Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад - Гейман Нил - Страница 19


19
Изменить размер шрифта:

Небесная машина кормилась им. Небесная машина, как и ее давно умерший хозяин, тоже была охотником. Собака от начала времен охотится заодно с человеком, слушается его приказаний, вот и эта железная штука послушна, будто собака… но ведь она – не собака.

Я потянул на себя спеленавшие Кагена жилы. Как только одна отошла от затылка, все остальные разом ослабли. Вытащил я его, что-то невнятно бормочущего, из гнезда и поволок из машины наружу.

Дверь затворилась за нами.

Протащив Кагена еще всего-навсего пару шагов, я оглянулся и увидел, что машина исчезла. Хамелеон… Пройдешь мимо, и не заметишь – разве что очень повезет (или не повезет, это как посмотреть), или самой машине захочется показаться тебе на глаза. Должно быть, она лежала здесь еще в те времена, когда я был мал, но меня пощадила.

Я потащил Кагена как можно дальше, но камни преградили нам путь. Каген хватал ртом воздух, глаза его страшно выпучились, взгляд сделался дик. Уж не гонится ли машина следом за нами, прячась в потоках ветра?

– Ох-х-х… голова, – наконец простонал он и снова выругался по-английски.

– Что с тобою случилось? – спросил я.

– Не знаю.

Еще раз выругавшись по-английски, он поджал колени к груди, закачался из стороны в сторону, забормотал себе под нос что-то невнятное – то ли проклятия, то ли молитвы.

Железные щупальца пронзили его руки, но раны уже не кровоточили, будто кто-то прижег их огнем. Странно.

Бросить его я не мог. Пустится машина в погоню – что ж, умрем вместе. Однако вечерние сумерки смиловались над нами, укутали тьмой, и наутро, когда юное солнце пробудилось от сна, мы по-прежнему дышали и жили.

На следующий день двинулись мы в обратный путь, к стойбищу Людей.

– По-моему, лучше всего никому о нашей находке не говорить, – сказал Каген, прихрамывая на ходу. – Как ни прикидываю, не выйдет из этого ничего хорошего.

– Да, мой народ не поймет, – согласился я, хотя долг призывал рассказать о находке старейшинам. – Все испугаются. А вынести разом и страх, и засуху нам будет нелегко.

К возвращению в стойбище мы сговорились молчать. Каген вернется в мир белых людей, не сказав никому ни слова. Я не раскрою секрета даже предкам в рисунках на стенах пещеры. Стыдно признаться, мне тоже сделалось страшно.

Вскоре за Кагеном с неба спустился управляемый солдатом Паук. Пять его лап с шипением выпустили воздух, подняли вверх тучу пыли. Большинство из Людей видели Паука только раз в жизни. Теперь увидели во второй. Но, несмотря на все свое любопытство, отвернулись от этой штуки, делая вид, будто не замечают, что Каген готовится нас покинуть. Все это – в знак исключительно теплых чувств. Как у нас говорится: «Глазам моим слишком больно на это смотреть». Мы, Люди, живем и умираем вместе, а потому к прощаниям непривычны.

Вот разве что время от времени приходится нам терять сыновей, уходящих в огромные стойбища… Этот день причинил мне такую же боль, как и тот, когда нас покинули мои сыновья.

Каген подошел ближе и отдал мне свое радио.

– Вряд ли для тебя там отыщется что-нибудь интересное, но… – сказал он, пожав плечами.

Я принял дар со слезами благодарности.

– Ты – мой друг, – сказал я.

Что ж, мне хватило мужества взглянуть ему вслед. Мои глаза стали сильнее других из-за того, что мы с Кагеном видели среди камней. Разделив это зрелище с ним одним, я никак не мог отвернуться.

Как только Паук взвился в небо, две из старух затянули погребальный напев. Самые младшие из детишек подняли крик, бросились за тенью Паука, уносящейся вдаль по жухлой траве.

– А ну отдай! – вопили детишки вслед железному зверю, швыряя в него камнями. – Верни нам Пустую Голову!

Их матери закудахтали, окликая детишек. Отцы их захохотали, принялись объяснять, что Паук вовсе не собирается сожрать Кагена на ужин.

Что ж, они были правы… и в то же время неправы.

Конечно, об этих, сделанных людьми Пауках, мне почти ничего не известно, но другая машина – со звезд, за камнями – сожрать Кагена уже пыталась.

Теплые капли из облаков означали, что засуха, наконец, миновала, но боги дождя благоволили нам не больше, чем боги солнца: водопои оставались мутными, мелкими. Охотники надолго отлучались из стойбища, чтобы добыть хоть какую-то дичь, и все равно животы наши дни напролет терзал голод.

В больших стойбищах тоже настали скверные времена.

Однажды ночью, лежа бок о бок с Яппой, я увидел над западным горизонтом яркие вспышки – точно такие же, как тогда, в детстве, во времена безмолвного грома, который слышишь не ушами, а телом. Только с тех пор глаза моего разума сделались зорче, и я немедля представил себе летучие машины, кружащие в небе, волоча за собой длинные ноги вроде железных змей. Видел я и огонь, извергаемый из их пастей, а когда ветер переменился, будто почувствовал вонь горелого мяса.

Может, небесные ящерицы вернулись и начали новую Великую Войну? А может, сами люди обратились в небесных ящериц, как та машина среди камней обращалась в хамелеона?

Ясно было одно: теперь смерть, постигшая города, когда я был мал, способна явиться и к нам, а мы никак не сумеем ей помешать.

Меня охватил страх. Страх за жизнь сыновей, которых я мог никогда больше не увидеть. Страх за жизнь дочери и ее мужа с детьми, живущих в одной луне пути к северу отсюда. Страх за жизнь друга, Кагена. Я знал: оставшись в живых, он непременно вернется к нам, чтоб рассказать обо всем. Вернется, чтобы украсить новыми рисунками свою стену. Вернется…

Если только останется жив.

Вначале я услыхал поднявшийся крик, а вскоре увидел его. Близились сумерки, со дня ухода Кагена миновало четыре луны. В стойбище, созывая мужчин, примчались четверо молодых пастухов. Охотники, числом около дюжины, отправились с ними, а вскоре после заката вернулись и принесли с собой Кагена.

Каген был полумертв от жажды и истощения, а спину его и ляжки украшали страшные шрамы, вроде заживших ожогов. Наготу его прикрывали рваные серые штаны и рубаха с черными цифрами белых людей на груди. Мы дали ему воды, мяса и трав и выслушали его рассказ.

Он рассказал, что, расставшись с нами, отправился в величайший на свете город, в Дар-эс-Салам, в «у-ни-вер-си-тет» – великую школу, которой заправляют тамошние старейшины.

– Земля вокруг вас – «го-су-дар-ство», – начал он, – а называется это государство Танзанией. Когда-то, в прошлом, отношения меж государствами белых и черных сложились довольно плохо, и потому Танзания с еще несколькими государствами этого континента, называемого Африкой, пожелали освободиться от власти правительства под названием «Объединенные Нации Земли». Государствам белых это пришлось не по вкусу, так как большая часть Африки, хоть и живет бедно, богата сокровищами, которыми белые люди очень дорожат. Когда петиция об отделении была подана на рассмотрение, эта самая ОНЗ пустила в ход силу. С неба на землю ливнем обрушились восстановленные боевые машины пришельцев со звезд, управляемые людьми, научившимися повелевать ими. Дар-эс-Салам превратился в развалины. Многие тысячи человек погибли в огне, а еще многие тысячи были согнаны в лагеря. Это что-то вроде барачных поселков, окруженных колючей проволокой и злыми сторожевыми псами. Я тоже попал в один из лагерей, но бежал и пришел к вам. Я просто не знал, куда мне еще идти.

Отвел я Кагена к себе в хижину, и он уснул там же, где спали мои сыновья, пока не выросли. Жена моя, Яппа, приготовила для него ежа и муравьиные яйца, которые он называл «бушменским рисом». Каген пришел к нам из дурного сна, а всякого, вышедшего из сна, до2лжно принять, как почетного гостя. Большинство тех, кто слишком долго прожил во сне, не возвращаются никогда, но Каген – он не таков, как другие.

В следующие дни, выздоравливая и набираясь сил, он рассказывал и рассказывал, как люди – а вовсе не небесные ящерицы – истребляли других людей.