Марья-царевна из Детской Областной (СИ) - Баштовая Ксения Николаевна - Страница 31

Маша испуганно пискнула, зажав рот обеими руками. Что ей делать в этой ситуации, женщина совершенно не представляла. Образование требовало нырять в это подобие жижи, вытаскивать пострадавшего и срочно откачивать, а стоявшие вокруг неподвижно люди как бы намекали, что все происходящее вполне обыденно.

Ну, или не слишком необычно.

— Проклинаю. И богам лишь право даю поперек меня слово сказать. Так было. Так есть. так будет.

Мрак с шипением отхлынул обратно, притаился в темных углах, остался там ночными мороками…

А мальчик на полу зашевелился, медленно сел, замотал головой:

— Что?.. Что случилось?..

Маша тут же рванулась к нему, опустилась на колени рядом:

— Ты как? Голова не кружится? Не тошнит?

Даже если это действительно чары-проклятья, простейшего сотрясения никто не отменял.

— Н-нет, — выдохнул ребенок.

Внезапно ставшее тяжелым державное яблоко выкатилось из рук царя, ведогонь торопливо подобрал его, положил на заготовленную подушку.

— Отведите мальчишку к родителям, — обронил Кощей. — Завтра пусть в Ночной Храм сходит, богам помолится, чтоб проклятье сняли.

Железная корона обручем сдавила голову.

Болело все. Было трудно дышать, а перед глазами клубился туман…

Царь приступил к своим обязанностям. Ступил на свою дорогу…

Мальчишка будет жить.

А на Кощее теперь первая метка… Черное дело он сделал…

И сколько таких дел еще будет, одним богам известно…

— Ахмыл, — резко бросил мужчина. — Пусть царевну проводят в ее покои. Нечего ей здесь больше делать.

Не смотря по сторонам, не обращая внимания, что там вокруг творится, царь шагнул к дверям, ведущим в опочивальню.

Спать. Сейчас — только спать. И остается надеяться, что второй раз за ночь зазовка не появится.

Огненный всполох влетел в открытое окно, и обратившись человеком, рухнул на пол, осыпавшись искрами. Некоторое время советник лежал без движения, лишь грудь ходуном ходила — воздуха мужчине не хватало.

Отдышавшись, Огненный Змей перекатился на бок, с трудом сел.

— Будь ты проклято, Нияново отродье, — помянул он недобрым словом умруна.

Мерзкая тварь. Знает, что живому трудно в Пекле находиться — и издевается еще, время тянет.

Личину советник сейчас даже не пытался удерживать. Тут хотя бы в чувства прийти. Небо уже сереть начинает, рассвет скоро. К царю на поклон идти надо будет.

И главное в ноги правителю не свалиться, а то вопросов слишком много будет.

Собравшись с силами, мужчина извлек из сундука вчерашнюю калиту. Бросил ее на стол, развязал кошель, полученный в Пекле.

На ладонь упала пара бронзовых височных колец. Простеньких, на три бусины. Только холодом от них теперь, в Нави, веяло таким, что пальцы инеем покрывались. Это в Пекле пламя внутри них заточено, а здесь, сейчас… Сила темная, нездешняя…

Змей потянулся за оставленной на столе калитой, ссыпал в нее все, взвесил на ладони… Оставалось всего одно украшение. Жемчуга — бурмитское зерно — собрано. Серьги — найдены. Кольца височные — возвращены. Перстень — вчера получил…

Грибатка только свадебная осталась.

…Яркая она была, из гарусных нитей, с пуговицами, розетками. Умила сама ее тогда плела. К сроку не успевала, ночью, при лучине заканчивала…

Глаза закроешь — и как наяву видишь.

Мужчина, не глядя, бросил калиту обратно в сундук, резко опустил крышку.

Всего ничего осталось. Обещанное доделать, да разок в Пекло слетать, за предательство награду получить, будь она проклята вместе с Нияном.

Да и советник сам давно проклят. Лет пять уж как…

Маша как на кровать легла, так и уснула сразу, едва голова подушки коснулась. Вот глаза только решила на пару мгновений прикрыть, отдохнуть — а потом встать, сарафан хоть снять — да не получилось. Только, зажмурилась, а уже через миг — петух на улице запел, чтоб ему пусто было!

Первый и второй крик — затемно, Маша еще спокойно переспала, третий — тоже выдержала, но. когда часов в семь утра проклятая птица начала орать, как оглашенная, женщина поняла, что дальше ей поспать никто не даст. Пришлось вставать.

Одежда за ночь измялась так, что в нем не то, что на люди, мусор выкинуть не выйдешь. Пришлось искать в "своем" сундуке что-то такое же не слишком наляпистое.

На этот раз подобранный сарафан был бирюзовым. И вышивка на рубахе в тон.

Зеленые оттенки Маше никогда особо не нравились, но, когда выбирать приходится между нелюбимым цветом и чем-то таким расшитым золотом и драгоценными каменьями — лучше остановиться на том, что попроще.

Нет, конечно, золото — бриллианты — это очень красиво, особенно, когда они так, как сейчас по одежде богато расшиты, но Орловой-то сейчас идти двух пациентов проведывать — Соловья и вчерашнего мальчишку — помощника стольника — а значит, все такое красивое, выходное и бальное — ну, никак не пойдет.

Что не могло не радовать, вчера, очутившись дома, Маша-таки умудрилась прихватить с собой книгу по народной медицине. А значит, можно было освежить память по поводу лечению ларингита. А ребенку надо проверить самочувствие и что-то обще-укрепляющее подобрать. Но для него все — уже когда лично увидим.

Что не могло, естественно, огорчать — вчера, переодеваясь дома, Орлова, естественно разулась. Босоножки так дома и остались. Так что пришлось в сундуке искать обувку. Нашла какое-то подобие туфелек из мягкой кожи на маленьком каблучке. Как ни странно — они по ноге пришлись…

Наспех перекусив — скатерть-самобранка, кстати, весьма хорошая вещь! — Маша принялась листать книгу. Васенька заинтересованно кружился вокруг и заглядывал на страницы.

Что тут у нас? Календула, подорожник, ромашка — заваривать и полоскать, корень хрена — настаивать и пить, кора ивы, лапчатка, аир — опять-таки полоскания…

— Только где ж я все эти травы наберу? — мрачно поинтересовалась Орлова у коловертыша.

Тот задумчиво почесал макушку:

— Тебе ведь лечебные нужны, царевна… А лекаря сейчас при дворе нету… А сходи ты к Ягице Кощеевне!

Маша нахмурилась: она совершенно не припоминала, чтоб в сказках или былинах был такой персонаж:

— Это… Сестра царя?

Васенька рассмеялся:

— Только если самого первого, который еще до Сотворения Мира был.

Тут кощеева невеста вообще ничего не поняла.

— До Сотворения?! А что может быть до Сотворения?!

Не важно, от чего плясать: от Большого Взрыва или от взмаха волшебной палочкой, но ведь до сотворения мира — ничего не существовало!

— Как это что?! — поразился Васенька. — Все может быть! И Навь, и Явь, и Правь!

— Да как же это?! Мира не было! Вообще ничего не было! Ни солнца, ни луны — а Кощей, получается был? Ну тот, первый?

— Ты, царевна, меня не путай! — возмутился коловертыш. — При чем здесь солнце и луна?! Мир семьдесят пять веков, как сотворен! А когда он Родом из яйца создан, одним богам только и ведомо!

Маша ошарашенно помотала головой. Такое чувство, будто они на разном языке говорят.

— Как это?!

— Ну, Мир! Сотворен! Перемирие! Под Мировым древом! Семь с половиной тысяч лет назад! И еще хвостик маленький…

— Перемирие?! С кем?!

— Да с Нияном же, Пекленцем! Это самый большой мир, который с ним был. Людей навьих в войне, что тогда была, полегло видимо-невидимо. Вот оттуда счет и ведут! Ниян, правда, и сейчас слово не держит, все пытается в Навь пробраться, но это не война, а так, одна забава. А то — великая война была! И Мир после нее великий сотворен был!

Услышанное просто не укладывалось в голове. Но Маша решила, что сидеть вот такой вот на месте в своей комнате можно до новых веников, а сейчас пора действовать.

Пациентов уже двое!

И вообще — родители, конечно, получили сообщение по скайпу, но через пару дней они опять начнут беспокоиться. А Маркиз хоть, как выяснилось, и говорящий кот, но кормить его все равно надо.

А сумку с ключами Маша теперь дома оставила…