От жалости до любви (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна - Страница 44

Этот крик кузины шёл из глубины сердца, и Кея испытывала соблазн подчиниться. Но быть приживалкой! Жить за чужой счёт и строить свою жизнь так, как угодно кому-то другому… Нет уж! Лучше она будет служанкой, или, может, вернётся ходить по дорогам с Ласси, но только не жить снова в золотой клетке.

— Прости, Алисия, но я не могу. Я должна вернуться в Гарлетон. Хочу забрать кое-какие вещи и попытать счастья. Устроюсь гувернанткой или служанкой где-нибудь в пригороде и буду до конца жизни мужественно зарабатывать себе на хлеб. — Кея попыталась улыбнуться, хотя слёзы стояли на глазах. Она знала, что если вернётся в Гарлетон как разведённая жена, с позором, то весь город будет шептаться и показывать на неё пальцем. Ну уж нет! Пусть они думают, что она где угодно и с кем угодно, но только не здесь! А ещё… Была одна сумасшедшая мысль, последнее желание… Хотя бы одним глазком посмотреть на Грегора, в последний раз. Хотя бы издалека увидеть…

Кузина посмотрела на неё внимательно, а потом вдруг улыбнулась.

— Ты сделала правильный выбор. Я понимаю тебя и даже завидую, но я так не могу, — она вздохнула. — Но по-крайней мере, я могу помочь. Я знаю относительно безопасную дорогу до арстонского монастыря. А оттуда до Гарлетона рукой подать. Посидишь неделю в монастыре, подождёшь, пока волнения утихнут, и отправишься в город.

— Спасибо! — Кея неловко обняла Алисию. Та удивлённо на неё посмотрела, а потом отстранилась и выпорхнула из комнаты.

От жалости до любви

Дарья Ратникова

Пред. часть

1

…

Вперед

ГЛАВА 23

Утро выдалось мрачным, но тёплым. Зима шла на убыль. Да в Гарлетоне она никогда и не длилась долго. Ещё месяц, и потечёт капель, а потом первая зелень проклюнется из оживающей земли, только вот они это уже не увидят. Грегор почти физически ощущал, как накаляется обстановка. Дядя и Друфарс мрачнели на глазах. Дениз и гвардейцы грелись внутри, выставив охрану. И все чего-то ждали. То ли обещанной помощи, которая так и не приходила, то ли нападения. Но ждали и бунтовщики. По редким словам, которыми перебрасывались Дениз и Андриус, можно было сделать вывод, что бунтовщики сгруппировались, посерьёзнели, перестали крушить дома и лавки, и тоже теперь чего-то ждут. Видимо, приказа откуда-то сверху. И это пугало даже больше, чем их слепая ярость.

После завтрака, они все собрались в гостиной. Время тянулось невыносимо долго. Андриус и Друфарс перестали делать вид, что чем-то заняты. Друфарс ходил по комнате, а дядя сидел в кресле, отвлечённо выстукивая тростью некий рисунок на полу. Грегор отошёл к окну и упёрся руками в подоконник. Мыслей не было. Тупая усталость овладела им. Хотелось спать. В ставнях была небольшая щель. От нечего делать он попытался разглядеть сад через эту щель. Окно выходило на задний двор, и Грегор, разочарованный, уже хотел отвернуться, когда заметил странное движение там, где ограда двора примыкала почти вплотную к конюшне. Ему показался человек, там, почти на границе зрения.

— Андриус, посмотри, — отрывисто произнёс он, близоруко щурясь в попытке разглядеть, что же скрывается за окном.

Дядя быстро подошёл и глянул в окно. Нескольких минут ему хватило, чтобы крикнуть:

— Дениз! — гвардеец тут же появился на пороге гостиной. — Нападение со стороны двора и конюшен. Весь отряд туда, живо!

На лице гвардейца мелькнул страх, но он тут же справился с собой, поклонился и вышел. Через пару минут Грегор уже слышал его уверенный голос, отдававший приказы. Дениз не мог сейчас не знать, что идёт на верную смерть. Нападения со стороны заднего двора и чёрного хода никто не ждал, поэтому гвардейцы спешно огибали дом, даря такие драгоценные минуты бунтовщикам. Дядя и Грегор одновременно прислонились к щели в ставнях, чтобы увидеть развернувшуюся трагедию. Бунтовщиков было много, очень много. Горстка гвардейцев Дениза, пусть даже конная, выглядела жалкой, по сравнению с ними. А ещё на это раз у них был лидер, отдававший приказы. Он тоже гарцевал на коне. Что-то в нём показалось Грегору знакомым, но он махнул рукой. Сейчас было не до этого.

Первую атаку гвардейцы отбили. Бунтовщики даже не ожидали такого отпора. Когда несколько человек упало замертво, они заволновались. Но их лидер, гордо и спесиво восседавший на коне, поодаль от них, так, чтобы его не задело случайной пулей, видимо, сказал им что-то такое, от чего они снова пошли в атаку. И на этот раз слаженности в их действиях было куда больше.

Ровный строй гвардейцев поредел. Грегор увидел, как, взбрыкнув, упали кони, увлекая за собой и людей. Некоторые из них так и не встали, навечно оставшись на сырой земле. Его затошнило, в горле словно ком встал. Ничего. Он видел смерть и раньше. Он отвернулся на мгновение, а когда снова посмотрел в щель, слезящимися от напряжения глазами, увидел, как пошатнулись гвардейцы, схлестнувшись с лавиной бунтовщиков.

Теперь огнестрельное оружие было уже бесполезно. Началась рукопашная. Грегор взглянул на дядю и увидел, как тот побледнел, кусая губы. Даже Друфарс подошёл и приник к щёлке, чуть-чуть раздвинув ставни.

Гвардейцы сражались из последних сил, едва сдерживая бунтовщиков. Но вот Дениз пошатнулся, и Грегор ахнул, увидев, как быстро разрастается на его белоснежном мундире кровавое пятно. Бунтовщики восторженно закричали и ринулись вперёд, сметая сопротивление последних гвардейцев. Дядя отошёл от окна:

— Грегор, револьвер при тебе? — спросил он будничным голосом, но Грегор слышал, как едва уловимо дрожал его голос.

— Нет, — он покачал головой.

— У меня есть, — откликнулся Друфарс. Он позвал дворецкого и приказал ему принести револьверы.

— Нужно забаррикадировать дверь! — Друфарс молча кивнул, соглашаясь с Андриусом. Терять было нечего. Они втроём смогли подтолкнуть старый скрипучий комод к двери. Черный ход был запечатан ещё вчера. Дворецкий принёс револьверы. Грегор медленно вздохнул, унимая дрожь в руках, а потом поднял револьвер. Когда-то он умел стрелять. Что-ж, это умение ему сейчас пригодится. Грегор медленно вернулся обратно в гостиную, ощущая, как колотится сердце. Счёт шёл на секунды. Где же они, азги их забери?!

Когда раздался грохот, и парадная дверь затрещала под напором бунтовщиков, он закрыл глаза. О, Творец, пусть его убьют поскорее! Ожидание смерти было страшнее самой смерти. Они втроём вышли в коридор, отсчитывая секунды до того, как разъярённая от крови толпа, ворвётся в дом. Ещё мгновенье и… Бунтовщики внезапно отступили. За дверью воцарилась странная, пугающая тишина. Андриус сделал знак рукой, призывая к молчанию и они, стараясь не шуметь, дружно вернулись в гостиную, где снова приникли к щели, в надежде узнать, что отпугнуло бунтовщиков. Но задний двор был пуст. А вот сад внезапно наполнило ржание коней и сухой треск выстрелов. Грегор посмотрел на дядю, а потом они, не сговариваясь, почти побежали в комнату, чьи окна выходили на сад. И там молча приникли к щели в ставнях. Помощь всё-таки пришла, когда её совсем не ждали. В сад въезжал отряд гвардейцев, и конца ему не было видно.

Из трактира их карета выехала ранним утром. Ещё было темно и кучер правил осторожно. Дорогу освещал фонарь на облучке. Алисия уверяла, что выехать в такую рань будет безопаснее всего, а Кея думала, что если кто-то и захочет их выследить, то лучше знака, чем света фонаря в темноте, и не придумаешь. Но она молчала. Кузину был искренне жалко. Она выглядела так несчастно! Кея вздохнула и отвернулась, чувствуя, как её смаривает сон. Она ничем не могла помочь Алисии. Ей бы попытаться разобраться с собственной жизнью… Чуть она оставалась наедине со своими мыслями, тут же наваливалось уныние, такое беспросветное, какого не было даже в том страшном сгоревшем доме. Тогда она верила, что мужу есть до неё дело, что он ищет её, а теперь… И вот эта правда, что она никому не нужна, что всё, чем она жила, оказалось лишь иллюзией, давила её. А ещё, она не признавалась даже себе, но чувствовала, что любовь к мужу никуда не делась, не исчезла после этого письма. Она стала только глубже, но каждая мысль о нём причиняла боль. Кея представила, что он там один, в городе, захваченном бунтовщиками, и ей становилось по-настоящему страшно. Только бы с ним ничего не случилось, пожалуйста!