Падшие ангелы в погонах (СИ) - Лысак Сергей Васильевич - Страница 51

Когда Демидов озвучил эту мысль, до Илларионова только тогда дошло, какой козырь они имели все это время в руках, не осознавая его ценности. Кто-то там собирается наступать на молодое государство через Сахару, или Синайскую пустыню? Милости просим, встретим! Да и для работы над морем в прибрежной зоне такие вертолеты могут пригодиться как для патрульных, так и для противодиверсионных целей. Можно задействовать «охотников» во взятии Мальты, только сначала приготовить побольше боеприпасов для них, а потом скопировать один и оставить пока что в первом трюме «Тавриды». Так, на всякий случай. Танков, БМП и БТР хватает, все равно все задействованы не будут, а вот «Ночных охотников» пока что всего два. Как раз хорошая возможность проверить, на что они способны.

Пока адмирал Илларионов занимался задачами стратегического уровня, полковники Никитин и Матвеев с майором Кошкиной были заняты решением вопросов тактического характера. Вчерашняя встреча, посвященная укреплению русско-итальянской дружбы, прошла на ура, и сегодня намечалось продолжение банкета. Уходить обратно в Таранто итальянцы явно не торопились. Очевидно, нашлись «объективные» причины задержаться, и начальство их не беспокоило. Мало того, дело приняло такой размах, чего ни Никитин, ни Кошкина, ни тем более Матвеев не ожидали. Все знали, что с дисциплиной у итальянцев, мягко говоря, не очень. Но подобного не могли предвидеть даже такие прожженные циники, как Никитин и Кошкина.

Началось с того, что утром никто из доблестных итальянских моряков, проведших бурную ночь в городе, на службу не торопился, и покидать «нумера» не собирался. Это дало возможность оставленным «на хозяйстве» Франческо и Луиджи не только «оторваться по полной» с утра пораньше, но еще и позавтракать доставленной с «Амура» снедью, о чем позаботились Лена и Нина. Казалось бы, как минимум до вечера все должно было притихнуть. Девочки должны исчезнуть, пока не нагрянуло начальство, а мальчики — продолжить стойко преодолевать все тяготы военной службы. Но…  Не тут-то было. После утреннего застолья девочки не торопились уходить, а мальчики не собирались их выпроваживать. Правда, все было в рамках приличий, — честная компания сидела на палубе и обсуждала красоты Италии на чудовищной смеси русского, итальянского, немецкого и английского. Как ни странно, все друг друга вполне понимали. Но командир катера лейтенант Андолини все же не забыл, что он находится на службе, и помнил об оставленных Франческо и Луиджи. Поэтому после завтрака отрядил двух матросов сменить вахтенных, разрешив им сходить в город. Когда новая вахта прибыла на катер и увидела гостей, то нисколько не удивилась, а влилась в обсуждение вопросов о смысле жизни. Кончилось тем, что Франческо и Луиджи никуда не пошли, а Лена и Нина быстренько сбегали на «Амур», и после доклада майору Кошкиной, привели с собой еще Наташу и Лиду, причем не с пустыми руками. После чего вся компания исчезла с палубы, переместившись в кубрик, и дальнейшие события были скрыты от посторонних глаз. Продолжалось это довольно долго, и Кошкина стала уже беспокоиться. Но оказалось, что ничего страшного нет! Просто встретились истинные ценители этого дела, о чем было видно по их помятым, но довольным физиономиям, которые все же появились на палубе ближе к обеду. Так прошел почти весь день. Начальство появилось уже ближе к вечеру (девочки успели вовремя исчезнуть), оглядело все своим начальственным оком, раздало ценные указания и снова удалилось по делам до завтра. А на борту корабля ВМФ Королевства Италия все вернулось на круги своя — укрепление русско-итальянской дружбы продолжилось, но уже в расширенном составе.

Но это мероприятие имело свое продолжение. Кошкина, убедившись, что «процесс пошел», вернулась на «Амур», где ее уже ждали Никитин и Матвеев. Их дальнейшее присутствие в ресторане не требовалось, итальянцы справлялись самостоятельно. Доложив о том, что на торпедном катере «все под контролем», предложила попытаться вербануть итальянцев, но Никитин не согласился. Слишком рано, и слишком «мелкая рыбешка». Пусть налаживают «дружбу», чтобы не спугнуть, а там посмотрим. Поняв, что до утра все равно ничего интересного не будет, Никитин ушел спать, пожелав всем спокойной ночи. Да вот только Кошкина после вчерашнего никак не могла успокоиться. Эту ночь ей пришлось провести в одиночестве, поскольку Матвеев ночевал в городе, а связываться с кем-то из экипажа «Амура» она не хотела. А картина вчерашней встречи в кубрике катера, когда пришлось консультировать и помогать двум обнаженным сексапильным девицам, до сих пор будоражила кровь…

И Кошкина решилась, здраво рассудив, что лучше выяснить все «еще на берегу», чем потом сталкиваться с обидами и непониманием. Когда они уединились в каюте (для обоих это уже стало в порядке вещей), предложила Матвееву тоже провести встречу в расширенном составе, чего он поначалу не понял.

— Луиза, ты о чем? Какой еще расширенный состав?

— Мишель, ну вот такая я нехорошая! Мне хочется еще кого-то на нашем ложе! Давай пригласим еще одного мальчика?

— Мальчика?! Хм-м…  Прости, дорогая, но мальчик…  Это как-то…  Не по мне…

— А если девочку?

— Девочку? А вот девочку можно!

— Правда?! Мишель, ты самый лучший мужчина на свете!!!

На следующий утро пришли две новости, друг с другом не связанные, но оказавшие сильное влияние на все последующие события и на действия пришельцев из будущего. В ежедневной сводке пришло сообщение — французская эскадра совместно с авиацией, взлетевшей с африканских аэродромов, нанесла удар по Гибралтару, воспользовавшись резким ослаблением английского флота в этом районе. Командовал эскадрой вице-адмирал Жансуль, продолжая держать свой флаг на «Дюнкерке». История окончательно покинула прежнюю колею и пошла по другому пути. Англия начала дорого расплачиваться за свою привычку навязывать свои правила поведения всему остальному миру, меняя эти правила в ходе игры по своему усмотрению. Гибралтару нанесены сильные разрушения, уничтожены все грузовые суда, оказавшиеся там в момент нападения. В Лондоне паника. Похоже, там никто даже не допускал мысли, что французы посмеют ответить Англии зеркальными действиями на ее «Катапульту». Де Голль разражается гневными речами, призывая французов одуматься, но его во Франции уже никто не слушает. Испания, на всякий случай, выразила протест по поводу разразившейся рядом с ней войны, но поспешила заверить всех в своем нейтралитете. В Германии тоже не ожидали от французов такой прыти, поэтому реакция на произошедшее в Берлине удивленно-сдержанная. В СССР появились едкие высказывания о «скандале в благородном семействе новой Антанты». Слабым утешением для Лондона было лишь то, что французы не воспользовались плодами своей победы и не стали высаживать десант, а ушли, размолотив в Гибралтаре все, до чего смогли дотянуться. Но это ясно показало, что Гибралтар больше не может выполнять роль замка, запирающего вход в Средиземное море, и его падение — лишь вопрос времени. Итальянцы, как обычно, не отреагировали и продолжали пребывать в непонятной спячке, как будто бы они и не находятся в состоянии войны с Англией. Это были дела внешние, которые напрямую пришельцев пока что не касались.

А вот следующая новость оказалась чисто внутренней. На имя командующего поступил рапорт, а говоря прямо — донос от «зама» по воспитательной работе БПК «Новгород» на полковника Матвеева. Причем донос, выдержанный в духе «лучших традиций» тридцать седьмого года. И чего здесь только не было! Ознакомившись с этим творением эпистолярного жанра, адмирал посмеялся и вызвал начштаба, дав ему прочесть поступивший «сигнал».

— Ну и что скажешь?

— А что тут сказать? Как были среди этих «инженеров человеческих душ» конченные сволочи, так и остались. Мгновенно переобулись в прыжке, став из верных коммунистов-ленинцев убежденными демократами. А теперь, когда снова замаячил свет партии, за старое принялись. Что думаешь делать?

— С тобой хотел посоветоваться. У меня, кроме омерзения и желания дать в морду, эта бумажка никаких других чувств не вызывает. А ведь ты у нас настоящий Маккиавелли. Может что и придумаешь, как эту гниду использовать в наших интересах? Да и не думаю, что он здесь один такой. Это всего лишь первая ласточка.