняке Петра, так же глядя в окно на высокий забор, о смерти думала Ольга. О том, как жить дальше, думал Петр, готовя завтрак для себя и любимой женщины. О том, что все меняется к лучшему, глядя на лицо спящей рядом женщины, думал Александр. Она должна была уже выйти из дома, чтобы не опоздать на работу, но Александр не торопился ее будить. О том, что люди не меняются, думал Глеб Саныч, глядя в бинокль на людей, скидывающих мусор в овраг. О чем думал малой, кипятя воду для того, чтобы залить продовольственный паек для малоимущих, бывший хирург не знал. О том, как бы ни забыть отправить письмо Александру перед последней “процедурой”, думал Федор Иванович, засыпая. Пять руководителей генетических проектов “Живого проекта”, отказавших Михаилу в помощи, думали о спокойствии и безопасности. Ввиду последних событий, когда положение сына профессора Королева стало столь шатко, никто не хотел ссориться с властями, к которым в скором времени могут перейти бразды правления компанией. Николай Крышаев смотрел в спину женщины у окна и думал о том, что у всего есть своя цена. Впервые в жизни его посетили сомнения в том, что цена за грядущую власть – справедлива. – Ты опоздаешь на собрание, – предупредила Лариса Сергеевна, услышав мужа или почувствовав взгляд в спину. – Ты тоже должна там быть. – Что?! – Лариса Сергеевна поспешно обернулась. – Поехали со мной. Женщина всматривалась в лицо Николая и не верила в услышанное. – Слышишь?! Поехали со мной! Собирайся! – Нет, Коля... ты это заварил, ты и расхлебывай. – Но я не могу, Лара... я просто не могу! – Тогда найди специалиста с достаточным для твоих дружков авторитетом, который докажет, что та подшивка – липа. – Липа? – Да, Коля, липа. Оружие против друзей. Юра мог предусмотреть все, кроме моей измены... моего предательства... – Как ты узнала? – после паузы тихо спросил Николай. – Полчаса назад Стас намекнул моему сыну, что не позволит контрольному пакету попасть в его руки. Тебе нравится чувствовать себя ключевой фигурой? Впервые в жизни ты не на вторых ролях, Коленька. Чувствуешь восторг? Счастлив?! Николай удивленно усмехнулся и потянулся к часам – свадебному подарку новоиспеченной супруги. Сняв их, он подошел к столу и аккуратно положил аксессуар на столешницу: – И я все еще жив? Или ты планировала набрать код, когда я буду на шоссе? Лариса Сергеевна закрыла глаза и отвернулась к окну. – Что тебя удивляет? Ты же всегда знала, что если меня заставят выпить яд, я приму его только из твоих рук. – Если бы ваши смерти могли что-то изменить! Если бы на ваше место уже не стояла очередь таких же подонков, а мой сын мог жить и работать спокойно... это бы имело смысл. – Я понимаю, – кивнул Николай, подходя к жене, – никто не осудит тебя, если я не доеду до офиса. Николай положил ладони на плечи жены. С минуту он смотрел в окно поверх ее головы. – Я всегда хотел спросить: ты не находишь, что эта вишня – просто образец уродства? Что за больная фантазия могла так изувечить дерево? – Так сейчас модно, – отозвалась Лариса Сергеевна, – она напоминает мне, что у любой красоты может оказаться уродливая подноготная. – Рюшечки... – вспомнил Николай любимое слово Юрия Королева. – И неминуемо наступает сезон, когда это уродство нечем прикрыть. – Так, значит, он на самом деле ваш сын. – Конечно. – И сегодня он откажется от директорского кресла “Живого проекта” ради тебя? – Я не знаю. Надеюсь, что нет. – Нет?! – Крышаев развернул жену к себе. – Если он на самом деле мой сын – он не откажется, – Лариса Сергеевна улыбалась. – Что это значит? – Неужели вы думаете, что можете переложить на Мишку ответственность за свою жажду власти и наживы? Неужели вы думаете, что загнав его в угол, заставите принять ваши правила игры? Его запас прочности значительно больше, чем был у Юры и у него есть, что противопоставить вам. Он знает, по каким правилам вы играете, и может опуститься ниже вас всех, и при этом не замараться. А вот вы до него не дотянитесь никогда. Знаешь почему? – Ну? – Потому что у вас цели разные. – Ха! – Крышаев вызывающе усмехнулся, – мы все зарабатываем деньги! Я знаю делишки твоего сына. Он не чище, чем любой из тех, кого ты презираешь. Лариса Сергеевна молчала и улыбалась. Ей нечего было возразить: собеседник был не в состоянии ее понять. – Так ты поедешь со мной? – Нет, Коля. Не бойся, я не собираюсь набирать код, хоть ты и прав: это та самая партия часов с сюрпризом. Но если моя жизнь в твоих руках, поступи с ней по совести... или что там у тебя вместо нее. Николай практически вышел из кабинета, но у двери обернулся: – На твоем месте я бы улетел из страны... хоть на время. – Улететь из страны?! – засмеялась женщина. – Сесть на самолет, когда моя жизнь эквивалентна власти, не сопоставимой даже с властью денег, а пульт управления ПВО у тех, кто хочет эту власть получить? – женщина резко оборвала свою веселость: – нет, Коля, я сыграю ва-банк. – Со своим упрямством ты сыграешь в ящик.