Жираф – гроза пингвинов - Донцова Дарья - Страница 6

– Как отрава попала к Ане? – процедил Витя.

– Вопрос не по адресу, – отбил атаку Моня, – с этим к Вульфу, пожалуйста, у него сыскное агентство. Если ты подозреваешь, что Аню решил извести я, то сообщу: у меня ничего не пропадало, ведутся записи расходов улиточного яда. И два вопроса к тебе. Первый. Смысл моего покушения на жизнь Нюши? Какую выгоду я получу от ее смерти? Второй. За каким чертом, отравив ее, я прилетел по твоему звонку в клинику, определил токсин и ввел антидот?

Витя поморщился.

– Я не подозревал тебя.

– Ну, спасибо, – засмеялся Моня.

– Просто прикидывал, у кого могут быть эти улитки, – сказал Виктор.

– В наше время завести Конус может любой гражданин, – заверил Моисей. – Наверное, существует некое общество их любителей. Витя, сейчас главное иметь деньги, тебе за милые сердцу купюры что угодно достанут, домой привезут и с поклоном отдадут.

– Насчет твоего вопроса, уверен ли Витя, что по Москве не ходят бегемоты, могу сказать, что видела африканское животное на Тверской, – вступила я в разговор, – правда, тогда она именовалась улицей Горького.

– И когда же ты встретила там гиппопотама? – засмеялся Моисей.

– Слона, – уточнила я. – Бегемот пока там не ходил, но еще не вечер. Возможно, лет через десять и он от Манежа до Пушкинской площади прогуляется.

– Лампа, – скривился Моня, – или у нас серьезный разговор, или мы тебя слушаем.

– Во времена моего детства по Тверской один раз прошли слоны, тигры, медведи, – продолжала я. – В Москву приехал иностранный цирк, и по заведенной у европейцев традиции он устроил на главной улице города парад. Да, носороги у нас не обитают во дворах, но они могут там оказаться в силу разных причин. Они огромны, держать их в московской квартире затруднительно, но…

– …улитки маленькие, – перебил меня Витя.

– Я уже упомянул о собирателях, – напомнил Моисей, – мы начинаем повторяться. У вас много свободного времени? У меня его нет.

– Моня, что надо сделать, чтобы моллюск тебя цапнул? – поинтересовалась я.

– А зачем мне что-то делать, чтобы моллюск меня цапнул? – изумился Моисей. – У меня масса разных проблем, отравление не входит в мои планы.

Витя крякнул.

– Лампа хочет выяснить, в каком случае эта пакость нападает на человека?

– Конусы не пакость! – возмутился Зильберкранц. – Они прекрасны. И не нападают на ловцов, а защищаются. О! Я тебя понял. Мог ли у кого-то удрать моллюск, а невнимательная Аня случайно наступила на бедолагу?

– Да, – кивнул Славин.

– Твой дом стоит на шести сотках? – осведомился Моисей.

– Скорей уж у Вити шесть гектаров, – хмыкнула я.

– В особняке есть аквариумы, где живут ядовитые особи? – не успокоился Моисей. – Аня слепая, и у нее паралич ног?

Витя опешил, а я сообразила: Зильберкранц сегодня в особенно боевом настроении, его почему-то все злит. Чтобы Моня не стал исходить паром, как кипящий чайник, я затараторила:

– Ближайшие соседи Славиных живут так далеко, что их не видно, из животных в особняке есть только кошки. Улитка не могла приползти в столовую, ей неоткуда взяться в доме.

– Ну почему, – перебил меня Моня, – вдруг Витя нанял горничную из Полинезии, а та с собой привезла Конусов.

Глаза Виктора сузились.

– При чем тут глаза и ноги Ани?

– У Конуса твердый панцирь, – снисходительно пояснил Моисей, – если наступить на него, образуются осколки, они больно ранят ступню. Только человек с параличом и слепой в придачу не заметит, что раздавил улитку. На полу непременно останутся руины моллюска! Включите мозг! Не несите чушь! Яд продается. А все, что можно приобрести, способно испортиться или потерять остроту действия! Вероятно, некто приобрел отраву, но его обдурили, всучили некондицию, или покупатель неправильно хранил токсин. Поэтому Анна жива!

Витя встал.

– Спасибо, Моисей, ты очень помог. До свидания.

Славин покинул комнату. Я встала.

– Ты очень умный.

– Да. И что? – пожал плечами Зильберкранц.

– Но твои знания лежат в области токсикологии и гомеопатии, – произнесла я. – Сумеешь починить машину, если она заглохнет в пустыне? Нет!

– К чему эта бесцельная болтовня? – возмутился Зильберкранц.

– Витя любит свою жену, – продолжила я, – он успешный бизнесмен, но ничего не смыслит в улитках и ядах. Славин сейчас очень нервничает. Он твой знакомый, пришел к тебе за помощью. А ты стал надувать щеки, изображать из себя профессора.

Моисей засмеялся.

– Я и есть профессор.

– Ты действительно очень умный, но злой, – выпалила я и кинулась к двери.

– Эй, что я не так сделал? – бросил мне в спину ученый.

Я обернулась.

– Я уже объяснила, других слов нет.

– Вот и у меня других слов нет, – вспыхнул Моисей. – Похоже, Лампа, у тебя проблемы, поэтому ты и привязалась ко мне.

Я пошла к двери.

– Эй! Совсем с ума сошла? – разозлился Зильберканц. – Я Витьке помог, приехал к его жене в больницу, сижу тут, врачам все объясняю! Какие ко мне претензии?

Я молча вышла в коридор.

Глава седьмая

Не успела я припарковаться во дворе и выйти из машины, как ко мне бросилась Зоя.

– Ну как? Видела подъезд третьего дома?

– Прости, не успела туда заглянуть, – призналась я.

– Пошли, – скомандовала Яковлева, потом она обернулась. – Никита Павлович, Фаина Сергеевна, вы с нами.

Мужчина и женщина, которые сидели на скамеечке у детской площадки, встали и приблизились к нам.

– Перед вами Лампа, – представила меня Зоя, – она финансовый директор нашего фонда по реконструкции подъезда.

– Добрый вечер, – хором поздоровалась парочка.

– Очень приятно познакомиться, – пробормотала я, весьма удивленная тем, что распоряжаюсь деньгами какой-то организации.

– Никита Павлович и Фаина Сергеевна владельцы самого лучшего бюро по художественному ремонту помещений, – продолжала Яковлева, – создают за умеренную цену гениальные интерьеры. Третий дом рядом. Нам туда!

Зоя помчалась вперед, мы пошли следом.

Дом, в котором мы живем, состоит из нескольких малоэтажных корпусов. Они расположены на территории, огражденной забором. Корпус, где находятся наши с Вульфом апартаменты, имеет четвертый номер, третий и впрямь стоит неподалеку. Все жильцы именуют корпуса домами. Комендант околотка в молодости заведовал клубом и до сих пор не может забыть те времена. Антон Алексеевич постоянно устраивает мероприятия, конкурсы: «Спортивная семья», «Парад собак», «Дефиле кошек», «Выборы самой красивой мамы», «Олимпиада бабушек», «Праздник начала учебного года».

Три-четыре раза в неделю в нашем дворе играет оркестр, бегают аниматоры, аплодируют зрители. Антон тщательно следит за тем, чтобы никто из жильцов не остался в стороне и, не дай бог, не обиделся, что ничего не выиграл. У Мокина все записано! Если в конкурсе «Самая лучшая мама» победила Ведерникова, то в соревновании «Заботливая мамочка» золотую медаль вручат Костюковой. А уже через пару дней диплом и страшно красивую пластмассовую вазу получит Ковригина, она станет «Мамулей первого подъезда». И так до тех пор, пока все женщины с детьми не получат призы. Лично у меня есть награда: «Мамочка – лучший маскарадный костюм». В семье нет малышей? Не беда! У вас небось имеются собаки, кошки, черепашка, хомячок? Тогда готовьтесь получить грамоту: «Красивейшие собачьи уши» или «Лучший хвост двора». Антон с честью выходит из сложных ситуаций. Вот, например, Тимофей, он компьютерщик, не имеет ни семьи, ни животных. За что его наградить? Наш комендант и тут был на высоте. Донельзя удивленный парень обрел кружку и похвальный лист, где черным по белому было начертано: «Мозг пятого дома».

Летом комендант придумал соревнование – «Великолепный подъезд». Он прекрасно понимает: ремонт – дело долгое, затратное, поэтому конкурс продлится год. Лишь один третий дом уже отличился. У них все готово. А почему? Да потому что в нем живет студентка Маша, хорошо воспитанная девочка, отец которой владеет крупной строительной компанией, а у матери дизайнерское бюро. Родители часто приезжают к дочке, они увидели объявление о конкурсе и… Мама щелкнула пальцами – появился дизайн-проект. Папа хлопнул в ладоши – примчались бригады мастеров.