Шиповник (Виновник страсти) - Деверо Джуд - Страница 40

— В таком случае мне очень бы хотелось услышать хоть одну жалобу! Его молчание непереносимо! Оно просто оглушает.

— Погоди, позже я еще припомню тебе эти слова. Линнет взяла деревянные ведра.

— Я пойду на родник.

— Почему бы тебе немного не задержаться там — походить по окрестностям, нарвать цветов? — крикнула ей вслед Фетна. — Он отсюда никуда не денется, а тебе не мешает переменить обстановку.

От воды веяло чудной свежестью, особенно приметной после душной хижины, и, прежде чем подойти к роднику, Линнет нашла тихое местечко под вязами, сплошь заросшее клевером, над которым кружили хлопотливые пчелы. Она чувствовала себя чуть ли не виноватой: она здесь, а Девон там, в одиночестве. Вон как поют птицы и легкий ветерок покачивает головки цветов. А Девон прикован к постели, тогда как сама она может разгуливать где ей заблагорассудится.

— Линнет…

Она на секунду закрыла глаза, словно протестуя против того, что кто-то вторгся в ее уединение. С того дня, когда она и Желтая Рука стояли под дождем на вершине холма, смеясь над господином Сквайром и Мунаром, она больше не видела Сквайра.

— Да… — Линнет выдавала из себя улыбку. — Как поживаете?

Выглядел он неважно, словно его мучила бессонница.

Он присел возле нее, чуть не завалившись.

— Наверное, это у вас нужно спросить, как вы там. В последнее время вас почти не видно. Я полагаю, вы не отходите от него.

— Да, не отхожу, потому что Девон сильно обгорел и нуждается в моей помощи. Вообще-то говоря, мне не следовало бы здесь задерживаться: скоро его надо покормить.

— Покормить? Вы его кормите? Взрослого человека?

— Сквайр, он чуть не умер, причем, должна добавить, спасая мою дочь. Он в таком состоянии, что не способен за собой ухаживать. Точно так же я ухаживала бы за любым другим человеком, если бы он спас Миранду.

— А так ли это на самом деле? Может, вы просто по-прежнему любите его и поэтому так о нем печетесь?

— Думаю, тут нечего и обсуждать, ибо кто еще, кроме отца Миранды, мог бы броситься за нею в горящий дом?

Господин Сквайр отвел глаза.

— Наверное, вы правы. В тот вечер я действительно думал, что спасти ее невозможно. Но как знать, если бы это была моя собственная дочь, может быть, тогда…

Линнет ничего на это не сказала.

— У вас усталый вид, — продолжал он.

— И у вас тоже.

Линнет вдруг рассердилась.

— Что вы хотите от меня узнать? Подробности той ночи, которую я провела с Девоном Макалистером? Или вам нужно дать отчет о каждом моем прикосновении к нему? Что именно вы хотите знать? Поймите же, он очень болен.

Господин Сквайр сохранял спокойствие.

— Знаете, в последние несколько недель я узнал о вас очень многое. Например, я понял, что вы палец о палец не ударите, чтобы наладить отношения с другими людьми, что вам, вероятно, доставляет большое удовольствие быть объектом сплетен и вообще делать все возможное, чтобы казаться не такой, как все. Мало того, что вы англичанка и уже этим заметно отличаетесь от других, вы еще и еще подливаете масла в огонь.

Глаза Линнет вспыхнули, а губы сжались, превратившись в тонкую твердую линию.

— В Англии я получила так называемое нетрадиционное воспитание. Меня приучили воспринимать людей такими, какие они есть на самом деле, не полагаясь на чье-то о них мнение. Когда я появилась в вашем городе, люди готовы были принять меня, но при одном условии — что я стану точно такой же, как они. Джули и Ова хотели, чтобы я возненавидела Нетти и ее дочерей и чтобы я участвовала в их бесконечных сплетнях. Это не в моем характере.

— Однако вы насмехались на ними, и это навлекло на вас много неприятностей.

— Я очень сожалею о своих насмешках, я вовсе не хотела… Одного не могу понять: почему вам так хочется, чтобы я со всеми поладила?

— Нет, вы меня не совсем поняли. — Он взял ее руку в свою. — Просто я полагал, что если я оплачу ваш проезд в Кентукки и предоставлю вам работу, несмотря на то, что у вас незаконнорожденное дитя, вы сочтете нужным отплатить мне.

Линнет вырвала руку.

— Так вы полагали, что покупаете любовницу? Или вы хотели с моей помощью укрепить свой престиж? А что: благодетель, спасающий души не имеющих ни гроша павших женщин — неплохой пункт в вашем послужном списке, и, глядишь, именно это помогло бы вам стать губернатором. Однако я, неблагодарная, все испортила. Вашим избирателям едва ли придется по душе то, что женщина, которую вы «спасли» и сделали учительницей, поселила в своем доме любовника, так ведь? Вы были готовы прощать мне мои грехи, пока у вас теплилась надежда на то, что я стану вашей любовницей, однако отныне все изменилось.

— Вы еще пожалеете об этом, Линнет. Я все-таки стану губернатором штата, и ни одной дешевой потаскухе, вроде вас, не остановить меня.

— Не беспокойтесь, как только Девон достаточно оправится, я оставлю этот город, даже если для этого мне придется ползти на карачках.

— И куда же ты пойдешь? — фыркнул он. — Опять в свой ненаглядный Шиповник? Чтобы трезвонить всем, что Сквайр Тэлбот недостаточно хорош для должности губернатора?

Линнет холодно взглянула на него.

— Я не уверена, что вообще когда-нибудь упомяну ваше имя. А теперь мне пора к Девону. — И, повернувшись, она ушла.

Она до того рассвирепела, что, входя в дом, изо всех сил захлопнула за собой дверь. Взгляд у нее был дикий и невидящий. Она даже не заметила, что Девон впервые сидел без посторонней помощи, обернув нижнюю часть тела стеганым одеялом.

— Тебя застиг ураган или ты сама собираешься устроить какую-нибудь бурю? — спросила Фетна, однако Линнет ничего ей не ответила, от злости ничего не видя и не слыша.

— Миранда, милочка, — сказала старуха, — а не пойти ли нам в огород, может, там уже поспел горох? — И она протянула ей свою изуродованную руку.

Миранда разочек взглянула на мать, которая совсем была не похожа на ту маму, к которой она привыкла, и с радостью потопала вслед за Фетной.

Оставшись наедине, ни Девон, ни Линнет не проронили ни звука. Линнет уставилась в какую-то точку на задней стене, а Девон внимательно наблюдал за ней.

— Линна, — тихо сказал он, голос его охрип после долгого бездействия. — Линна, — снова позвал он, увидев, что та даже не шелохнулась.

Наконец обернувшись, Линнет увидела его.

— Девон! Ты сидишь!.. Он расплылся в улыбке.

— Я уж подумал, что ты никогда не заметишь. Подойди и присядь рядышком, мне надо на что-нибудь опереться.

Линнет села на лавку рядом с ним, и Девон, подвинувшись к ней, приподнял над своими ногами стеганое одеяло и набросил его на Линнет. Даже сквозь множество своих юбок она чувствовала тепло его обнаженной кожи. И Девон сразу перестал быть для нее просто больным, беспомощным «пустым местом» — он вновь превратился в мужчину, такого теплого и живого, завораживающего своей энергией. Линнет стала отодвигаться от него.

— Пожалуйста, не делай этого, — сказал он, и она осталась там, где была. — Расскажи мне, что тебя так рассердило?

Она не решалась поднять на него глаза.

— Полагаю, у меня вышел, как ты выражаешься, некоторый спор с господином Сквайром. — Линнет не видела, как Девон улыбнулся при этих словах.

— Любовная ссора? — спросил он.

— Никакая не любовь… — Она взглянула на него и заулыбалась. — Я никогда не любила этого человека. Он предоставил мне работу — и ничего более.

Немного помолчав. Девон спросил:

— Тебя расстроила история с Желтой Рукой, да?

— Да, и кое-что еще тоже. Ну, например, когда мужчины отказались перенести тебя сюда. Почему два города могут быть настолько разными. Девон? Почему Шиповник совсем не похож на это… это местечко?

— Не знаю, да и знать не хочу. Хорошо еще, что никто не подстрелил Желтую Руку, иначе от этого городишки ничего не осталось бы, кроме кучи тлеющих головешек.

— Значит, я правильно вела себя с ним!

— Линна, ты должна понять: индейцы живут не так, как мы, белые, у них другие порядки и обычаи. Ты не думай, что все индейцы хорошие, порядочные люди и что ты можешь любому из них доверить защиту своего маленького хрупкого тела.