Отбор для Короля волков (СИ) - Моран Маша - Страница 88

— Что ты творишь?

Он убрал руки и снова дернул головой, словно пытался стряхнуть невидимую воду. В этот момент Дамазы удивительно был похож на Грома. Вот только в животном было больше человечности, чем в палаче.

Аглая задрала подбородок:

— Колдую. Я же ведьма.

— Как быстро ты поддалась Сатане. — Дамазы отирал лицо, по-прежнему не поворачиваясь к ней. — А ведь как искренне твердила, что ты не чародейка. Я даже поверил, что ты можешь отличаться.

Наконец он повернулся к ней, и Аглая смогла увидеть, что натворила…. Что ж, если она хотела, чтобы он запомнил, то ей это удалось. Вот только теперь он точно ее убьет. Правая сторона лица была покрыта буквами, знакомыми с детства. Невидимая рука выбила на его коже грубоватые черные значки. Они немного напоминали готические буквы из средневековых книг. И в то же время были похожи на угловатые руны, которые она видела у волков.

Но смысл не менялся. На его лице появились строчки фраз на русском. Его собственные слова, но измененные ее волей. Над широкой бровью застыло сказанное совсем недавно «Прими меня».

Ниже, на щеке, под глазом брал начало длинный столбик текста, аж до подбородка. Аглая прищурилась, чтобы разглядеть. «Лучший охотник на ведьм покорился ведьме».

Впору было смеяться над самой собой. Неужели именно этого она хочет? Чтобы он подчинился ей? Чтобы тянулся к ней и нуждался? Чтобы не одна она страдала от неодолимой силы принадлежать ему. Но и он…

Какая глупость! Нужно бежать. Как можно быстрее. В этом мире ее не ждет ничего хорошего. И странное ощущение, будто она на своем месте, — не более, чем начинающееся безумие.

Дамазы нахмурился и потер рукой щеку. Удивительно, но его кожа почти зажила. Кое-где осталось несколько белесых нитей шрамов, но они были едва различимы. Неуязвимый. Но Аглая все равно чувствовала мстительную радость. Он избавится от татуировки, только если сдерет с лица кожу.

Впрочем, он и на такое способен.

— Что ты со мной сделала? — Он опять прикоснулся к щеке, пытаясь понять, что изменилось.

Аглая ухмыльнулась:

— Посмотри сам.

Он окинул ее тяжелым взглядом и достал секиру. Аглая видела, как удивленно выгибаются его брови, а затем сходятся на переносице, где пролегает глубокая складка. Несколько раз Дамазы потер надпись, но буквы остались на месте.

Аглая довольно улыбнулась:

— Они не смоются.

— Что это?! — Он резко обернулся к ней, демонстрируя оскалившиеся клыки.

— Это… — Аглае вдруг захотелось повеселиться: — Это заклинание. Древнее и очень опасное. Называется фокус-покус.

Дамазы убрал секиру и снова схватил ее за талию. Дернул вперед и, прижимая к себе, потащил вглубь библиотеки. Зажав ее в тиски между старым стеллажом, каменной стеной и собственным твердым телом, навис сверху.

— Не держи меня за дурака. Я знаю, что ты не княжна. И что в твоем мире нет чар. Настоящая Аглаида выбрала тебя за вашу схожесть. И украла у другой ведьмы силу, чтобы передать тебе. Ты едва колдуешь. И хоть ты невероятно сильная чародейка, и заставила бы страдать ни один десяток человек, о колдовстве ты не знаешь почти ничего. Поэтому, спрашиваю снова: что это значит, и на каком языке написано?

Он действительно все знает. Значит должен понимать, что она никому не желала зла! Хотя вряд ли он что-то понимает, кроме стремления уничтожать ведьм. Он просто слеп в своем инстинкте.

Наверное, она совсем потеряла страх. Или сошла с ума. Но Аглая собиралась сказать ему правду о том, что теперь будет вечно написано на его лице.

Она провела пальцем над его бровью, погладила черные буковки. Дамазы прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

— Здесь написано: «Прими меня». Этого же ты хотел? Чтобы я радовалась бесконечным унижениям и запугиваниям, ведь сам Катонский палач обратил на меня внимание. А здесь… — Аглая провела слегка дрожащими пальцами по скуле вниз, до линии губ. — Здесь написано, что лучший охотник на ведьм покорился ведьме. Нравится?

Он зарычал. В глазах сверкнула ярость. Его ладони сжались еще сильнее, до боли впиваясь в ее тело.

— Ты должна была понять, что убивать ведьм — основной инстинкт оборотней. Мы рождены для этого! Каждую минуту, сохраняя тебе жизнь, я иду против своей природы.

Он встряхнул ее, прижимая к шкафу.

— Я не должен испытывать к тебе ничего из того, что испытываю! Пусть ты рождена в другом мире и воспитана не так, как ведьма, теперь твоя суть отравлена чарами.

— Ты и понятия не имеешь, для чего рождены оборотни!

— А ты имеешь?

— Да, Ваше Высочество. Я знаю пару секретов, которые вы, оборотни, ни за что не захотели бы раскрыть.

— У нас нет таких секретов.

— Ошибаешься…

— Ты здесь недавно, а чары уже успели овладеть тобой настолько сильно…

Он сказал это без злости, скорее задумчиво. И Аглая начала сомневаться: а может он прав? Вдруг то, что она видела, — обычный сон? Галлюцинация. И на самом деле не было ни жемчужеволосой Эмеше, ни горделивой рассказчицы Гейзы. Ей просто приснился сон, в котором она пыталась оправдать поступки Дамазы и найти повод остаться рядом.

Принц покачал головой:

— Ты переживаешь. Ведьмовская личина снова проступила. — Он ласково погладил перышки ее «маски».

Аглая попыталась отстраниться, но уперлась затылком в мягкие корешки книг. Дамазы прижался к ней бедрами, накрыл ладонью попку и вдавил в себя еще сильнее. Животом она ощутила, что он снова возбужден. Она уже готова была проклясть саму себя за вмиг участившееся дыхание и бешеное сердцебиение.

Это дико, странно и ненормально, но она чувствовала пьянящую радость от того, что он ее желает. Не смотря на все слова о пытках и убийствах ведьм, он хочет ее — ведьму.

— Почему ты мне сопротивляешься? — Дамазы погладил ее по щеке, скользнул пальцами по шее, к месту укуса. — Нам ведь хорошо вместе. Это все правильно…

— Ты же сам говоришь, что рожден убивать ведьм. А я — ведьма. Это не может быть правильно.

— Это единственное, что правильно. — Он приблизил свое лицо к ее, легко и невесомо коснулся губами ее губ. — Я думал, ты напоила меня каким-то зельем. Настолько сильным, что я готов отказаться от всех, лишь бы ты была рядом.

— Неужели, какое-то зелье смогло бы так на тебя подействовать? Ты описал мне столько способов моего убийства, что…

Он перебил ее:

— Я хотел напугать тебя. Лишь бы ты покорилась мне. Позволила сделать своей. Хочешь… хочешь мы оставим все? Убежим куда-нибудь. Будем жить только вдвоем…

Аглая закусила губу, лишь бы не закричать «Да! Я хочу! Чтобы были только ты и я. Вдвоем. Чтобы ты любил меня. Только меня. Чтобы не угрожал и не пугал. Просто люби меня, заботься, и я останусь в этом проклятом мире навсегда.»

Но вместо это горько произнесла:

— Ты только что говорил, что я отравлена чарами…

— Не могу сопротивляться тебе… Ты так сладко пахнешь… Это сильнее меня. Без тебя ничего не нужно.

Он изменился. Сейчас был совсем другим. И Аглая верила ему. Верила каждому слову. А что если согласиться? Они убегут вдвоем и будут жить где-нибудь далеко отсюда. Или вернутся в ее мир. Вот только он не сможет принять ее реальность. Автомобили и самолеты покажутся ему тем самым волшебством, которое он ненавидит. А остаться здесь… Ей просто не хватит сил вечно доказывать, что она не желает никого убивать. Он не примет ни ее, ни ее новую сущность.

— Откуда ты знаешь, что я не княжна?

— Я видел настоящую.

Аглая сжала в пальцах волосы Дамазы. Оттянула от себя его голову и заглянула в глаза. Если он действительно ее видел, значит… значит ему нужна Аглаида. И поэтому он просил у князя ее руки… Но она не будет об этом спрашивать. Сохранит хоть какие-то остатки гордости.

— Почему ты не привел ее сюда? Не составило бы труда доказать всем, что я — самозванка. Ты бы смог избавиться от ведьмы и… взять в жены настоящую княжну.

— Я не хочу настоящую княжну. Я хочу тебя. Те-бя-я-я!

Дамазы потянулся к ее губам и ласково обвел языком сначала нижнюю, а потом верхнюю. Аглая жадно глотнула его горячее дыхание. Нельзя поддаваться. Нельзя! Все закончится насилием и очередными унижениями.