Тропа до звезд (СИ) - Лепехин Александр Иннокентьевич - Страница 19

Над решением задачи билось не меньше исследователей, чем тех, кто в это же время занимался вопросами терраформирования новооткрытых планет. И наиболее эффективным вариантом признали проект челночных накопителей. Ну, за неимением лучшего, как водится.

Каждый корабль, совершающий регулярные переходы между системами, оборудовался независимыми приемником, передатчиком и объемистым банком данных. Информационные запросы, направленные из системы вовне, скидывались в это хранилище прямо перед тем, как корабельный лоцман делал шаг — отчасти этим объяснялась получасовая готовность перед каждым прыжком. Сетевые узлы, расположенные на планетах и в пространстве, получали сигнальные пакеты. Информация начинала поступать на гигантскую «флэшку», в которую превращалось судно.

А затем, по достижении транспортом точки назначения, данные с накопителя сбрасывались обратно в сеть — уже новую. Запросы проходили анализ и трассировку, единицы и нули обрабатывались, пользователи получали нужный им контент. При необходимости — проводился редирект на новый носитель. И на следующий. И еще. Получался такой себе аналог голубиной почты — на гораздо более масштабном уровне.

Но на все это требовалось время. Так что немудрено, что сбор сведений по кораблям террористов занял у многочисленных, но все же не бесконечных служб Четвертого комитета не меньше недели.

За этот период Саймон окончательно втянулся в ритм и стиль работы. Он тоже начал пропускать обеды, перекусывать во время обсуждения тех или иных вопросов, перестал воспринимать табачный дым как раздражитель. Удалось даже выбить разрешение от службы безопасности на право перехода напрямую в кабинет Оосавы — с полного одобрения и даже настояния последнего.

Новости поступали тревожные. Террористы залегли на дно, а вот информационная волна, поднятая последним падением грузовика, захлестывала каналы, сетевые площадки и умы публики. Самым популярным вопросом, поднимаемым на всевозможных ток-шоу, равно как и на форумах, в соцсетях и на якобы стихийных митингах, оставался: «Нужны ли нам лоцманы, если они ни на что не способны?» А кроме того, с обновленным энтузиазмом встрепенулись сторонники тех или иных отделений, автономий и самостийностей.

Периодически Анжело встречался с представителями прочих комитетов, согласовывая взаимодействие. Атмосфера этих собраний нервно искрила, и в такие моменты Саймон ощущал себя лишним, но ооновец рекомендовал ему присутствовать. «Для опыта, — пояснял он. — Пригодится». В текущей перспективе это казалось маловероятным, но все же не невозможным.

Отец не писал и не звонил. Видимо, решил дать блудному чаду время: вспомнить былые подвиги, побуянить, побунтовать… Саймон порой ощущал что-то вроде смутного сожаления и даже жалости. Но, во-первых, тут же снова накатывала злость, а во-вторых, отвлекаться на посторонние переживания выходило не с руки.

Наконец, удалось собрать более-менее достоверную картину эвакуации диверсионных команд. Как Саймон и предсказывал, данные служб орбитального контроля оказались кем-то подправлены. Зато удалось неплохо поживиться среди астрономов, а также снять записи с радио-, опто- и гравилокационных комплексов тех кораблей, что курсировали неподалеку.

— Что же, кривые глухие окольные тропы оказались не такими уж запутанными, — отметил Оосава, удовлетворенно потягивая морковно-грушевый сок из высокого стакана.

Неожиданное содержимое появилось в результате маленького бунта секретарши, которая заявила, что уволится, если начальство не перестанет забивать фазу на свое здоровье. Такой же неожиданной стала внезапная покладистость Анжело, согласившегося на все условия. Это навело юного лоцмана на интересные мысли… Впрочем, озвучивать их вслух он благоразумно не стал. Вместо этого предложил свою теорию:

— Я просто подумал: что, если они не покупали этот челнок? Если даже и не крали?

Тоже решив поддаться уговорам Соледад, Саймон налегал на минералку — напиток чем-то неуловимо напоминал о доме. Точнее, о детстве, проведенном в нем, хотя подобные ассоциации вызывали смешанные, сложно разлагаемые на компоненты чувства.

— Существуют же документальные свидетельства о провалившихся попытках колонизации? Я и прикинул: один канувший в гравитационный колодец «Группер» — это сразу две потенциально бесхозных «Реморы». Осталось провести идентификацию и сложить два и два.

— То есть, вы считаете, что наши деятели могли обосноваться где-то на Потерянных Мирах? — ооновец махом опрокинул оранжевую жидкость в себя и удовлетворенно поморщился. — Да, дурацкое название, но как-то прижилось.

— Так же, как и «лоцман», — заметил Саймон и улыбнулся. — Самые глупые и неочевидные словечки проще всего прилипают на язык. А про Потерянные Миры я слышал. Говорили, что там не обошлось без жертв…

— Увы, — Оосава снова поморщился, на этот раз с горечью в глазах. — Тогда ведь перли напролом, хватались за любой каменный шарик с мало-мальски пригодными условиями. Есть вода? Берем! Есть кислород? Отлично! Есть полезные минералы? Дайте две!

Досада в голосе замглавы Четвертого комитета звучала абсолютно неподдельная. Видно было, что ошибки прошлого, причем не личного, а общечеловеческого, вызывают у него не вполне рациональную, но очевидную боль. Саймон с трудом подавил желание похлопать своего непосредственного руководителя по плечу. Помогло воспоминание: так же делал отец. Рука отдернулась сама.

Анжело потянулся за портсигаром, но передумал. Вместо этого он ткнул пальцем в данные по челнокам.

— Вот, как вы и говорили, это парные модули. И у нас есть все данные, чтобы связать их с носителем. Только я не понимаю, — густые брови Оосавы сдвинулись, — почему до сих пор нет информации по их миссии?

Архивный ИИ общался со всеми желающими припасть к мудрости веков, а точнее, изыскать сведения по налогам, удоям, покосам и космическим путешествиям при помощи невнятно-бесполой аватары, обладающей таким же неразличимо-приятным голосом. Голос же самого Анжело, судя по характерным вибрирующим ноткам, был готов перейти на вторые командные интонации:

— Что значит, доступ заблокирован? Вы там ins Kopf gefickt совсем среди ваших серверов?!

Саймон припал к минералке, чтобы не начать хихикать. Это вышло бы неприлично и неуважительно. Правда, скорее всего и человеку, и машине было бы радикально наплевать на странные звуки с его стороны.

— Ограничение доступа наложено по распоряжению, поступившему из Четвертого комитета с пометкой «особо важно», — вежливо парировала аватара. Ее, естественно, угрожающий тон не впечатлил.

— Кто? — прорычал Оосава, параллельно вызвав список фамилий и должностей. Видимо, собирался в случае отказа вычислить хулигана, отфильтровав перечень по критериям полномочий.

— Господин Анжело Оосава, заместитель главы Четвертого комитета Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций.

На выражение лица господина заместителя стало любо-дорого взглянуть. Саймон уже практически открыто ухмылялся, стараясь, чтобы это смотрелось хотя бы чуть-чуть виновато. Соледад, заглянувшая в кабинет, озабоченно переводила взгляд с начальства на изображение и обратно.

— Так, — поднялся Анжело, разрывая связь махом кисти. — Так. Madonna putana, я впечатлен. Саймон, вы когда-либо имели намерение побывать в наших архивах? Физически, я имею в виду. Минус двенадцатый этаж, усиленная охрана, защитные поля. Почти как в той тюрьме на Эдинбурге, только в разы серьезнее.

— Всю жизнь мечтал, — юному лоцману удалось вложить в голос поровну серьезности и сарказма. Оосава кивнул, дав понять, что уловил оба посыла.

— Тогда давайте прогуляемся. Нет, не шагнем, — уточнил он, когда Саймон прикрыл глаза, вслушиваясь в структуру здания. — Ножками. Мне нужно время, чтобы слегка остыть. А то чревато.

В «чревато» верилось сразу. Фигура ооновца выдавала спортивное прошлое — либо же армейскую привычку держать себя в форме. Этот вопрос еще требовал прояснения, но оставался, понятное дело, не самым приоритетным.