Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" - Страница 83

– А что полиция по этому поводу предпринимает? Или информация есть только у вас?

– Про намеченную забастовку полиция вряд ли знает. То есть фон Плеве точно про нее не знает, а служба наружного наблюдения Евстрата Медникова Гапона вот уже два дня как "потеряла". Его по протекции Витте на должность поставили…

– Понятно. А у нас к забастовке все готово?

– Что смогли – подготовили. А достаточно ли – узнаем завтра.

Забастовка началась на Путиловском заводе – там, где гапоновское "Собрание" имело наибольшее число активных членов. Что было понятно: две трети рабочих на заводе были рабочими именно подсобными, ничего делать не умеющими, но желающими получать наравне с профессионалами. И даже кое-что получающими от щедрот генерала Фуллона: Иван Александрович "Собранию" давал определенные поблажки, искренне считая, что сможет эту шайку как-то контролировать. Ошибочно считая, конечно: эту лавочку давно контролировали совсем другие персонажи…

Ну с Медниковым-то было понятно: будучи заведующим кассой Московской охранки, он наворовал столько, что "за неразглашение" был готов "не увидеть" что угодно. Вдобавок, он был старообрядцем – то есть последователем церкви, официально предавшей анафеме всех Романовых, так что тут никаких неожиданностей не было. А за тем, чтобы до того же фон Плеве не просочилась информация из других источников, внимательно следили многочисленные "ставленники" Великого Князя Константина: тот практически всех своих многочисленных любовников "проталкивал" на довольно высокие должности в МВД – и у меня сложилось впечатление, что изрядную часть этих "мальчиков" князю кое-кто готовил заранее…

Двадцать восьмого – в понедельник – на Путиловском забастовало двенадцать тысяч человек (из семнадцати тысяч там работающих). Толпа собралась напротив заводских ворот, и простояла там часов до пяти вечера. Перед собравшимися постоянно выступали какие-то агитаторы, но никаких активных действий забастовщики не предпринимали. Что было понятно: одного завода руководителям забастовки было маловато. Все кончилось тем, что рабочие "договорились" назавтра к семи снова собраться на том же месте, разослать агитаторов по другим предприятиям – и потихоньку разошлись, имея в виду "назавтра сагитировать рабочих всех петербургских заводов".

Ну, насчет "всех" ребята явно погорячились, однако собранные Линоровым материалы позволяли сделать вывод, что "Собрание" намерено вывести на улицы даже больше ста тысяч человек. И лично мне готовящееся мероприятие оказалось не по душе – как, впрочем, и Евгению Алексеевичу. Причем мы оба знали, что городская полиция мирными способами помешать этому мероприятию не в состоянии: всего в городе полицейских было меньше двух с половиной тысяч человек, а численность только активных членов "Собрания" превышала десять тысяч человек. И "назавтра" его руководство намеревалось вооружить по крайней мере половину из них хотя бы дубинками…

– Мы можем его нейтрализовать по тихому? – поинтересовался я у Линорова, когда мы вечером возобновили обсуждение сложившейся ситуации.

– Гапона? Безусловно. Есть у меня один специалист, Павел Стефанович, он в юности в сумасшедшем доме где-то в Плоцкой губернии санитаром работал. И сей господин мешочком с песком любого аккуратно на полчаса отправит в царство Морфея. Думаю, на квартире попа брать надо, лучше всего – завтра утром, когда он на митинг к забастовщикам поедет…

– Ну, раз специалист у вас есть, делайте как считаете нужным. А я – я еще раз бегло просмотрел подготовленные Линоровым планы грядущих безобразий – займусь вот этим…

Двадцать девятого путиловские работяги действительно снова собрались (хотя и в заметно меньшем составе) и промитинговали уже часов до десяти утра. До десяти – просто потому, что ранним утром вторника небольшая толпа (по словам Линорова – человек сто, максимум сто двадцать), вооруженная дубинками и железными прутами, направилась к неподалеку расположенному судостроительному заводу. Подойдя к воротам, они представились как "путиловцы" и попытались войти внутрь – очевидно, с целью "сагитировать" судостроителей присоединиться к забастовке. Почему эти граждане называли себя "путиловцами", было не очень понятно – ведь приперлись они со стороны уже год как закрытой фабрики Кёнига (в пустующих цехах которой обычно тусовалась мелкая шпана), но уточнять это никто не стал. Потому что заранее подъехавшие верфи "трамвайные кондукторы" под руководством нескольких "вагоновожатых" внезапно сделали "агитаторам" бо-бо. Очень внезапно – и очень сильно.

Вообще-то девочек там было пара дюжин всего, но "путиловцам" это помогло чуть меньше чем вообще никак. Потом что резиновая пуля, выпушенная из помпового ружья четвертого калибра человека чаще не убивает, но ребра сломать вполне способна – да и с ног довольно легко сбивает. А раз уж Володя Ульянов эти ружья сделал под укороченную до пяти сантиметров гильзу, то патронов в "попму" помешалось достаточно – и по паре таких пуль каждому из "путиловцев" досталось. Некоторые, правда, откуда-то достали оружие вполне огнестрельное – но в плане применения оного эти некоторые заметно тренированным девочкам (другим девочкам, удобно рассевшимся на крышах окрестных зданий) проигрывали. А если учесть, что пуля из "бульдога" даже в упор пробить два слоя пятимиллиметрового поликарбоната не могла, шансов навредить "трамвайным девушкам" у "путиловцев" практически не оставалось.

Да, одна девушка все же словила пулю в надетую под мундир кирасу… но подоспевшей "традиционной полиции" осталось лишь погрузить скованных наручниками бузотеров в телеги – ну и отправить в морг трех "стрелков" и с дюжину попытавшихся удрать – в полицейские лазареты с простреленными ногами. На этом, собственно, "забастовка" и закончилась – потому что остальных забастовщиков, столпившихся в ожидании "лидеров" у ворот Путиловского завода (а так же у Невского отделения "Собрания") другие "вагоновожатые" просто закидали "дымовыми" шашками с хлорацетофеноном…

Наверное, устроителями все же подразумевались более серьезные беспорядки, но если этими беспорядками руководить оказывается некому, то энтузиазм бузотеров куда-то испаряется. А чтобы он не разгорался, руководителей ещё до того, как они встретились с "народом", Евгений Алексеевич аккуратно "изъял" и вывез в подвал "инженерного дома" в трамвайном парке – куда чуть позже пригласил половника Лаврова из жандармерии: он как раз занимался вопросами "контрразведки" в нынешнем МВД и ему было о чем расспросить задержанных. Подвал там был двухэтажный, довольно вместительный – так что там поместились все. То есть все "серые кардиналы" гапоновского "Собрания" во главе с Пинхусом Моисеевичем Рутенбергом.

Лавров чуть позже сказал, что этот Пинхус очень интересным человеком оказался… Социалист-революционер, борец, понятное дело, за светлое будущее. Непонятно, правда, чьё: Рутенберг выполнял распоряжения Роберта Уилтона – корреспондента лондонской газеты "Таймс" и кадрового британского разведчика. Но большую часть денег получал от корреспондента "Манчестер Гардиан" (и тоже кадрового разведчика) Гарольда Вильямса. А отчеты передавал почему-то Морису Берингу – тоже, естественно, корреспонденту (на этот раз из "Морнинг Пост") и тоже, естественно, кадровому британскому разведчику.

Эта троица (и еще столько же других корреспондентов) работали под управлением третьего секретаря британского посольства лорда Крэнли, который – кроме своей работы в посольстве – был постоянным гостем Петербургского Английского клуба, и, вдобавок, приятелем Петербургского митрополита Антония Вадковского (который – вопреки церковному Уставу – вернул низвергнутому из сана за повторный брак Гапону звание священника и даже восстановил его в духовной академии)…