Марья-царевна из Детской Областной (СИ) - Баштовая Ксения Николаевна - Страница 23

Змей поджал губы:

— Тогда лучше тебе, мой царь, до заката поспешить. Иначе — только заутро получится.

— Почему? — фыркнул Кощей. — Что я, при лучине или свече царевну не разгляжу?

Советник покачал головой:

— Нельзя, мой царь. Только при свете солнца можно спрашивать. А самой царевне, пока трижды ответ не даст — и вовсе после вечерней зари из хором выходить нельзя.

— Почему?! — царь ни о чем подобном и не ведал.

— Пагуба приключится, — покачал русой головой советник. — И тебе вред, и ей недужие…

Молодой правитель нахмурился. А ведь он вчера царевну на дворе, когда уже стемнело, видел. Получается, не со зла она молоком в лицо плеснула? Лихое что привиделось?

— Я учту… — медленно кивнул Кощей.

Советник дернул уголком рта, словно улыбнулся и решил за лучшее тему разговора поменять:

— Только знаешь, мой царь… Я думаю, что лучше вопрос царевне завтра задавать — сегодня спешить смысла нет…

Его собеседник заломил бровь, ожидая продолжения речи.

— Царевна молода, ветрена. Заутро она вернее правильные слова скажет — а сегодня ведь она только о тебе и спрашивала. Как бы не запал ты ей в сердце, мой царь… А ночь она думы свои переспит, глядишь, одумается…

Кощей молчал, не отводя мрачного взгляда от советника. Только о нем и спрашивала? Быть этого не может! У Марьи-царевны со Змеем и времени-то перемолвиться не было!.. Или все-таки было? Когда Кощей с хранителем и с волхвом разговаривал…

О боги, боги! Что за мысли клубятся! Будто морок кто наслал! Как ночью, когда зазовка появилась, и не мог ни вздохнуть, ни пошевелиться…

Стоп. Зазовка.

Царевна.

Зоряла.

Письмо.

Подкинутое совой письмо с серой нитью. Оно ведь вчера так и не было прочитано.

До сих пор ведь не ведомо, ни от кого принесли, ни что там написано.

Кощей махнул рукой советнику:

— Можешь идти.

Огненный Змей низко поклонился и отступил на шаг, понимая, что больше сегодня разговора с царем не будет.

Васенька материализовался из воздуха, едва Маша хлопнула дверью.

— Почто грустна, царевна?

— Я не грустна, — огрызнулась Орлова. — Я зла! Жених называется! Как замуж звать — так сразу прибежал, а как о какой-нибудь романтике поговорить, так "молчи, женщина, твое место на кухне!"

Васенька только вздохнул.

Честно говоря, эта самая романтика Маше особо не требовалась. Ее раздражал сам факт того, что ее упорно держат в четырех стенах. И если бы она не попыталась сегодня выполнять свои непосредственные обязанности терапевта (о том, что Соловей-разбойник малость вышел за пределы обслуживаемой возрастной категории мы промолчим), то так бы и сидела в хоромах этих.

А дома — кот! И родители!

И пусть у Маркиза насыпан сухой корм и налита вода, а родители сейчас на другом конце страны — это все отмазки. Сидеть вот так вот и ничего не делать — можно до бесконечности.

А раз так — надо выяснить, действительно ли здесь есть скатерть — самобранка и какая-то там мыльня, и можно спокойно продолжать вылавливать будущего супруга, чтоб наконец-то поговорить с ним по душам.

Повод-то найдется в любом случае. Ну, там, скатерть молью побитая, мыльня тараканами кишит, коловертыши подглядывают…

И начать, пожалуй, следует со скатерти.

Открыв крышку сундука, Маша принялась вновь разглядывать его содержимое.

Скатерть обнаружилась на самом дне: красивая, вытканная разноцветными петухами и маками. Орлова встряхнула свою находку, расстелила прямо на горбатой крышке сундука и повернулась к коловертышу:

— Это она? Самобранка?

— Та похожа, — пожало узкими плечиками сказочное существо.

— И как ею пользоваться?

Васенька шмыгнул носом:

— Так… На ровном сперва постели, царевна. А то ж посыпется все, собирать потом будешь.

— Так стола же нет! — возмутилась пленница.

— А пол на что?

— А вдруг по нему тараканы бегают? И вообще, здесь не разутыми с улицы заходят. Мало ли что на ногах принести можно!

Васенька возмутился:

— Ты полдничать будешь, царевна, али нет?

Есть, конечно, уже хотелось.

Хотя с другой стороны — Маша ведь планировала жениха своего ловить, убеждать, что мол, она вот некормленная — непоенная, ты, супруг будущий, напои, накорми… А там глядишь, и тема для разговора найдется…

Да и вообще! Это Орлова два дня подряд на кухне питается, а сам Кощей, небось, как царь в нормальной обстановке ест, в какой-нибудь специальной пиршественной зале! Или как она тут называется…

А с третьей стороны — ничего сейчас не съешь — от голода в обморок упадешь, не приведи господь. А в бессознательном состоянии малость проблематично шастать по царскому дворцу и искать своего недожениха.

Маша вздохнула и перестелила скатерть на пол. Присела рядом, оглянулась на коловертыша:

— Ну и что теперь?

— Проси, что душа изволит, — фыркнул собеседник.

— Что ж она изволит?.. — задумчиво протянула Маша. Умного ничего в голову не пришло и женщина ляпнула первое, что на ум попало: — бутербродов можно? — все равно, наедаться Маша пока не собиралась. Тут главное слегка перекусить, а дальше уже, как получится. А то, что нельзя питаться всухомятку… Можно подумать Орлова на работе каждый день супы ест!

— Бутер — чего?! — поперхнулся Васенька.

Дикие люди…

— Пирожок хочу. С компотом, — уж это-то у них точно должно быть!

— С чем?! — опять не понял коловертыш. Скатерть — самобранка тоже особо не стремилась подавать блюда.

Маша удивленно уставилась на него. Это же вроде вполне русский напиток?

— Ну… Напиток такой! Из фруктов вареных…

— А, — понятливо закивал Васенька. — Узвар?

Маша понятия не имела что такое "узвар", но решила на всякий случай согласиться. Вряд ли это будет что-то совсем уж несъедобное… А если в рот нельзя будет взять — всегда можно подождать с полчаса, дождаться пока "будущий супруг" перестанет торчать под дверью — уйдет по своим делам, и спокойно отправиться на кухню.

— Ну да. Узвар. И пирожок.

Теперь ее накормят? Или будет в стиле фильма "Чародеи"? "Идите вы, дамочка, в пень"? Или как там было…

Васенька шмыгнул носом и пискнул:

— Попить — поесть.

Скатерть как-то странно подскочила на месте, а когда упала обратно на пол, на ней обнаружились глиняное блюдо с пышным горбатым пирогом и наполненный до краев кувшин.

— А кружки и тарелки где? — возмутилась Маша. — И нож бы еще, какой-нибудь, пирог порезать.

— А у тебя что, своего нет, царевна? — возмутился Васенька. — Не уж то за халявой не держишь?

С точки зрения пленницы "халява" был термин абстрактный и к ножам никакого отношения не имеющий, но, судя по тем же самым "рындам" в Нави была своя терминология, не имеющая никакой связи с повседневностью начала двадцать первого века, так что Маша решила не заострять внимания на пустяках, и попросту согласиться:

— Не держу.

— Так в сундуке глянь, — предложил Васенька. — Коли там твое приданное, так и посуда должна быть.

С точки зрения Орловой — приданное все-таки не должно само собой материализоваться из воздуха, его родители собирать должны, а вот все такое неизвестно чье, да еще и с сарафанами приданным называть было сложно. Но с другой стороны — а вдруг там действительно есть нож?

На самом дне в сундуке действительно обнаружилось искомое. Причем не какой-то там со скругленным лезвием столовый ножик, а самая что ни на есть натуральная "финка" с тяжелой рукоятью и острым синеватым клинком.

— О! Засапожник нашла! — обрадовался коловертыш.

— Кого? — не поняла Маша. — А, ты об этой "финке"?

— При чем здесь чухонцы? — удивился Васенька. — Засапожный нож. Вон, темляк есть, сталь хорошая…

Маша покосилась на обнаруженный "режик" и решила не спорить. Засапожный, значит засапожный.

Там же, на дне, еще лежало несколько коробов, но кощеева невеста решила пока в них не рыться — всему свое время. Если это действительно все ее — она еще успеет в них заглянуть. Ну, а если чужое, какой тогда смысл рассматривать? Сейчас понравится, а завтра отберут — только расстроишься.